Зеленый храм - Базен Эрве - Страница 24

— Леонар только что ушел.

Мой синий садовый фартук с карманом на животе облекал мой экс-костюм, тесемочки фартука были аккуратно уложены и связаны на животе.

— Вам дважды звонили. Сначала некий инспектор Рика из поисковой бригады. Он завтра перезвонит.

Ни тени страха. Деревянной ложкой, которая не царапает тефлоновое покрытие, он переворачивал круглые дольки картофеля, на диво хрустящие. Через минуту он добавил:

— Еще журналист. Я его обескуражил.

— Вы написали свое имя?

— Простите, я никогда не пишу.

Ну да, почерк может тоже выдать. Я сел на свой соломенный стул, на свое место и не заметил ни малейшего смущения, когда вынул из кармана его бумажник.

— Десять тысяч, не так ли?

— Да, десять, благодарю.

Я рассчитывал, что ко мне протянется рука, чтобы я вернул предмет его владельцу, и что я услышу от него слова уверения, на которые я, как мне кажется, имел право рассчитывать. Так как он рылся в пластмассовой коробке с ячейками, чтобы достать оттуда шесть яиц в зеленоватой скорлупе — утиные яйца, я долго мучился, прежде чем найти формулу, которая не выглядела бы вопросом, но вызвала бы ответ.

— С нашей стороны вы можете ничего не опасаться, но обратное менее вероятно, если эта сумма не может увидеть дня.

— Она может.

Гарантия в двух словах: следовало этим удовлетвориться. Я переложил бумажник в третью тарелку, а яйца, одно за другим, были разбиты в старой чашке и перелиты в кастрюлю с кипящей подсоленной водой; по запаху, подымавшемуся оттуда, можно было также догадаться, что не обошлось дело и без уксуса. После того как яйца сварились, они были аккуратно извлечены шумовкой, разложены на блюде, политы томатным соусом. Я был в восторге от кулинара: ни одной ошибки в приготовлении пищи, всего ровно столько, сколько надо.

— По необходимости можно сделать и яйца в облупке, — сказал он.

Приготовить мне угощение, проявив при этом известную ловкость рук, было несколько неожиданно со стороны этого парня, неизвестно чем кормившегося посреди лесов, а диалектное словечко, которое он только что употребил, было, по-моему, неким намеком. Между тем без всякого перехода, как будто, обернувшись назад, он прочел упрек в моем взгляде, наш гость продолжал:

— Знаю, некоторые проявления предусмотрительности неприятны на первый взгляд. Но эти деньги позволят мне, и я на том настаиваю, оплатить мой пансион у вас. У вас ведь только ваша пенсия, и переплетение книг тоже не бог весть что… Тысяча франков в месяц вас устроит? Больше я не могу. Для отъезда мне нужны подъемные.

— Я у вас ничего не просил.

Одновременно со сковородкой волосы, борода и усы тоже пришли в движение. Повеяло какой-то неловкостью. И усмешкой. Странное сочетание: рыжая кельтская голова, убогий костюм старого учителя, фартук садовника, полусогнутая повисшая нога в тапочке и костыль с расшатанным наконечником, — все потом стало на место, утихомирилось, и послышалось нечто вроде заикания:

— Переж-ж-жарится.

Потом голос снова стал нормальным:

— Я тоже ничего у вас не просил, но я вам буду очень обязан. Слишком, поймите меня, мне будет не по себе, если я не помогу тому, кто помог мне. Ваша дочь права… В больнице я жил общей со всеми жизнью. Но с тех пор, как я у вас, я должен сообразоваться не с собой, а с вами.

Он с трудом выдавил из себя пять фраз, бедный, он сам был удивлен и почти задыхался. Устав долго стоять на ногах в неустойчивом положении, он сел: Клер подхватила эстафетную палочку.

А после ужина он снова меня удивил. У моей дочери несколько приятных привычек. Она коллекционирует марки с животными. Наш гость с честью выдержал экзамен: посмотрел три альбома, повосторгался серией толстокожих, выпущенной в Мозамбике, и совсем недавним приобретением: семь треугольников, посвященных перепончатокрылым, выпущенные Монголией. После того как закрыли последнюю страницу, сыграли партию в «слова», которую он выиграл, сразу записывая слова, не объявляя их и не заботясь о результате. Тут же после этого Клер увлекла его новой игрой, выдуманной ею, которая использует знаки предыдущей игры и состоит в том, чтобы восстанавливать имена людей, расчлененные на отдельные буквы, поставленные в алфавитном порядке; он с легкостью разгадал ААКЛМРРС (Карл Маркс), но потерпел поражение с АААКДДЕЕ ГИЛНРРССТ, как и с ААКДЕИМНОРСФТТ.

— Два соперника, — подсказала Клер.

— Ничего не приходит в голову, — отвечал он.

Нужно ли было играть в игру «разгадай имя», когда у него его не было? Не возникла ли у него мысль, что это нечто вроде психотерапии? Так как его вежливое прилежание не могло обмануть меня, я избавил его от пытки, сев за пианино и сыграв первые такты фантазии Форе для флейты и фортепьяно. Он понял, пошел за инструментом и сел на стул, где лежало два словаря, чтобы было повыше и я бы не загораживал ему своим правым плечом нот, а Клер встала у меня с левой стороны и переворачивала страницы; в общем, он сделал, что мог, попросив у меня снисхождения за ошибки, в котором я нуждался так же, как и он.

XV

Если в субботу моего возвращения из супрефектуры благодаря ливню никто не заметил, а в воскресенье мы бродили по болотам и кустарникам и фасад нашего дома, смотрящий на улицу и не предлагавший ничего другого, кроме закрытых ставень, мог бы разочаровать наших соседей, то сегодня дело обстояло иначе, — утренний «Ла Вуа де л'Уэст» объявил об освобождении незнакомца под именем «Тридцать», которому оказано, по крайней мере временно, гостеприимство мосье Годьоном, муниципальным советником и прежним директором школы"; и вот в восемь часов утра раздался яростный звонок моего бывшего ученика-мэра.

— Нет, господин директор, нет! Вы не имеете права пользоваться вашим званием советника и таким образом компрометировать муниципалитет, — ведь этот ваш авантюрист может навлечь на нас неприятности.

Я еще не читал статьи, и можно сказать, с луны свалился. На другом конце провода меня тотчас просветили. Я резко прервал говорящего:

— Не вмешивайся, Жожо!

Вилоржею, видно, не по душе пришлось уменьшительное имя, которым его называли в школе и которое он не любит слышать даже в устах своей матери. Но и взаправду, чего он вмешивается? Я-то тут при чем, если газета вспомнила о том, что я выбран советником, чего хотел и сам Вилоржей, ведь его заботило, чтобы он заменил своего покойного отца и чтобы перебежать дорогу барону Тордрэй; он подумал, что я соберу ему голоса, и очутился в смешном положении, когда оказалось, что он собрал на сто восемь голосов меньше, чем я, — таким образом он был мне обязан трехцветным шарфом, который я мог бы у него отобрать.

Восемь часов десять минут. Я не произнесу ни одного бранного слова: здесь все должно быть спокойно. Клер не спускалась, а наш друг не поднимался. Согласно нашей договоренности я дежурю эту неделю и выполняю обычную утреннюю работу. Я уже загрузил наполовину деревом, наполовину углем топливный агрегат, недавно поставленный в погребе, — он позволит нам сэкономить топливо и сократить — глава 6, строка 7 в моей декларации, — на семь тысяч франков расходы. Я вынес помойку, которую коммунальная служба собирает по пятницам и понедельникам. Смолол кофе арабику в ручной мельнице, что размельчает зерна куда лучше, ровнее, чем электрическая, а кроме того, ее трескотня наполняет шумом утро, и это является приятным дополнением к пробуждению. Вода в кофеварке забулькала, на столе ждет высокий эмалированный кофейник Мари-Луиз, который наша дочь не осмелилась поменять на один из этих агрегатов типа стиральной машины или магазинного автомата, которые экономят движения, но не дают сосчитать секунды по ритму капающих капель.

Но, видать, сегодня нам не дадут покоя. Телефон принимается за свое: звонит инспектор Рика из поисковой бригады, созданной в интересах семьи; он извещает, что его поезд приходит в девять тридцать пять и почтительнейше просит прийти его встретить на вокзал. Так как я должен привести в одиннадцать часов «освобожденного» в жандармерию, то он назначает мне свидание там. И вскоре — да-да! — третий звонок: говорит доктор Лансело, он пускается в туманные объяснения, из которых мне становится ясно только, что мадам Салуинэ желает, чтобы за раненым наблюдали, но необязательно в больнице. В случае крайней необходимости, окажись он в беде, не правда ли, он ведь смог бы у нас побывать. При консультации ему не придется больше преодолевать бумажную завесу, а ведь его предыдущие расходы остались неоплаченными.