Обещание завтрашнего дня (ЛП) - "Рэдклифф" - Страница 30

Констанция кивнула и встала рядом с ним. Странным образом, ей было приятно его присутствие. Наконец она проговорила:

- У меня такое предчувствие, что Эдриенн уедет с вами и Алисией.

Том склонил голову, соглашаясь.

- Раньше мне казалось, что для нее это лучший вариант. До тех пор, пока я не приехал сюда, по крайней мере. Сейчас я в этом не так уверен.

- Как так? - спросила Констанция.

Том посмотрел ей в глаза.

- Семейству Уитли не занимать очарования - что матери, что дочери.

Констанция встретила его взгляд ровно и улыбнулась в ответ.

- Благодарю вас, капитан Хардиган, но кажется, одного очарования явно недостаточно.

Его лицо стало серьезным.

- Я давно знаком с Эдриенн - задолго до того, как они с Алисией встретились. И я никогда не видел ее такой. Этот год выдался для нее неимоверно тяжким, как вы наверное знаете, и все же в данный момент она выглядит лучше - сильнее, здоровее, более живой - чем я мог себе представить. И прошу меня извинить, миссис Уитли, но я не верю, что эти метаморфозы вызваны только лишь здешним морским воздухом. Уехать отсюда может оказаться для нее куда труднее, чем она себе представляет.

Констанция вздохнула.

- Вы правы, конечно. Я уважаю Эдриенн за беспокойство о будущем моей дочери, но я боюсь, что она несколько неверно оценивает ситуацию. Таннер почти наверняка не будет лучше без нее.

Том нахмурился.

- А я не уверен, что Эдриенн тоже будет лучше. Я не смогу видеть, как она снова теряет желание жить. Таннер, по крайней мере молода - и я надеюсь, она это переживет.

Констанция покачала головой.

- Нет, капитан, вы ошибаетесь. Таннер выживет, но пережить это она не сможет. Уитли любят раз и навсегда.

Последняя фраза прозвучала, как окончательный вердикт.

Том Хардиган внимательно посмотрел на стоявшую рядом элегантную женщину, восхищаясь ее душевным спокойствием и глубоким пониманием.

- Таннер вся в вас пошла?

- Только внешностью, - рассмеялась Констанция. - А так она - вылитый отец.

- Он, должно быть, потрясающий человек, - искренне сказал Том.

- Да, он таким и был, - мягко ответила Констанция. Она задумчиво посмотрела на него, чувствуя, что он хотел бы задать вопрос, но не решается. - Мой муж уже десять лет как мертв, капитан Хардиган. И за все это время я ни разу не задумалась о другом мужчине. Было несколько тех, кто... проявлял интерес. Но часть моего сердца, моей жизни, моих мечтаний всегда будет принадлежать ему. Большинство мужчин с этим никогда не смирится, а я очень плохо умею притворяться.

Он кивнул, не сводя глаз с ее лица.

- Но если мужчина, искренне готовый это принять, стал бы искать вашего внимания - с серьезными намерениями - вы бы задумались?

Констанция рассмеялась.

- Могла бы и задуматься, капитан.

Он улыбнулся.

- Что ж, я очень рад это слышать.

- Сделаете мне одолжение, Том? - негромко спросила она.

- Конечно.

- Если Эдриенн не будет счастлива - если окажется, что она приняла неверное решение, вы, по крайней мере, попробуете поговорить с ней? Ради Таннер... и ради меня?

- Если до этого дойдет, то я, возможно, попытаюсь сделать даже больше, чем просто с ней поговорить, - ответил он.

К тому времени как Таннер добралась до материка, уже стемнело. Она поехала на север, вдоль побережья. Дорога привела ее к бару, куда она время от времени захаживала. Сейчас он не был переполнен, и Таннер вздохнула с облегчением. Ей не нужна было компания, она просто хотела забыться. Так что она уселась перед стойкой и заказала скотч, который быстро проглотила, и отработанным жестом потребовала вторую порцию.

Бармен наполнил ее стакан и ушел. За столиками, в полумраке сидело несколько парочек, негромко разговаривая и потягивая напитки. Кто-то врубил на музыкальном автомате режим "50 медляков", и женщина в спортивной безрукавке и джинсах танцевала с гораздо более молодой девушкой посреди зала. Больше танцующих не было, только эти двое.

Таннер уставилась на собственное отражение в длинном зеркале позади ряда бутылок. Вроде бы это было ее собственное лицо, но ей оно казалось похожим на маску. Как могла она выглядеть целой, если все ее существо разбилось на мелкие осколки? Таннер попробовала представить рассвет без Эдриенн, море и "Уитли Прайд" без Эдриенн, ночь без Эдриенн в ее объятиях.

Она не могла найти в этом никакого смысла, как бы сильно ни старалась. Она помнила слова, сказанные Эдриенн, но их она тоже не понимала. Не любить ее? Как это возможно? Как могла Эдриенн касаться ее так, как она это делала - и не любить ее? Таннер доверяла собственным инстинктам, и поверить не могла, что так ошиблась.

Она вздохнула и снова осушила стакан, а потом подняла его и развернулась в ту сторону, где должен был находиться бармен.

"То, что думаю я, ничегошеньки не значит, если она меня не хочет. А она не хочет", - тихонько пробормотала она.

- Сама с собой разговариваешь, милая? - сказал кто-то совсем рядом.

Таннер повернулась и оценивающе глянула на грациозную блондинку.

- Ага. Здравствуй, Салли.

- Здравствуй, Таннер. Давненько тебя не было видно. Кто-то тебя совсем припахал, да?

Таннер не ответила, сосредоточившись на своем стакане.

- Ты сегодня одна? - спросила Салли, тяжело наваливаясь на Таннер. Ногой она прижалась к ее бедру, а грудью уперлась в плечо.

- Да, - безразлично ответила Таннер.

Салли обвила рукой ее запястье, легонько поглаживая его кончиком пальца.

- Это хорошо. И я тоже. Слушай, у меня в машине есть твой давний дружок. Чистый как снег. Почему бы нам не нюхнуть, а потом не найти местечко и возобновить знакомство. Я по тебе скучала.

Таннер поглядела на нее, задаваясь вопросом, почему она ничего не чувствует, ведь Салли касалась ее. Честно говоря, ее охватил странный холод.

- Нет, спасибо. Ничего не хочу.

Салли удивленно посмотрела на нее.

- Да ты, наверное, шутишь! Слушай, ты не обязана со мной спать. Но нюхнешь капельку - и тебе полегчает.

Таннер оставила на барной стойке двадцатидолларовую купюру и встала, собираясь уйти.

- Нет, я не хочу, чтобы мне полегчало. Мне уже ни от чего не полегчает.

Она не торопилась, возвращаясь домой, а наоборот - вела машину медленно и аккуратно. Ей некуда было спешить. Когда она наконец добралась до Уитли Мэннор, то заметила, что весь дом был погружен во тьму. Таннер прошла через парадную дверь и медленно поднялась на второй этаж. Ей казалось, что ноги у нее сделаны из камня.

Таннер по памяти направилась к знакомой комнате и тихонько вошла. Немножко постояла, глядя на спящую женщину и задаваясь вопросом, зачем она сюда пришла.

- Мама? - тихонько проговорила она, почти боясь нарушить тишину.

Фигура слегка пошевелилась, и Таннер отвела взгляд от обнаженных очертаний, представших ее взору.

- Прости, - прошептала она, поворачиваясь, чтобы уйти.

- Таннер? - мягко окликнула ее Констанция. - Что такое?

- Можно с тобой поговорить?

Констанция потянулась за халатом и быстро прикрылась.

- Конечно, солнышко... иди сюда.

Когда Таннер подошла, Констанция встала со своей неширокой кровати и нащупала ее руку в темноте.

- Здесь слишком душно. Идем наружу.

Она вывела свою дочь на залитый лунным светом балкон.

- Что случилось, любимая?

Таннер оперлась на колонну, чтобы не потерять равновесие. И постаралась, чтобы ее голос звучал ровно.

- Мне так страшно.

Констанция обняла ее за талию и притянула поближе к себе.

- Расскажи мне.

- Это из-за Эдриенн, - продолжила Таннер, пытаясь не расплакаться. - Она собирается уехать, - ее голос внезапно сорвался, и она подавила рыдание. - Я не знаю, что мне делать.

- Мне так жаль, Таннер, - мягко прошептала Констанция, желая отыскать способ, чтобы защитить ее от боли. Вместо этого она произнесла ту самую фразу, которая, как она знала, уязвит ее дочь еще сильнее. Но она верила, что это нужно сказать. - Может быть, ей и нужно уехать. Может, это к лучшему.