Свет в заброшенном доме - Тухтабаев Худайберды Тухтабаевич - Страница 38

– Нашего! – ответили ребята.

– Где ж вы скрывались до сих пор?

– В зарослях! – сострил Акрам Знаток. Машраб-ака, видать, не знал, с какого конца приступать к делу, заулыбался, почесал затылок. Бросил взгляд на Хайри-халу, сидевшую у самого председательского стола в окружении инвалидов, вроде дядюшки Разыка, откашлялся.

– Такое, значит, дело, ребята! – закричал он вдруг. – Война в самом разгаре. Хоть мы и прогнали подлого врага за пределы нашей Родины, он ещё силён. Войне по-прежнему нужны и зерно и хлопок… Правильно я говорю?

– Неправильно! – вскочил с места Хайит Башка. – Снарядами-то никак не уничтожить этого фашиста, а что ему сделается от нашего хлопка, лёгкого, как пушинка?!

– Ты сиди и помалкивай, болтун! – обозлился раис-ака. – Отцы наши и братья, которые выращивали зерно и хлопок, сейчас на фронте. Мы с вами, ребята, должны занять их места, верно я говорю?

– Верно-о! – закричали детишки отовсюду.

– Матери наши и сёстры совсем из сил выбились. Им нужно помочь.

– Я, например, не умею коров доить, – горделиво сообщил Акрам Знаток.

– Неправда! – поднял руку Карабарот. – Врёт он всё! Он умеет и корову подоить, и заплатку поставить на штаны, только признаваться не хочет!

Все присутствующие дружно засмеялись. Раис-ака тоже потряс маленько кругленьким, как арбуз, животом, потом вдруг грохнул здоровой рукой по столу:

– Ти-х-ха!

Смешочки испуганно оборвались. Председатель рассказал, что в соседних кишлаках молодёжь создала фронтовые бригады и бригады эти показали на колхозных полях примеры настоящего боевого героизма. Он сказал, что правление нашего колхоза вынесло решение создать такие бригады и у нас, в Афанди кишлаке, то есть, извините, в Большом Тагобе.

В тот день были созданы две фронтовые бригады, по двадцать человек в каждой. Начальником нижнемахаллинской бригады назначили дядюшку Турана. Среднемахаллинскую возглавил Разык-ака, преподаватель военного дела. Нашу бригаду тут же прозвали бригадой «афандистов». Мы не возражали, но тут же дали прозвище нижнемахаллинцам – плаксы. Потому что их бригадир, дядюшка Туран, как только выпьет сто граммов, начинает плакать.

Нам выделили по пятнадцати гектаров земли, по паре волов и, с уговором пользоваться поочерёдно, коня с арбой.

– Возчиком буду я! – заявил Хайит Башка, вытягивая шею, чтоб казаться выше других.

– Ишь ты, захотел! – тут же возразил Акрам Знаток. – Сам в жизни на осла не садился, а захотел на коне разъезжать. Возчиком буду я, вот что!

За арбу, которая будет в нагнем распоряжении десять дней в месяц, спор шёл – дай бог, а вот охотников пахать на волах что-то оказалось маловато. Хорошо, нас выручил дядюшка Разык. Он заявил, что пахота – дело серьёзное, с ней нельзя шутить, пропашешь кое-как, на разной глубине – и шиш получишь урожай. Давайте попросим Парпибобо заняться этим делом.

Дедушка сразу согласился. Видно, ему до смерти надоело сидеть в сырой клетушке и ткать бязь, которую всю целиком забирал Мели. Только дедушка Парпи выдвинул условие: записывать ему в день полтора трудодня. Иначе, мол, никак не рассчитаться за пушку. Мы согласились.

– Завтра на рассвете собираемся под Кривой урючиной, – сказал дядюшка Разык, распуская нас. – Принесите с собой кетмени и носилки.

Дело началось с… анекдотов

На следующий день утром мы собрались под древней могучей Кривой урючиной. Глядел я на наших ребят и радовался: голодные, кое-как одетые, а готовы горы свернуть. Из нашего двора на работу вышли четверо: Зулейха, Дильбар, Султан и я. Подошёл, засучив рукава и выпятив грудь, Хайит Башка. Махмудхан приволок огромный отцовский кетмень. Этот человечек сам хрупкий такой, а работать умеет как вол. Появились Акрам Знаток, которому попадись только на язык, братья-близнецы Дилиджан с Кулиджаном, широкоплечий, медлительный Карабарот, приёмные дети тёти Русской – Роза, которая хотя не видит разницы между кетменём и лопатой, но готова работать до смерти, Закир Тыква… Нет, вы можете говорить что угодно, но члены нашей бригады – ребята мировые, мы ещё покажем себя!..

– Хош, бойцы, с чего начнём дело? – спросил дядя Разык.

– С афанди, конечно, – откликнулся Акрам.

– Ты в своём уме?! – возмутился бригадир. – Что мы весной будем сдавать в приёмный пункт: хлопок или анекдоты, как ты считаешь?

Ну и что, сдадим и анекдоты.

Верно, верно, расскажите сначала анекдот!

Иначе не будем работать.

– Объявляем забастовку! – зашумели ребята отовсюду.

Разык-ака поначалу разозлился вроде, лицо его посуровело, покрылось пятнами, но потом он вдруг рассмеялся, махнул рукой.

– Шайтаны вы, а не дети. Ладно, слушайте, раз уж вам так хочется анекдот. Ходжа Насреддин в детстве был таким же хитрецом, как наш Акрам. Пошёл он однажды в помощники к мулле. Уходя на молитву, мулла оставил на подносе четыре слоёные лепёшки и чашку мёда. «Смотри, сын мой, – предупредил он Насреддина, – ничего не трогай. Всё, что на подносе, – яд». Как только хозяин ушёл, Ходжа вчистую подмёл и мёд и лепёшки. Вскоре мулла вернулся и хватился своего ужина:

«Где тот яд, что был в чашке?» «Я случайно разбил чернильницу и, боясь наказания, решил умереть до вашего возвращения, вот и съел тот яд».

Не успели мы отсмеяться, дядюшка Разык напустил на себя серьёзность и заговорил официальным языком. Видно, испугался, что мы ещё анекдота потребуем. Он сказал, что правление колхоза доверило нам большое серьёзное дело и что мы должны оправдать это доверие и снять со своего участка самый большой урожай, какой только возможно.

Для этого мы обойдём все дворы кишлака и заготовим навоз для удобрения полей. На каждый гектар земли потребуется около пятидесяти центнеров навоза, иначе хорошего урожая нам не видать как своих ушей.

– Ой, – сказала Роза, поморщившись, – навоз-то, он вонючий, не передастся ли его запах хлопку?

– Мы заткнём тебе нос ватой, красавица! – тотчас откликнулся Хайит Башка.

Закир Тыква воспринял это как оскорбление сестры. Он помахал кулаком:

– Смотри, чтоб сам носом землю не пропахал!

Дядя Разык так посмотрел на мальчишек, что оба вмиг успокоились.

Бригаде нашей табельщик не полагался, но кто-то должен был отмечать ежедневно, кто вышел на работу и сколько наработал.

– Ну, кто этим будет заниматься? – спросил бригадир.

– Конечно, Ариф! – зашумели ребята. – Он честный, правдивый парень да и мастер анекдоты рассказывать.

– Хорошо. А кого изберём поваром?

– Зулейху, Зулейху, – проголосовали все.

Дядюшка Разык ещё один вопрос выдвинул на обсуждение. Колхоз, оказывается, выделил нам дойную корову. Сможем ли мы управиться с нею, спросил бригадир.

Сможем, сказал я и согласился взять корову под свою ответственность. Усман с Аманом будут кормить её, ухаживать за ней, а там, глядишь, за труды перепадёт им стакан-другой молока.

Битва за высокий урожай

Не зря, видать, говорят, что радость живёт рядом с неприятностью. Наутро, выйдя на улицу, мы обнаружили, что весь навоз, натасканный нами вчера, исчез. Мы уж подумали, не забрали ли его обратно хозяева, но те клялись и божились, что не трогали. Через полчаса стало известно, кто украл наш навоз. Арба в эти дни находилась в распоряжении «плакс», вот они и не ложились спать, пока не перевезли наше удобрение на свой участок.

– Эй, Многодетный! Ты табельщик у нас или кто? – подступил ко мне Акрам Знаток.

– Сам ведь вроде голосовал за меня.

– В таком случае ты должен болеть за свою бригаду.

– А я не болею?

– А что ты тогда молчишь?

– Что я могу сделать, скажи сам.

Акрам посвятил меня в тайну. Оказывается, наши ребята уже сговорились эту ночь не спать, перетащить навоз обратно на свой участок.

– Ты согласен? – испытующе оглядел меня Акрам.

– Ещё как! – воскликнул я.

– Ты возьмёшь у Парпи-бобо осла, хорошо?

Я кивнул.