Долина кукол - Сьюзан Жаклин - Страница 104

– Думаю, вам лучше подождать. Через пять минут вас будет осматривать врач.

– Доктор Холл?

– Нет, доктор Фельдман. Просто обычный обход. Это оказался терапевт, а не психиатр. Он взял у нее кровь из пальца и прослушал сердце.

Нили попросила медсестру зажечь ей спичку, чтобы прикурить вторую сигарету. К ней подошла привлекательная темноволосая женщина.

– Не расстраивайтесь из-за этих анализов. Просто им нужно удостовериться, что вы здоровы. Как бы они чувствовали себя, если бы вы вдруг умерли от рака или еще от чего-то, в то время как лечат вас от психического заболевания?

Нили внимательно вгляделась в женщину. Ее можно было бы назвать красивой, если правильно наложить косметику. Скулы расположены как нельзя лучше, а черные глаза так и сверкают. Должно быть, когда-то у нее была отличная фигура, но сейчас она сильно располнела. По оценке Нили, ей было лет тридцать. Женщина села. В руках она держала квадратную коробку.

– Меня зовут Мэри Джейн. Позволь нарушить твое уединение. Когда пойдешь в спортзал, купи себе почтовой бумаги. Она стоит один доллар.

– Но у меня нет денег. Мэри Джейн улыбнулась.

– Платить не нужно, это входит в стоимость твоего лечения. Но ты можешь пользоваться бумагой как записной книжкой. – Она открыла свою коробку. В ней была бумага и пачка сигарет.

– А где ты достала…

Женщина сделала знак, чтобы Нили замолчала.

– В дни посещений разрешается сидеть с посетителями и курить одну сигарету за другой. Пусть тот, кто навещает тебя, принесет сразу блок. Ты его спрячешь, и в то время, когда разрешается курить, ты сможешь выкуривать штук по десять за раз.

– Но ведь спички-то зажигают они и заметят, если ты выкуришь больше, чем две.

– Медсестры тоже сочувствуют нам. Ты всегда можешь прикурить от чьей-нибудь сигареты. Это разрешается. Нам, душевнобольным, только спички нельзя держать. Но сестрам совершенно безразлично, по сколько штук мы выкуриваем. Они считают, что и мы должны получать какое-то удовольствие от жизни.

Нили улыбнулась.

– Но ты-то ведь не сумасшедшая, а?

– Нет, я поступила сюда, чтобы свести счеты с мужем, только все это обернулось против меня же самой. Он – подонок, денег у нею куры не клюют, у него теперь другая женщина. Он требовал развода, поэтому я притворилась, что безумно влюблена в него… понимаешь… и что у меня якобы нервный срыв. И это была моя самая огромная ошибка в жизни.

– Почему?

– Единственное, что я сделала – это приняла несколько таблеток – три штуки – и оставила якобы предсмертную записку. Потом, помню, я оказалась в «Бельвю». Вот где точно можно свихнуться. Вокруг одни психи – орут, бесятся. С испуга я и сама, наверное, спятила. Тоже начала вопить, и на меня надели смирительную рубашку. Ну, и поскольку моему мужу это по карману, меня отправили сюда. Я сама подписала бумагу, что согласна. А потом, когда захотела отсюда выйти, он сделал так, что меня уже не выпустили – на законном основании держат здесь против моей воли. Я тут уже целых пять месяцев. Согласно этой бумаге, я находилась в павильоне «Вяз», и там было очень прилично: разрешается курить, носить платья с ремешками, даже косметикой можно пользоваться сколько хочешь. Но когда я узнала, что он официально упек меня сюда, со мной случилась истерика, и я психанула по-настоящему. И вот за это оказалась в «Репейнике». Так что предупреждаю: води их за нос, прикидывайся. Я этого не делала, закатывала истерики каждый день, отказывалась принимать пищу и подчиняться их правилам. Целых три недели пролежала в этой проклятой ванне. А ты должна уметь играть. Есть только один способ: делать все так, как они велят. Сейчас я веду себя как ангел, и вскоре меня переведут в «Пихту». Побуду немного там, потом в «Вяз», потом в «Ясень», потом в амбулаторное отделение… а потом на свободу.

От страха Нили прошиб холодный пот.

– Но ведь это же несколько месяцев.

– Да, примерно год, – радостно подтвердила Мэри Джейн.

– И ты смирилась с этим? Женщина пожала плечами.

– Конечно, смирилась. Уж я постаралась – целую неделю вопила и орала. Но с ними бесполезно бороться. Они покажут историю болезни твоему адвокату или мужу, или тому, кто тебя опекает и поместил тебя сюда. На бумаге это выглядит плохо: «Пациент впадает в состояние истерии», «Пациент нуждается в ограничении активности. Двенадцать часов в ванне». Потом адвокату говорят: «А теперь дайте свое согласие на то, что она должна остаться здесь еще на три месяца. Разве вы не хотите, чтобы и вы, и общество получили назад здоровую и энергичную женщину?» Ясное дело, имея с нас по полторы тысячи в месяц, они могут и не торопиться. Так что я решила не бороться с ними. Пережду здесь. И потом, ну что я теряю? Идти мне некуда. Хэнк, мой муж, сейчас с Другой. Но он, по крайней мере, не может жениться на ней. А мое лечение влетает ему в полторы тысячи каждый месяц.

– Но ведь я поступила сюда всего на восемь дней для лечения сном.

– Для чего? – странно посмотрела на нее Мэри Джейн.

Нили пояснила ей, что такое лечение сном. Мэри Джейн улыбнулась.

– Здесь его вообще не проводят. Тебе тут даже анальгина не дадут.

– Мне что-то дали выпить вчера ночью, – с гордостью сказала Нили.

Мэри Джейн рассмеялась.

– Да уж, мы тебе отдали должное. Ты в самом деле прорвала парусину? Об этом все слышали.

– Да, и кроме того, я скоро выберусь отсюда. Мэри Джейн улыбнулась.

– О’кей, я обеими руками за это. Покажи мне, как это сделать. Посмотри на Пегги – вон как они ей мозги промыли.

Подошла Пегги, двадцатипятилетняя привлекательная блондинка.

– Рассказываешь ей мрачные истории наших болезней? – спросила Пегги.

– А ты почему здесь? – поинтересовалась Нили.

– Потому что я была психически ненормальная, – охотно ответила Пегги.

– Ничего подобного, – возразила Мэри Джейн. – Потеряла двух детей подряд

– мертворожденные. От такого у любой будет депрессия.

Пегги выдавила из себя улыбку.

– Помню только, что я начинала плакать, стоило мне увидеть куклу в витрине магазина. Когда поступила сюда, все обострилось. Сорок раз ко мне применяли шоковую терапию. Только сейчас начинаю чувствовать себя человеком.

От ужаса у Нили комок подступил к горлу.

Шоковая терапия!

Мэри Джейн словно прочла ее мысли.

– Не бойся. Даже если они сочтут, что это необходимо тебе, им нужно получить разрешение на ее применение. От ближайших родственников или от тех, кто несет за тебя ответственность.

Нили успокоилась.

– Анна никогда не даст разрешения.

Мэри Джейн усмехнулась.

– Если только врачи не запудрят ей мозги, как мужу Пегги. Когда за родственников или поручителей принимаются доктор Холл и доктор Арчер, то знай: те соглашаются на все. Муж Пегги приехал в первый же день свиданий. Она прекрасно себя чувствовала, хотела только выйти отсюда. Он был просто в восторге. Сказал, что прямо сейчас идет в административный корпус и забирает ее отсюда. Ха-ха! В этом-то все и дело! Он исчез на две недели, и со следующего же дня Пегги начали лечить шоковой терапией.

– Но почему?

Пегги вздохнула.

– Я не виню Джима. Сначала винила, а теперь вполне понимаю его. Ему показали мою карту. У меня было подавленное состояние, я не могла спать, много плакала – все признаки маниакальной депрессии. А кто бы не плакал, потеряв двоих детей одного за другим и оказавшись запертой здесь? Но они убедили Джима, что если я вернусь, то у меня опять будет психический срыв и, может, уже надолго. Джиму, разумеется, нужна нормальная счастливая жена, поэтому он подписал все бумаги и оставил меня здесь до полного выздоровления.

Нили внимательно слушала их. У каждой похожая история. Ни одна из них не сумасшедшая, на вид все они даже более нормальные, чем те, кого она знала там, на свободе. Она уже слушала чью-то седьмую жизненную историю, когда медсестра объявила:

– Идемте, леди!

– А сейчас что? – спросила Нили.

– Спортивный зал, – пояснила Мэри Джейн. Колонной по двое они пошли за медсестрой. Проходили по коридорам – двери отпирались и сразу же запирались