Моя война. Чеченский дневник окопного генерала - Трошев Геннадий - Страница 30

Получилось все наоборот. Самолет с генералами и офицерами Генштаба сел вначале в Моздоке (Махачкала из-за непогоды не принимала). Комиссию возглавил генерал Прокопенко. После обеда я предложил ему изменить график и отработать намеченные вопросы сначала на моздокском направлении, а затем в Дагестане. Виктор Григорьевич наотрез отказался и вскоре вылетел в Дагестан. Проверку опорных пунктов, в том числе и в районе перевала Хурикау, наметили на 15 и 16 апреля.

Через несколько дней комиссия вернулась в Моздок. Вечером, накануне того трагического дня, Прокопенко провел совещание: определились с количеством машин, охраны. Позже, в более узком кругу, уточнили детали. Выезд наметили на 8 утра.

Ближе к полуночи 15 апреля мне пошли какие-то непонятные звонки. Например, приказали спланировать два вертолета из Моздока на Беслан. Стал разбираться, кто именно поставил такую задачу. Выяснил вначале, что якобы звонил заместитель начальника оперативного отдела 58-й армии и через дежурного передал распоряжение. Чье распоряжение? Непонятно. Сразу возникли сомнения. Почему кто-то, через кого-то передает непонятные команды. В 6 часов утра дежурный сообщил: все предыдущие команды отставить, действовать по плану, принятому вечером.

В 8 утра колонна в составе трех машин — двух «уазиков» и автобуса — тронулась в путь. Погода стояла прекрасная. В головном «уазике» на переднем сиденье рядом с водителем расположился я, сзади — генералы Прокопенко и Мухин. Хотел еще сесть генерал Герасимов (заместитель командующего 58-й армии).

— Нечего трем генералам сзади толкаться. Оставайтесь здесь, мы скоро вернемся, — сказал я Герасимову.

В этот день должны были прилететь начальник Генерального штаба А. Квашнин и командующий войсками округа В. Казанцев. Герасимов остался их встречать.

Все шло по плану. За нашей машиной двигался автобус с охраной. Замыкал колонну «уазик». В нем находились водитель, рядовой В. Олейников, полковники С. Гречин и В. Еремеев. Миновали милицейский КПП № 16. Еще тогда я удивился: почему милиционеры нас не остановили, чтобы проверить документы? Сколько раз проезжали там раньше — всегда останавливали, а сейчас беспрепятственно пропустили. Метров за сто до перевала я остановил колонну. Погода стала портиться, спустился туман. Видимость — минимальная.

Вышли из машин, перекурили. Я сказал, что осталось метров пятьсот и мы подъедем к опорному пункту, как только минуем перевал.

Буквально через несколько минут после того, как колонна продолжила движение, справа и слева от дороги я увидел людей в черных масках, с автоматами. Они стояли в полный рост (по 6-7 человек с каждой стороны). Одеты в новую камуфлированную форму серого цвета. В руках у всех автоматы «Кедр», спецназовские, с глушителями.

Почему-то сразу подумал: по нашу душу. Водителю Володе Дрындину крикнул: «Дави!» Он свернул и стал давить тех, кто слева стоял на обочине. Боевики отскакивали в сторону. Почти в ту же секунду с правой стороны по «уазику» открыли огонь. Я этого не видел, только слышал. Мне почти сразу пуля попала в ногу. Я попытался достать пистолет. Не помню, стрелял или нет (но когда очнулся на перевале внизу, пистолет был зажат в руке). Хорошо помню, как по обшивке салона цокали пули.

— Уходи на перевал, — кричу водителю.

И в тот же момент — сильный удар в спину. Потерял сознание…

Позже мне рассказали, что водитель получил три пули: в руку, ногу и спину. Превозмогая боль, он все-таки сумел вывести машину из-под обстрела и добраться до ближайшего блокпоста милиции. Только благодаря самоотверженности этого парня мы с Мухиным остались живы. Увы, Прокопенко погиб.

На блокпосту я пришел в сознание. Лежал на земле. Кто-то пытался разжать мне пальцы на пистолете. Вижу: Дрындин в шоке — бегает и материт милиционеров. А съемочная группа НТВ снимает на камеру все происходящее. И это через 20-30 минут после нападения на колонну! Поразительная оперативность".

Нет сомнения, что произошла утечка информации или от нас, или из Генштаба. Нападение боевиков было тщательно спланировано.

Подтверждает эту версию и рассказ офицера Генштаба полковника Александра Степанова, находившегося в автобусе.

"После первых выстрелов группа сопровождения среагировала сразу. Разведчики не растерялись, действовали профессионально и полностью нас прикрыли — ведь все мы были без оружия. Поэтому только благодаря им в нашей машине ни один офицер не погиб и не был ранен.

Удивила, конечно, наглость нападавших: они не прятались, стояли в полный рост и, очевидно, не ожидали получить отпор. А встретив яростное сопротивление, тут же скрылись.

Но через полчаса после боя (!) в радиоэфире было запеленговано их обращение к нам (!) с требованием сообщить о своих потерях! Такого хамства я не упомню за всю историю войн…

Горячка после боя постепенно спадала. Начали разбираться, кто где находится, и вдруг обнаружили, что ни на одном из блокпостов нет «уазика», в котором ехали офицеры-"воспитатели". В тумане никто не заметил, куда он пропал…"

Детали апрельской драмы дополнил начальник медицинского пункта полка майор Валерий Французов:

"Подняли по тревоге бронегруппу, и мы на МТЛБ выдвинулись на поиски товарищей. Показывать дорогу вызвались я и трое уцелевших разведчиков. Не доезжая до места, где было совершено нападение на колонну, остановились — второй раз нарываться на засаду не хотелось. Решили, что впереди, пешком, пойдут разведчики, затем наша группа, а уже за ними три машины с милицией… Через некоторое время после того, как старший лейтенант Чагин с подчиненными ушли, впереди начался бой. Милиционеры, услышав пальбу, запрыгнули в машины и уехали обратно к блокпосту — драпанули. А мы знали, что там наши товарищи, поэтому, не раздумывая, пошли им на помощь.

Добрались до вершины сопки. Здесь пули прижали нас к земле. Пришлось быстро занять оборону на возвышенности. Ответный огонь не открывали, потому что из-за сильного тумана не видели, куда стрелять, и могли попасть в своих разведчиков… Когда туман рассеялся и бой прекратился, мы увидели ужасную картину: на противоположной вершине сопки стоит БТР, а в низине — покореженный «КамАЗ» с чеченскими номерами. Подав бронегруппе сигнал «не стрелять», на МТЛБ начали спускаться вниз, к изуродованной машине. Навстречу двинулся бронетранспортер. Тогда только мы поняли, что боевиков здесь давно уже нет: по нам вела огонь местная милиция…"

Позднее эту картину дополнили некоторые важные детали: старший лейтенант Чагин с двумя солдатами остановил проходивший мимо «КамАЗ» с песком, чтобы на нем продолжить поиски пропавшего «уазика». Но навстречу вылетел милицейский БТР, и милиционеры, не разобравшись в ситуации, начали палить из крупнокалиберного пулемета по машине, в которой были замечены люди в камуфляже.

Цена этого недоразумения чудовищна: Алексей Чагин и сержант Виталий Гавриленко были ранены в ноги, а рядовой Максим Шмальц по дороге в госпиталь от полученных ран скончался.

Отправив раненых на попутной «санитарке», майор Французов решил во что бы то ни стало найти пропавшую машину. И нашел «уазик» приблизительно в том же месте, где колонна подверглась обстрелу. К сожалению, помощь запоздала. В изуродованной машине уже не было живых. Спустя четыре часа врач, обследовавший тела полковников В. Еремеева и С. Гречина и водителя В. Олейникова, констатировал: «Нападавшие сделали контрольные выстрелы в голову каждой из жертв».

Позже специалисты, эксперты установили по пробоинам в машинах и интенсивности огня, что боевиков было не больше десяти (как будто знали, что колонна пойдет без охраны). По всей видимости, засаду организовали профессионалы, которые продумали не только расположение огневых точек, но и пути отхода. Поэтому, несмотря на попытку группы быстрого реагирования МВД сразу же оцепить район и организовать с помощью трех вертолетов поиск бандитов, тем удалось скрыться в Чечне, вне зоны досягаемости.

Вооруженные нападения бандитов на наши войска, уже за пределами республики, стали регулярными. Но если бы только эта единственная беда: невиданные масштабы приняло похищение людей и торговля ими. Без большой натяжки можно сказать, что этот промысел занял ведущие позиции в экономике республики. В предгорьях и горах у большинства чеченских семей были свои невольники — своя дармовая рабочая сила.