Петровские Ведомости (СИ) - Бандильерос Ганс "Bandileros" - Страница 40

То, что получилось из нашей хаты, можно со всей ответственностью назвать идеологическим предком русского поместья. Хотя национальной гордости, которую так часто поминают всякие СМИ в этом нет – под термином "русское поместье" или "русская усадьба" понимается разной степени ухоженности и гениальности маргинализм поместий Европы – смесь из итальянских, французских и английских элементов. Не всегда это выглядит хорошо, но как есть. Причина появления самих поместий и усадьб с исторической точки зрения обоснована – в конце восемнадцатого века, по указу царицы, аристократы лишились обязанности проходить госслужбу, между тем не потеряв в правах. Внезапно образовался целая прослойка населения – лентяи. То есть сидящие на своём "лене" – деньгах, приносимых поместьями, деревнями и прочей собственностью. С исторической точки зрения такое решение было фатальной ошибкой, которая стала началом конца для русской аристократии и монархии – титулованные бездельники занимались кто во что горазд, и хорошо если бизнесом – расцвели разные тайные общества и секты, в которых состояли и которые организовывали титулованные особы. Это не считая того, что появились своеобразные прожигатели жизни – им, при любом поведении и при любых действиях была обеспечена жизнь, так что деградация не заставила себя долго ждать. Балы, красавицы, лакеи, юнкера, салоны, рестораны, бордели, казино… естественная среда обитания. Уважения ни в моих, ни в Сашкиных глазах такие люди не имели – обычные бездельники, у которых энное количество титулованных предков и какие-либо предприятия в собственности, но, как правило, настоящими бизнесменами, озабоченными увеличением своей доли на рынке и повышением конкурентоспособности они не были – зачем, если на бухло и куртизанок и так хватает?

По моему попаданческому мнению это послужило началом конца для всей русской промышленности – если где-то в Америке, например, коммерсанты грызлись друг с другом, завоёвывали рынки и не имели тайных соглашений, искренне радуясь каждой отвоёванной у конкурентов крошке от общего пирога, то в России изначальный слой владельцев всех этих предприятий не имел достаточного стимула для развития конкуренции. Нет исторически широкого рынка сбыта – больше половины населения малоимущие и не могут себе позволить купить промтовар, а всё, что нужно аристократии можно импортировать из более развитых стран, что и происходило, только вместе с товарами импортировалась и культура, и образ жизни… Конкуренция так же умерялась подковёрными интригами аристократов и взаимными соглашениями – если между потенциально конкурирующими фирмами принадлежащими графу икс и князю игрек возникала серьёзная конкуренция, то всё заканчивалась только тем, что они делили "по братски" сферы влияния, либо более титулованный, состоятельный и обросший связями князь давил графа другими методами.

Неприятно, но факт, Россия в момент промышленной революции девятнадцатого века была страной, живущей по схеме средневековья и, без октябрьской революции никаких индустриализаций быть не могло – покупательная способность населения крайне, чудовищно низкая. Да что я говорю, сейчас на носу восемнадцатый век, а большинство крестьян не имеет даже минимальных металлических инструментов для своей хозяйственной деятельности, работают как древние люди… Это, особенно, ввиду того, что на дворе не пятнадцатый и не пятый век, заставляло утихнуть имеющиеся у меня патриотические чувства – они нужны тем жителям, которые не имеют таких дум, как я, а мне нужен именно реалистичный и прагматичный взгляд на реальность, а не идеалистичность. Кажется, ещё Ефремов говорил: Опять перед нами, как тысячи раз прежде, стоит все тот же вопрос: вмешательства – невмешательства в процессы развития, или, как говорили прежде, судьбу, отдельных людей, народов, планет. Преступны навязанные силой готовые рецепты, но не менее преступно хладнокровное наблюдение над страданиями миллионов живых существ – животных ли, людей ли. Фанатик или одержимый собственным величием психопат без колебания и совести вмешивается во всё. В индивидуальные судьбы, в исторические пути народов, убивая направо и налево во имя своей идеи, которая в огромном большинстве случаев оказывается порождением недалёкого ума и больной воли параноика.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сия мысль мне показалась гениальной, особенно в нашей ситуации – преступным было бы навязывать людям что бы то ни было – с точностью, близкой к Абсолюту можно было утверждать, что это будет лишь "порождение недалёкого ума и больной воли параноика". Немногочисленные прочтённые мною книги в жанре альтернативной истории и были той самой больной волей автора-параноика. Даже если мы будем действовать исключительно на благо страны, это может привести к непредсказуемым последствиям. Скорее всего к ним приведёт, зуб даю. А уж если утечёт информация о нашем происхождении это может привести к тому, что и без того не пользующаяся великим авторитетом на мировой арене Россия станет страной-изгоем. Впрочем, если страна будет представлять действительно серьёзную угрозу европейским монархиям, или просто выделяться сверх меры на геополитической арене, англы бросят свою грызню с тевтонами и франками и попытаются вместе задавить Россию, поделить на колонии и сбросить в средневековье. Только ни промышленной базы, как в двадцатом веке, ни жёсткой власти, ни самообеспечения, ни союзников в Азии и восточной Европе, как у СССР, не будет, и это станет катастрофой. Политика как партия в шахматы, а иногда как партия в покер – но и там и там шулера будут считать врагом, вне зависимости от его успехов. Но мы не можем и хладнокровно наблюдать за тем, как и что происходит – это было противоестественно для нас.

Первым делом мы, только завершив сделки с кораблями, собрались на кухне, что бы обсудить стратегические планы. Просто заниматься фристайлом нам было не с руки – требовался план действий на ближайшее будущее.

Вопросом корабельного бизнеса занимался целиком и полностью Игорь – мы с Сашей тут были почти что ни при делах – он взял на себя оформление всех бумаг и счетов, поиски верфи и прочее. К счастью, Игорь не стал долго мучать нас ожиданиями и во время очередного собрания вывалил информацию о том, что им найден недостроенный проект парусника – был готов только корпус, после чего южноамериканский заказчик залетел по какой-то статье с конфискацией и корпус корабля пошёл с молотка. Корпус недостроенного фрегата, схожего с фрегатами типа "надежда", "Херсонес" и "дар молодёжи". Фотографии "надежды" выдал нам Игорь, сообщив об отличиях проекта – полная длинна корпуса сто пять метров, осадка – ровно шесть метров, с двумя дизелями фирмы Deutz, суммарной мощностью три с половиной тысячи лошадей. Расчётная скорость под парусом – восемнадцать узлов и столько же под машиной. Двадцать два узла – при комбинированном использовании.

Игорь так же дал выкладку, что средняя скорость плавания будет около двенадцати-пятнадцати узлов, с компенсацией слабого ветра машинами.

Такие параметры нас устраивали и делу был дан зелёный свет, и вот уже неделю как полученные с продажи "реплики" деньги заставили судостроителей шуршать с утроенным усердием.

С этого вопроса и начали заседание клуба попаданцев:

– Привет, Игорь, как там твой фрегат?

– Работают. – ответил вошедший мужчина и принюхался – на столе стояла местная выпечка из наших продуктов, да ещё и со свежезаваренным чаем.

– Проходи, где был?

– В нашем сарае на реке. Нет, ребят, надо срочно обзаводиться транспортом! На лошади мне уже поздно, а местные кареты, сам понимаешь… пустая трата денег. Саня отмахнулся от вопроса, а я согласился с Игорем – всё-таки финансами занимался я и менее всего хотелось тратить более, чем было необходимо.

– Мы проработаем этот вопрос, – кивнул я, – Сань, не морщись так, а лучше подумай, что мы можем сделать, карета в этом времени как представительский авто в нашем, так что она идёт по статье представительских расходов.