Ключ-стражи (СИ) - Шакирова Анастасия - Страница 72

Но, бывает, только мига человеку не хватает для того, чтоб видеть правду.

Ближе к вечеру — закат на верхушках лип, по дороге вдаль шагает спокойный Ли, за спиной в потертых ножнах бывалый меч, во рту колосок ржаной.

Ближе к вечеру — спадает палящий зной, у крыльца играет в камушки кроха Мэй, у нее веснушки — свет и кудряшки — медь, огоньки ей пальцы лижут и теребят. И не важно, кто человек, а кто вовсе нет — время знает, что оно-то на всех одно. И идет вперед, улыбается про себя.

Разумеется, это оказалось нелегко.

Иллюзии нам начинали преподавать лишь в третьем классе, и давались они далеко не всем. Легче всего было изобразить водяной блеск в десятке метров от цели; вроде миража в пустыне. Попробовать что-либо хитрое, например, силуэт винго в вечернем полумраке, чтобы напугать нервного соседа, мог уже далеко не каждый. А уж точный, до последней черты и волоска портрет, да по указаниям единственного свидетеля, потому как второй отрекается «мне было четыре года, и ничего я не помню», да такой, чтобы продержался дольше минуты...

Работа нашлась всем – всем, кто в данный конкретный момент не был занят раскопками полузасыпанных коридоров. Меня и второго добровольца разрисовали рунами, как «узорных людей» на ярмарках татуировками — от шеи до пяток. Хорошо, что ученическая форма эту красоту неземную успешно прикрывала. В ход пошли все возможные запасы реагентов, все наши оставшиеся силы — маленькие силы, не чета древним магам, но какие уж есть.

План, конечно, держался, словно дурной лесной домик с припасами – на трех кривых палках, одна поломанная, две скрипят. Вдруг Ворон сейчас вообще спит? Вдруг мы неправильно вычислили, на что его можно приманить? Вдруг то, вдруг се... К тому же я об этом скрипучем плане пожалела уже через полчаса. Именно мне приходилось, смахивая с себя капли чернил от рун, бегать по всей Мастерской, хвалить второклассников, ругать пятиклассников, говорить «да, так» или «нет, вовсе непохоже». Очень помогал Тимми: носился туда-сюда по мелким поручениям, держал недовольного суматохой Черныша, заверял меня, что «все будет круто, ну!», а один раз, пробегая мимо, сунул мне в руку почти что ненадкушенный бутерброд, который я проглотила, вовсе не жуя. Наверное, я бы нервничала ужасно – просто нервничать было совсем некогда. А Рэн, Вилли и Нори, единственные, кому я могла бы поплакаться в форменную куртку, были заняты совершенно другим делом.

Правда, когда ко мне подошел профессор Раундворт и мягко сказал: «Пора, Нэк», я почувствовала себя так, словно меня вызывают на экзамены. На все сразу, причем одновременно, а всех, кто получит ниже пятерки с плюсом, отправят валить лес на плантации Государства Ори. Я сглотнула, одернула куртку, отдала призму с ключом профессору – целее будет. И, сквозь услужливо распахнувшуюся Львиную Дверь, вышла-таки во двор, держа за руку притихшего Тимми.

Львиные клыки лязгнули за моей спиной. Непривычно пустой, темный двор, освещенный всего парой фонарей – как будто вокруг вечер, уже переходящий в ночь, распахнутые ворота, за которыми клубится сумрак, и вверху сумрак, и по бокам – как будто Мастерская находится внутри яйца, и яйцо вот-вот должно расколоться...

Расколется, мысленно поправила я себя. Если мы сделаем все как надо. «Я наблюдаю за вами», – сказал Ворон. Наблюдает. Ему мы нужны живыми, не мертвыми – чтобы собрать потом урожай, выросший из семени Хаоса, посаженного в людских сердцах. Почему-то я не злилась на Хаос. Он был как то дерево дэвон – просто хотел расти. Может быть, наша сила так же растет внутри нас. Не только волшебная — любая. Решимость, смелость, дружба, любовь.

Говоришь, наблюдаешь за нами? Что ж, здравствуй!

Последнее слово я произнесла вслух. Еще и рукой помахала, и подпрыгнула.

– Здравствуй, Ротт-Ворон! – и полупоклон. – Ты ведь ждешь, пока мы сдадимся, да?

Серые стены не шевельнулись, монотонное перетекание струй и дымных узоров продолжилось. Но я почему-то поняла: слушает. Отлично, екнуло сердце, часть дела сделана.

– Так вот... – я помедлила, словно задумалась. – Мы очень долго решали, стоит ли сдаваться. В конце концов, ты бы рано или поздно так и так получил Мастерскую – только полную наших скелетов в живописных позах. Не самое лучшее украшение, верно? И мы, в общем-то, почти согласились...

Эффектная пауза. У госпожи Матильды научилась. Правда, она бы тянула дольше, мне терпения не хватило – стены уже явственно колыхнулись мне навстречу, пришлось бросить все силы на то, чтобы собрать решимость в кулак и не отпрыгнуть позорно к двери родной обители знаний.

– Просто потом появился он, – я небрежно пожала плечами, словно речь шла о молочнике или продавце пирожков. – Знаешь, он ведь действительно избрал нас. Всех нас. И даже тебя. И он умеет менять облик, это даже круче, чем я думала! И он бы, может, и хотел поговорить с тобой, но ведь ты не станешь его слушать...

Сумрак нервно вздрогнул. Все верно, ему и в прошлый раз моя абстрактная болтовня не понравилась. Только вот сейчас он не мог меня достать – поэтому узоры и спирали пошли какой-то сумасшедшей рябью, даже голова закружилась...

А потом замерли. Как будто речные перекаты мгновенно заморозили заклинанием – и все капли, брызги, пышная пена застыли, превратившись в ледяные узоры.

Потому что я сжала руку Тима. А он в ответ сжал активирующий иллюзию амулет в кармане.

Все просто: иллюзию строить проще не на пустом месте. Заставить кого-то увидеть лопарда там, где ничего нет — тяжело. А вот придать вид лопарда, к примеру, пробегающей бродячей собаке или кошке... Это немного проще. Совсем немного. Но этой чуточки как раз хватает. А Тим был единственным не-магом, помимо Рэна.

Рядом со мной стоял он. Распахнутые на всю ширь белоснежные крылья — тонкие перепонки с алыми прожилками вен, сквозь которые, будь на дворе день, просвечивало бы солнце. Выгнутая гордая шея. Четыре крепкие лапы, хвост, похожий на кнут Лиарры. И изящная голова величиной в половину моего роста — не ящериная, не звериная, увенчанная короной изогнутых рогов. Моя рука все еще сжимала ладонь Тима, но я знала, что со стороны это выглядит так, как будто я положила руку на чешуйчатый бок.

Дракон. Живой. Точнее — как живой.

Потому что я знала, каких усилий стоит всем моим соученикам поддержание этой иллюзии – и знала, что проживет она не дольше минуты. Знала, какие заклятия заставляют чуть пригибаться траву под лапами – и какие шевелят летучую невесомую гриву, когда дракон поворачивает голову. Знала, что если Тим хотя бы сделает шаг – иллюзия мгновенно исчезнет. Дракон, иллюзорный, ненастоящий, стоял возле меня. И синева его глаз, казалось, прогоняла прочь сумрак.

И Ротт, он же Ворон, купился. Не мог не купиться. Он слишком долго гонялся за мечтой, чтобы упустить шанс ее поймать.

Зашипели, раскрываясь, серые ворота — дыра в никуда. И во двор шагнул мой старый знакомый. Как будто вовсе и не расставались, право слово! Та же походная одежда, те же русые волосы. Вот только учительскую ласковую улыбку как ветром (хоть и не было никакого ветра внутри купола) сдуло, а разноцветные глаза неотрывно смотрели на дракона.

– Ты...

Я так и не узнала, что он собирался сказать волшебному существу – или что хотел у него спросить. И никогда не узнаю.

Тот, кто был лишен магии, и все-таки нашел свой путь, пусть и ценой безумия и человеческих жизней. Заслуживал ли он уважения, несмотря ни на что?

Он держал в плену моих друзей.

Он пытался управлять еще одним моим другом.

Он убивал тех, кто доверял ему.

Он угрожал всему моему, честно говоря, не очень-то и великому миру: спокойной Пристани, учителям и учебе, приятелям и сокурсникам, Академии, Семинарии, Мастерской...