Адская машина - Леденев Виктор Иванович - Страница 21

-- А теперь твоя очередь, бугор. Говори вслух, пусть они тоже послушают.

-- Чего это -- они тихо, а я вслух. Иди, я тебе скажу...

-- Нет, ты громко говорить будешь, я посмотреть хочу, как ваша воровская порука работает, как вы один другого сдаете за свою шкуру.

Семен чуть не взвыл, но только опять заскрипел зубами.

-- И что ты все время скрипишь, зубов не жалко? Ладно, хватит посторонние звуки издавать, говори. Только быстро, не останавливайся.

-- Пугачев... Валерий Петрович... живет, не знаю где ... работает ... не знаю... на проспекте, какой-то начальник... телефон 244-12-52... все...

-- Быстро, еще раз телефон.

Семен бросил быстрый взгляд на друзей и повторил.

-- 244-12-62... ошибся.

-- Ну вот, а ты боялась...

Павел подошел к стойкам и начал ключом развинчивать болты, освобождая пленников. Те, вытащив головы из ярма, сидели на полу и ощупывали свои натертые шеи. Павел бросил им куртки.

-- Вот ваши шмотки. Кстати, вам так хотелось узнать, где деньги лежали?

Как ни слабы были налетчики, любопытство взяло верх.

-- Где?

-- В сумке, что под вашими же куртками висела, на вешалке...

-- А в ящике?

-- А ничего, там мои охотничьи припасы хранятся.

-- Ну, мужик...

Шварц, вскочил на ноги и попытался броситься на Павла. Тот легко увернулся и несильно толкнул Шварца в грудь, от чего он снова шлепнулся на пол.

-- Сейчас в тебе наглости гораздо больше, чем силы. Ты, как весенняя муха, только жужжать можешь. Так что сиди и не рыпайся, а то передумаю...

Качаясь, налетчики вышли во двор.

-- Сука, машину все-таки взял...

Павел усмехнулся.

-- Алексей, подержи их на мушке, в случае чего -- стреляй по ногам, с них и этого хватит.

Он зашел с обратной стороны соломенной копны и через несколько секунд из-под соломы выползла "девятка". Шварц снова невольно восхитился.

-- Ну, мужик...

Троица стояла у машины. Павел внимательно смотрел в их лица.

-- Вот так, ребята. Думаю, больше неповадно будет в наши края заезжать. Если мстить задумаете, не советую, хуже будет. Валере привет передайте, расскажите, что вы его мне продали с потрохами и что я с ним очень хочу встретиться. Думаю, он вам благодарность в приказе объявит. А это вам от меня зарплата, ведь столько потратились, а у самих в кармане вошь на аркане. Пока, разбойнички, и не дай Бог вам еще раз со мной встретиться.

-- А это уж мы поглядим, может и встретимся...

Павел кротко согласился и засунул каждому в карман по тонкой пачке "зайчиков".

-- Может, только я не советую...

Машина отъехала. Павел еще несколько мгновений смотрел ей вслед, потом повернулся к сыну, взял ружье, зачем-то переломил стволы, снова закрыл затвор и тихо пошел к дому...

"Девятка" неслась по дороге, практически не соблюдая ни единого правила движения, кроме тех, что обеспечивали лишь ее собственную безопасность. Стас включил дальний свет и не выключал его, несмотря на мигания встречных машин, которые, ослепленные мощными фарами, метались по полосе дороги, тормозили, сбрасывали скорость или вовсе останавливались. Водители на чем свет стоит материли Стаса...

Шварц и Семен притихли на заднем сиденье, закрывая глаза при особенно крутых маневрах машины. Наконец, Семен не выдержал.

-- Не гони, сука, убьемся ведь...

Стас даже не повернул к нему головы.

-- На такие дела нас водишь, а по простой дороге быстро проехать боишься? А, бугор? Так тебя тот мужик называл? Или ты уже не бугор?

Семен опешил: какая-то сявка, шмаровоз, над вором шутки шутит! Он уже размахнулся, чтобы ударить Стаса сзади по голове, но тот заметил его движение в зеркале и продолжал:

-- Давай, давай, ударь! Еще за руль можешь схватиться... Знаешь, что с тобой будет, если мы сейчас во что-нибудь стукнемся? Хочешь попробовать?

Стас вывернул руль и машина понеслась прямо на столб, стоящий на обочине метрах в ста пятидесяти, у поворота дороги...

Семен посмотрел на этот бетонный столб, приближающийся с жуткой быстротой и завопил:

-- Куда ты прешь, тормози!

Голос его сорвался и перешел в истошный вопль...

Стас медленно, чтобы не сорвать машину с полотна, повернул руль влево и прошел почти впритирку со столбом. Машину все-таки немного занесло, несколько мгновений она повихляла по шоссе и, выровнявшись, снова понеслась сквозь ночь.

Семен и Шварц, вцепившись в спинки передних сидений, выпученными глазами смотрели вперед и тяжело дышали. Семен пришел в себя первым и, отдышавшись, решил даже извиниться. Черт его знает, этого Стаса, может он малость свихнулся, пока сидел в сарае у этого мужика, разобьет еще, к едрене фене...

-- Ты, Стас, извини, не хотел я тебя бить... так, машинально...

Стас сжал губы и не ответил. Шварц ничего не понял, кроме того, что они только что чуть не сыграли в ящик, а уж от извинения Семена у него глаза на лоб полезли.

-- Ты, че, перед ним извиняешься? Во, дела!

Резкий удар тыльной стороной ладони по губам заставил его изумленно замолчать. Он ничего не понимал, но драться с Семеном не стал, кто их знает, чего они таки вздернутые? Ну, посидели, так не в тюрьме же? Теперь на свободе еще поквитаются с этим мужиком, это уж точно... Так чего психовать?

Больше в машине разговоров не было до самого города...

Павел не мог заснуть, ворочался, считал верблюдов, приказывал себе спать, но ничего не получалось. Утомленный бесплодным ворочаньем, он осторожно, чтобы не разбудить жену, встал и тихо пошел н кухню, на свое излюбленное место в этом доме. Он помнил, как мальчишкой иногда заставал здесь своего отца, украдкой курившего по ночам крепчайший самосад... Ему казалось невозможным, что кому-то может не хотеться спать и что есть такая болезнь со смешным названием "бессонница". Теперь вот сам частенько, несмотря на физическую усталость, сидит здесь, курит и не хочет спать. Не может.

Поставил на плиту чайник, зажег настольную лампу, пригнул абажур к столу, чтобы не разбудить Светлану. Но она тоже не спала. Впрочем, она с трудом засыпала почти все ночи, пока в сарае сидели эти... И сейчас она слышала, как Павел осторожно пробирался на кухню, как прикуривал сигарету, звякнул чайником... Потом наступила тишина, только чайник завел тоненьким голосом свою песню. Она прислушалась -- Алексей спал сном праведника, слегка посапывая, как ребенок.

Павел не удивился, почувствовав на плече руку жены. Он догадывался, что она тоже не спит, только проверять догадку не стал...

-- Садись, полуночничать будем. Помнишь, когда я за тобой ухаживал, мы по ночам чай пили?

-- Помню... Только ты тогда другой был...

-- Как это другой, такой же.

-- Может и так, может это я тебя другим видела. Проще, понятней.

-- Вот уж, нашла сложную личность...

-- Да уж куда проще, казалось, вот он, весь на ладони. А оказалось, что дура я была.

-- Жалеешь?

-- Что ты, Паша. Я ведь не о том... Мне ведь казалось, что люблю тебя без памяти, а потом -- нет, не люблю, а жалею... Потом снова так к тебе тянет, так тянет... Кажется, еще полчаса тебя дома не будет и умру. А иногда, как тебя нет дома подолгу, думаю, что не нужна я тебе, что тебе вообще никто не нужен... Я только теперь поняла, чем ты меня тогда взял -ты, Паша, надежный... Тебе можно довериться на всю жизнь. Я не понимала, только ощущала это, а теперь...

-- Теперь поняла. Набил морду подонкам -- поняла, так что ли?

-- Нет, поняла я другое: не могу я без тебя. Вот увидела, как они тебя... и знаю: пусть меня убьют вместе с тобой, но без тебя мне не жить. Люблю я тебя, Паша...

-- Ну-ну, на высокие материи потянуло... Сколько лет не слышал от тебя таких слов.

-- А сам-то? Я эти слова от тебя когда слышала в последний раз, а?

Павел смущенно рассмеялся, поднял руки вверх...

-- Сдаюсь на милость победителя. Права ты, Светланка, такой характер дурной, лишний раз боюсь слово ласковое сказать, не идет оно из меня, хоть ты режь...