Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Моя война. Чеченский дневник окопного генерала - Трошев Геннадий - Страница 32


32
Изменить размер шрифта:

Быстрое освобождение нескольких групп российских солдат поставило больше вопросов, нежели дало ответов. И как-то в тени на этом фоне осталось очередное высказывание тогдашнего министра по делам национальностей Рамазана Абдулатипова, который заявил, что в расцвете торговли людьми на Северном Кавказе во многом виноваты те, кто пытается показать, сколь велико их влияние в Чечне. Это был явный намек на Бориса Березовского.

Вскоре из источников, близких к Аслану Масхадову, стало известно, что штабы Салмана Радуева, Шамиля Басаева и других полевых командиров оснастились самой современной аппаратурой, оргтехникой. Да и финансовые дела у тогдашних масхадовских оппозиционеров явно поправились.

А что же российские военнопленные, годами томившиеся «во глубине чеченских руд»? К сожалению, многих так и не удалось вызволить. Их стоны не услышали ни в Грозном, ни в Москве. Масхадов пытался спасти имидж Ичкерии перед Западом, некоторые высокопоставленные чины из МВД примеривали на себя тесноватые мундиры миротворцев, а некоторые ведущие политики поднимали рейтинги перед очередными парламентскими и губернаторскими выборами. А наши солдаты оставались в их глазах теми пешками, которыми можно пожертвовать, чтобы выиграть партию. И никто из участников тех политических игрищ, похоже, не вспомнил об известном принципе: «Война продолжается до тех пор, пока из плена не вернулся последний солдат».

Держава, умеющая начинать войну, должна уметь и достойно ее заканчивать. Иначе за нее впредь никто не станет воевать. Между тем новая война назревала. Фактическая независимость Чечни обернулась разбоем, разрухой и всеобщим обнищанием рядовых жителей. Благоденствовали только бандитские стаи, прикрывавшие свои постыдные деяния ваххабитской риторикой.

Убийства и грабежи, наркомания и проституция стали в «правоверной мусульманской» республике обыденными явлениями. Молодых голодных волчат Ичкерии уже не сдерживали ни добрые традиции отцов и дедов, ни суровые законы шариата.

Местная интеллигенция против такой независимости «проголосовала ногами». Многие талантливые ученые, врачи, инженеры, преподаватели вынуждены были покинуть родные места. Чеченский народ оказался в тяжелом положении: реальной стала угроза деградации, всеобщая разруха, нищета, массовая безработица. Старики годами не получали пенсии. А убийцы, преступники жили в роскошных домах, ни в чем не испытывая нужды.

Три года «независимости» привели республику к катастрофе: у массы людей отняли право на достойную жизнь. Снабжение населения практически прекратилось, школы закрылись, хотя в селах оставались преподаватели. Зарплату учителя не получали с 1995 года. В больницах и поликлиниках отсутствовали необходимое оборудование и медикаменты, во многих случаях нечем было оказать даже первую медицинскую помощь.

Пенсию выдавали крайне нерегулярно. Например, последний раз пенсионеры получали деньги в июле-августе 1997 года в размере 300-350 рублей. И без того бедственное положение населения усугублялось нехваткой электроэнергии, газа, которые раньше поставлялись из Дагестана и Ставропольского края.

Большинство предприятий простаивало. А та продукция, что производилась, например, в равнинных районах, просто «экспроприировалась» официальными властями Грозного.

Главной мишенью ошалевших от вседозволенности сепаратистов стали «инородцы»: 350 тысяч русских, побросав годами нажитое, покинули Чечню. Те же, кто остался, сполна испили горькую чашу. Но часто ли слышали и читали мы о кровавых расправах над «нечеченцами»?

А здесь своя чудовищная хроника. Зверски убит атаман Сунженской линии Подколзин, отрублены головы всем казачьим старейшинам в Червленной, публично растерзан в Урус-Мартане настоятель православной церкви отец Анатолий. Тысячи русских подвергнуты избиениям, изощренному изнасилованию… Вот только одна из множества подобных историй. Светлану М. и Ирину П. боевики во время войны держали в горном лагере в районе Бамута. Более шестидесяти чеченских бандитов сделали двух русских девушек «мутаа» — временными женами. Не забывали ими «угощать» и уставших от боев арабских террористов.

По иронии судьбы родичи Ирины, долгое время проживавшие в Казахстане, буквально спасли от голодной смерти три депортированных чеченских семьи — делились с ними последним куском хлеба. И ее, естественно, связывала с чеченцами традиционная искренняя дружба. Теперь, при упоминании слова «чеченец», Ирину охватывают приступы истерики, женщина несколько раз пыталась покончить жизнь самоубийством.

Особо недоброе внимание распоясавшиеся бандиты проявляли к казакам Наурского и Шелковского районов, которыми Н. Хрущев одарил Чечню. Именно казаки в 1957 году помогли возвращавшимся из депортации вайнахам обжиться на пустом месте. Равнинные чеченцы не забыли добра, чего не скажешь о горцах из тейпов Беной и Мелхи, спустившихся с кавказских круч на благодатные предтеречные земли.

Еженедельно все русские общины Наурского, Шелковского и Надтеречного районов обязаны были отдавать бандитам по две коровы. В казачьих станицах, сопротивлявшихся новым порядкам, проводились этнические чистки. По официальным данным Миннаца, после первой войны в Чечне казнены более двадцати одной тысячи русских.

Летом 1999 года зверски замучен последний русский житель станицы Шелковской. Девяностолетнего старика молодые «дипломированные» террористы из учебных лагерей после долгих пыток зарезали ножницами для стрижки овец, видно, хотели растянуть удовольствие.

За последние годы чеченские бандиты захватили более 100 тысяч квартир и домов, принадлежащих русским, дагестанцам, людям других национальностей. Почти 50 тысяч своих соседей чеченцы обратили в рабство. А сколько «рабов» гнули спины на строительстве высокогорной дороги через Главный Кавказский хребет в Грузию, ишачили на самодельных нефтеперегонных заводах, обрабатывали маковые и конопляные плантации. И тут невольно напрашивается вопрос: почему так безучастны были к подобным фактам геноцида наши правозащитники-профессионалы Боннэр, Шабад, Ковалев и другие? Наверное, защита русских не входит в реестр щедро финансируемых дел.

На гербе самопровозглашенной республики Ичкерия красовался одинокий волк. Он считается на Кавказе самым зловещим хищником, опасным как для своих, так и для чужих. Кровь — его стихия. Волков на кавказских кручах отличает беспощадная жестокость к человеку. Именно эти качества становятся родовыми для чеченских головорезов, воюющих под «волчьими» знаменами.

Арби Бараев. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

Первыми сделали себе имена на зверствах в отношении пленных и заложников полевые командиры Абу Мовсаев и Султан Гелисханов. Но вскоре их по всем статьям обошел молодой «талантливый» ученик из Алхан-Калы Арби Бараев. Его «за твердость к врагу» ценили зарубежные богословы-ваххабиты, с ним считались лидеры Ичкерии. На него равнялись многие чеченские юноши. Удуговская пропаганда создала из Арби образ национального героя.

Впрочем, надо отдать должное целеустремленности Бараева. Человек он был по-своему уникальным: за пять лет поднялся по карьерной лестнице от старшины ГАИ до бригадного генерала (аналог нашего звания генерал-лейтенанта)! Впору заносить в Книгу рекордов Гиннесса. Причем столь стремительным восхождением 27-летний чеченец обязан не блистательному уму, талантам или доблести сердца, а пролитой им человеческой крови: с января 1995 года он собственноручно замучил более двухсот человек! Причем с одинаковой садистской изощренностью издевался и над русским священником, и над ингушом-милиционером, и над дагестанским строителем, и над подданными Ее Величества королевы Великобритании.

«Палач — это не профессия, это — призвание», — откровенничал Бараев. И чем грязнее работу ему поручали политики, тем охотнее он брался: ведь за нее платили по двойному тарифу.

В советское время Арби Бараев служил в Чечне старшиной ГАИ. Работа скучная, но прибыльная. Он научился ловко брать взятки с любителей полихачить, был строг с нарушителями, но отходчив за соответствующую мзду. Начальству демонстрировал смирение и безропотно отсчитывал причитающуюся долю от поборов. Но считал, что достоин лучшего. Того, кого увлек демон честолюбия, разум уже не в силах сдержать. Приход к власти Д. Дудаева Арби воспринял как большую личную удачу, поскольку, как и многие другие чеченцы, делал ставку именно на него.