Люблю, убью, умру... - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 11

— Вот бы увидеть! — мечтательно произнес Андрей. — Ты бы хотела увидеть?

— Да, — вибрирующим от ужаса и восторга голосом произнесла Дуся, опять погружая пальцы в воду. — И ты знаешь, не просто увидеть…

— А что еще? Поймать?

— Нет, нет… Мне после рассказа Антон Антоныча сон приснился… как будто я плаваю, а эта рыбина подплывает ко мне откуда-то снизу, разевает свою пасть, а из нее пузырь воздуха, словно она хочет мне что-то сказать! И я вот с тех пор думаю… Знаешь, Андрей, я бы очень хотела хоть раз поплавать в этом пруду. Не там, у бережка, где купальня и воды по пояс, а именно здесь, на глубине, где никто никогда не плавал. Чтобы, знаешь, было так страшно и интересно — съест меня сом или не съест?

— Есть упоение в бою… — задумчиво пробормотал Андрей, с любопытством глядя на свою спутницу.

— Да, ты очень верно подметил — «есть упоение в бою, и бездны мрачной на краю…». Как там дальше, не помню, но неважно… Чтобы было чувство опасности!

— Я где-то читал, что крупные экземпляры сома иногда нападали на малолетних деревенских детей и якобы утаскивали их на дно. Ведь это же хищник! — хитро произнес Андрей. Но его слова только еще больше раззадорили Дусю.

— Да-а? — поразилась она. — А я? Как ты думаешь, сом может принять меня за добычу?

— А зачем тебе? Ты что, собираешься здесь искупаться?

— Собираюсь! — выкрикнула она, видимо, криком отгоняя страх. — —А что, ты думаешь, не смогу?

— А платье? — напомнил Андрей. — Если ты его испортишь, Иван Самсонович очень расстроится. Он ведь начал тебя рисовать именно в этом платье…

— А что платье! — лихо произнесла Дуся. — Я его сниму. У меня под ним рубашка длинная, вполне пригодная для купания.

Она сказала это столь просто и бесхитростно, что кровь бросилась Андрею в лицо. Ее слова выражали последнюю степень доверия к нему, но вместе с тем — так не стыдиться можно только брата или подруги…

— Нет, Дуся, пожалуйста… — умоляюще прошептал он. — А вдруг кто-нибудь увидит…

— Значит, тебе совершенно наплевать, съест меня сом или не съест, а вот каких-то посторонних людей…

— При чем тут люди! — рассердился он. — Это ты меня за человека не считаешь, готова все с себя скинуть…

— А ты отвернись, — сердито ответила Дуся. — Если ты порядочный человек, ты не будешь за мной подглядывать!

— Нужна ты мне очень, за тобой подглядывать! Но вот если сом на тебя нападет, как я тебя буду спасать с закрытыми глазами?!

— Как? — театрально рассмеялась она. — Меня уже тогда никто не спасет, Андрюша, голубчик…

Она играла. И ей очень нравилось играть! У Андрея тогда мелькнула мысль, что Дусе не минуть актерского пути… Но все это было сейчас неважно — потому что он увидел, что она стягивает через голову платье.

Он поспешно отвернулся, все-таки заметив край белоснежной батистовой рубашки с кружевным подолом, из-под которой торчали Дусины ноги.

— Пусть тебя сом проглотит, а я тебя совершенно спасать не буду, — ледяным голосом произнес он. — Вот как хочешь, а ты все-таки сумасшедшая…

— Мама! — взвизгнула Дуся и бухнулась в воду. Лодка закачалась, едва не выбросив Андрея. Пытаясь выровнять борта, он вцепился в них руками и невольно открыл глаза. Душна рубашка белым пятном расплылась по поверхности, а над ней веером взметнулись волосы — посреди этого черно-белого пятна было испуганное Дусино личико. Она била по воде руками, а потом вдруг успокоилась и поплыла.

— Страшно? — не слыша собственного голоса, спросил он.

— Ага… — с восторгом ответила она. — Ой, не могу… все время кажется, что кто-то подплывает ко мне снизу и даже будто что-то холодное у ноги… Аи, боюсь, дай руку!

Андрей сделал несколько взмахов веслами и подплыл ближе. Он протянул ей руку, стараясь не смотреть на открытые Душны плечи, и в то же время не мог не смотреть.

Но Дуся не приняла его руки.

— Нет, все, прошло, — уже почти спокойно сказала она и отплыла дальше. — Но как хорошо… Вода очень теплая!

Он греб вслед за ней. Андрею все казалось, что с берега за ними наблюдает кто-то, в мифического сома он не верил. Что будет, если их с Дусей застанут в таком положении? Накажут обоих, и накажут серьезно — за то, что она осмелилась на подобное безрассудство, а его — за то, что позволил ей прыгнуть в воду.

— Я не боюсь! — закричала она издалека, посреди серебристой ряби отраженного в воде солнца, режущей глаза. — О, как хорошо!

Качались кувшинки на волнах, сонно клонились ивы… Красота окружающего ошеломила Андрея, и он решил, что подобная «тема» не оставила бы равнодушным даже Карасева. «Девушка, купающаяся в пруду». Третьяковка купила бы эту картину, и сотни праздных обывателей приходили бы полюбоваться ею. Вообще, этот пруд имел смысл, только когда в нем купалась Дуся. И весь мир имел смысл, если Дуся была в нем… Какая разница, увидит их кто-то или нет?

— Остановись, мгновенье, ты прекрасно!

— Что? — обернулась она — смеющееся мокрое личико, ямочки на щеках, капли воды дрожат на черных ресницах, огненный нимб над головой.

Он скинул с себя ботинки, легкую льняную куртку и прыгнул в воду. Вода была теплой и пахла, словно отвар той лечебной травы, которой его поили в детстве.

— Ага! — завизжала Дуся. — Что, и тебя разобрало?

Он проплыл мимо нее, поднимая тучи бриллиантовых брызг, и в сердце был такой восторг, что никакое наказание не страшило.

Они поплыли наперегонки, потом обратно. Берег был далеко, деревянный сарайчик купальни казался ненужным и странным сооружением.

— А сом? Вдруг появится сейчас сом? — заорал Андрей, брызгая в Дусю. — Вот он сейчас…

— А-а-а… — завизжала та тоненько, уже изнемогая от какого-то щенячьего восторга, который вызывало у нее купание в запретном месте.

Андрей подпрыгнул и нырнул с головой. В воде он открыл глаза — было полутемно, гудящая тишина заполнила уши.

Дуся плескалась где-то над ним, у поверхности — вот ее искаженный толщей воды силуэт, голые тонкие ноги мелькают, словно бегут…