Ключ-стражи (СИ) - Шакирова Анастасия - Страница 66

– Мы выстоим! – грозно сообщил он, потрясая кулаком в направлении дверей. – Мастерская никогда не сдастся какому-то недоучке! Так и запомните, а лучше законспектируйте! Ох, Маннэке, дитя мое, а как тебе удалось сюда попасть?

Рэн и Тимми выжидающе уставились на меня. А я открыла было рот... и поняла, что совсем не знаю, как объяснять и что. Сказать, что во мне сохранилась частичка Хаоса после путешествия во времени? Частичка того самого Хаоса, который сейчас окружает Мастерскую? Признаться, что моя пушистая зверушка – совсем не присланное дальним родственником редкое домашнее животное, а тоже кусочек этого опаснейшего волшебства? Это все равно, что заявиться в осажденный замок с флагом вражеского войска!

– Так, – после неловкой паузы сказал профессор Раундворт. – Пройдемте-ка в кабинет. Дети, – это второклассникам, – займитесь животными, отведите в конюшню, накормите, что ли.

Оставив за спиной обалделых ребят, которые опасливо рассматривали Милену, он повел нас в свой кабинет на втором этаже. Кабинет Раундворта разительно отличался как от полного ящичков, сундучков и полок с книгами кабинета Доузи, так и от роскошного, с кожаными креслами и огромным рабочим столом, обиталища госпожи Матильды. Пожалуй, Нори назвал бы его «местом легенд». Под потолком висело чучело крылатой кошки (даже мне, ничего не понимавшей ни в чучелах, ни в анатомии, было понятно, что оно склеено из дохлой кошки и крыльев хагзи), в углу стоял скелет джакалопа – помеси зайца и оленя. Гипсовый. То, что джакалопы не существуют, доказал еще магистр фон Аурихт. По стенам были развешаны гравюры, изображавшие совсем уж странных существ, в том числе лошадь, полосатую, как Рапси, и огромную крысу с карманом на брюхе, а также карта известного континента, помеченная крестиками, флажками, просто булавками, какими-то пометками – да так густо, что порой названий и очертаний берегов на карте было уже не разобрать.

Конечно, когда перед тобой человек, который верит любым историям – от легенд до детских считалок – это хорошо. Только поможет ли?.. Я пала духом. Но рядом были Рэн, Тимми, Нори, от нетерпения ковыряющий пальцем в глазнице (глазнице копытного скелета), молчащий Вилли, Ипполита, которая смотрела на меня с волнением и беспокойством... И, запинаясь, я принялась рассказывать свою историю. Только наоборот: сначала – самый финал, как мы попали внутрь купола – Черныш на моем плече гордо растопырил ушки. А потом – все остальное, перемешанное в кучу. Про ловушку-осколок, про Ворона, про наши приключения в лесу (тут, слава Рее, подключился Рэн; у него выходило гораздо короче и складнее). Про самую первую встречу с Лиаррой и Лансом – тут уже помогли Вилли и Норберт.

Где-то на первой трети рассказа я поняла, что стоять больше не могу – усталые ноги подкашиваются. Кто-то, кажется – Вильям, заботливо пододвинул мне обшарпанное кресло, куда я и опустилась. А под конец истории все – и слушатели, и рассказчики – разместились по периметру кабинета в самых разных позах. Большинство – просто на изрядно полинявшем ковре, Нори – вольготно прислонившись к полюбившемуся скелету (только он мог с таким удобством опираться на что-то столь жесткое и неудобное), Тимми – на узком подоконнике, потеснив несколько горшков с декоративной розовой двуцветкой.

– Вот... вот так, – запинаясь, окончила я. Развела руками, как будто подытоживая: а продолжение истории сами видите. Прорваться-то мы прорвались, но я понятия не имела, что делать дальше. Останься Черныш гигантским – можно было бы вывезти на нем студентов, хоть свинозверю и пришлось бы потрудиться, сделав не один десяток ходок. А теперь?

– Феноменально, – после небольшой паузы сказал Раундворт. – А повторить эту магию ты не можешь, дитя мое?

Я помотала головой.

– Ее не осталось. Совсем. И, честно говоря, я не хочу, чтобы осталась... Профессор, вы можете проверить, есть ли во мне Хаос или нет?

У профессора недавно водруженные на нос очки снова съехали куда-то вниз.

– Зачем? – неподдельно удивился он.

– Потому что я боюсь, – я уставилась на свои сцепленные пальцы. Ну как ему объяснить? – Я видела, что она может, эта сила. А Ротт... Ворон... сказал что-то про якорь. Вдруг это значит, что кусочек Хаоса во мне ему как-то помогает? Вдруг я, сама того не зная, становлюсь его пособником?

В конце концов, это тоже зачастую бывало в приключенческих книгах. Герои, которые, не подозревая ничего плохого, были сосудами для зла. Даже иногда – Зла, с большой буквы. Я, конечно, не герой, но вдруг? Тогда меня придется до конца войны посадить за решетку... или в подземелье, в компанию к Не-Мертвому Королю. Чтобы вреда не причинила. А что? Самое разумное действие.

Что-то коснулось моей руки. Я нервно вздрогнула. Оказалось, это Поли, которая сидела рядом — прямо на ковре, скрестив ноги. Она погладила меня по плечу, на ее лице было написано участие и понимание. Я опасливо огляделась. Вроде как никто из ребят не смотрел на меня с ужасом или с желанием немедленно в это самое подземелье упечь.

Профессор Раундворт шумно вздохнул, поднялся с какой-то резной скамеечки и подошел ко мне. Положил ладонь мне на лоб. Ладонь была жесткая и прохладная.

– Маннэке, – спокойно сказал он. – Хаоса в тебе не больше, чем в этом несчастном скелете... который, возможно, даже переживет текущую ситуацию, если сей юный маг прекратит выколупывать из него косточки.

Нори быстро спрятал руки за спину и сделал покаянное лицо. Джакалоп, лишившийся пальца на передней лапе, укоризненно пялился на нас пустыми глазницами.

– А в нем? – упорствовала я, показав на Черныша. Зверек как раз обнюхивал ноги Поли.

– В нем – больше, – без тени юмора ответствовал профессор. – Но все живые существа Хаоса обладают собственным разумом, хоть и ограниченным, нарочито ограниченным по сравнению с другими расами. Они не могут служить сосудами для чужой воли. Вообще-то «якорь» – это достаточно старинный термин. Он использовался, когда требовалось направить силу куда-то за пределы стандартного расстояния заклинания. Например, маг ставит несколько якорей... допустим, штук десять... на большие вязанки хвороста, расположенные по кругу диаметром около мили. Потом произносит заклинание – и они вспыхивают. Одновременно. Якорь позволяет мгновенно транслировать энергию. Но уже несколько веков ни у кого не было достаточно силы, чтобы проверить хотя бы пару-тройку якорей, не говоря уж о большем числе.

– Простите, вы нарочно привели такой безобидный пример? – это был Рэн, разумеется. – С вязанками хвороста.

– Да, да, – легко согласился Раундворт. – В оригинальном трактате упоминались, конечно, вражеские постройки.

Я опасливо покосилась на рыжего: не сорвался бы, высказав все, что думает о бестолковых магах. Нет, Рэн стиснул зубы и промолчал. Молодец. Зато вклинился Нори:

– Получается, якорем может быть только какая-то вещь, предмет, нечто неразумное? Вроде хвороста или тех грибов со щупальцами...

– По нашим опытам – да, – Раундворт снова попытался поправить очки, снова безуспешно. Махнул рукой: – А уж что говорить о живых… Любое существо с разумом ниже хотя бы человеческого «якорем» служить не может, чужое вмешательство будет мгновенно вытеснено.

– Вы что, проверяли на живых существах? – негодующе взвилась Поли. Черныш, паникующе взвизгнул и запрыгнул ко мне на колени.

– На мышах, – покаянно признался профессор. – Но ничего не вышло. Теоретически «якорь» может позволить «источнику» как-то его контролировать... заставить куда-то побежать, например, что-то сделать.

– Как в легенде о Крысолове, ну? – восхищенно спросил Тим. – Когда он просил крыс принести ему в подземелье еду, бумагу и перья для записей... а потом и ключ от тюремных ворот?

– Увы, это только легенда, – Раундворт развел руками. – Мы пытались. И честное слово, Ипполита, дитя мое, ни одна крыса в процессе не пострадала! Но заставить животное хотя бы хвостом пошевелить – нет. Связь мгновенно рвется, «якорь» исчезает. Я думаю, что Ворон имел в виду вот это.