Старая добрая война - Тамоников Александр Александрович - Страница 45

Он вошел в зал в 4.32. Представился:

— Командир механизированной бригады полковник Лях Степан Евдокимович.

— Полковник Ален Бойер, СММ, — ответил по-русски старший комиссии.

— Позвольте узнать цель вашего визита, господин полковник.

— Пожалуйста, мы получили информацию о том, что в районе дислокации частей вашей бригады, в буферной зоне идет интенсивный бой. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Информацию подтверждаю. Части и подразделения бригады находятся в местах временной дислокации. Получив информацию от командира батальона, расположенного у населенного пункта Гурная, я тут же связался со всеми подразделениями, несущими караульную службу на блокпостах. В том числе и на шестом блокпосту, недалеко от которого в населенном пункте в полуразрушенном сепаратистами и безлюдном населенном пункте Гала, — поправился Лях, — шел бой. Начальник блокпоста сообщил, что бой был скоротечным, но довольно интенсивным.

— Был?

— Так точно. Он уже закончился. И кто с кем вел бой, я могу лишь предполагать.

— И каковы ваши предположения?

— Скорее всего, в Гале засела банда мародеров, которых из Донбасса пытается уйти в глубь Украины довольно много. По всей линии соприкосновения сепаратисты ведут активную разведывательную деятельность. Смею предположить, что в Гале столкнулась разведгруппа сепаратистов и банда мародеров из состава лиц, освобожденных властями оккупированных территорий по амнистии для пополнения своих подразделений. Ответственно заявляю, части и подразделения подчиненной мне бригады никакого отношения к инциденту в буферной зоне у населенного пункта Гала не имеют.

— Когда я читаю отчеты комиссий, работающих по всей линии соприкосновения, то из них получается, что перемирие нарушают только боевые формирования самопровозглашенных республик, украинские же части полностью соблюдают условия Минских соглашений, — усмехнулся полковник Бойер.

— Но ведь так оно и есть, господин полковник!

— Да нет, выезд на места нашей комиссии доказывает совершенно обратное. Но довольно болтовни, я хочу лично проинспектировать район сосредоточения двадцать третьего батальона бригады.

— Ради бога! Но предупреждаю, это небезопасно.

— Я вас услышал. Предупредите командира батальона о моем приезде.

— Да, конечно.

Бойер повернулся к майору и капитану:

— Перра и Дави, останьтесь здесь и проверьте состояние дел на блокпостах с первого по пятый и далее с седьмого по двенадцатый.

— Слушаюсь, господин полковник, — ответил майор Перра.

Бойер посмотрел на Ляха:

— Попрошу обеспечить беспрепятственный доступ моих офицеров к названным объектам, вам же предлагаю проехать со мной.

— Доступ офицерам комиссии будет обеспечен, а вот с вами, прошу прощения, я проехать не могу. Мое место здесь.

— Хорошо. Это ваше право.

Вскоре два внедорожника «Тойота» пошли к району дислокации двадцать третьего батальона. Полковник Бойер прибыл на блокпост в пять утра. Его встретил лейтенант Щербина, представился.

— Недалеко от вашего поста шел бой. У вас есть что сказать по этому поводу? — спросил Бойер.

— Я могу сказать одно, что в разрушенной деревне Гала недавно действительно шел бой. Он длился недолго. Сейчас там тихо.

— С вашей стороны в буферную зону кто-нибудь входил?

— Никак нет, господин полковник.

Вскоре на пост прибыл и командир батальона майор Сунич. После представления он доложил, что подчиненная ему часть находится у селения Гурная и приведена в состояние повышенной боевой готовности в связи с боестолкновением неизвестных отрядов в деревне Гала и с целью предотвратить прорыв сепаратистов на территорию, контролируемую вооруженными силами Украины.

— Значит, майор, ваши подразделения в бою в Гале участия не принимали?

— Никак нет, господин полковник.

— Что в это время делали ополченцы на противоположном блокпосту?

При слове «ополченцы» Сунич и Щербина переглянулись. Впервые высокий чин миссии ОБСЕ назвал сепаратистов ополченцами.

— Сепаратисты, — на этом слове Сунич сделал ударение, — также были приведены в повышенную боевую готовность.

— Они открывали огонь по буферной зоне?

— Никак нет, господин полковник.

— А с их стороны кто-нибудь выходил в буферную зону?

— Этого нами замечено не было.

— Так кто же, по-вашему, вел бой в самом центре буферной зоны?

— Не могу знать, — ответил Сунич.

— Понятно. Никто ничего не видел, никто ничего не знает, — проговорил Бойер и добавил: — Я хочу осмотреть место дислокации батальона и поговорить с местными жителями деревни Гурная.

— Прошу за моей машиной, здесь недалеко.

За происходящим на шестом блокпосту ВСУ внимательно наблюдали капитан Середин, успевший по-быстрому переодеться, и старший лейтенант Иванов.

— Плотно взялся французский полковник за батальон и блокпост, — сказал, глядя в бинокль, Середин, — а сучонок Щербина-то? Ну, артист! Еще что-то прыгает, наверняка докладывает о том, что никто из «укропов» к буферной зоне и близко не подходил. Эх, надо было трупы Кучеренко и двух его «быков» оставить у брода.

— Тогда к нам столько вопросов было бы!

— И первый — кто завалил эсбэушников. На что ответа мы дать не смогли бы.

— Как и хохлы.

— И началось бы разбирательство по-крупному. Нам проблемы не нужны.

— Смотри, командир, француз никак захотел взглянуть на расположение батальона. Машины ОБСЕ пошли за «УАЗом» комбата в Гурную.

— Ну, «укропы» успели подготовиться. Ни минометного взвода, ни взвода САУ на позициях уже нет, по следам гусениц и колее транспортеров он не пойдет, а комбат-хохол скажет, что вооружение количеством свыше ста миллиметров отвели, согласно договоренности. Отвертится.

На КНП вбежал связист, отправленный встречать командира батальона.

— Товарищи офицеры, прибыл подполковник Черненко.

— Где он? — спросил Середин.

— Его машина и бронетранспортер сопровождения встали у капонира БМП.

— Я к комбату, ты продолжай наблюдение за хохлами, — кинул Иванову Роман.

— Есть, командир!

Середин вышел к КНП и тут же увидел подходящего к зданию комбата, вскинул руку для приветствия и доклада, но Черненко остановил его:

— Обойдемся без формальностей, Рома, где члены миссии ОБСЕ?

— Прибыл французский полковник с переводчиком и секретарем, а может, помощником, охрана. Недавно разговаривали на блокпосту с украинским комбатом и начальником поста.

— А разве начальник их поста не у нас?

— Шрамко в надежном месте, в селе Орехово. Спрятали, на случай, если француз решит посмотреть и наши позиции.

— Он сделает это. Полковник Бойер имеет репутацию дотошного, но честного офицера. Он такой, пожалуй, единственный во всей миссии. Но продолжай.

— После переговоров и комбат, и члены миссии поехали в деревню Гурную.

— А оттуда Бойер заявится сюда. Кстати, два его офицера занимаются проверкой всех блокпостов бригады.

— Потом возьмутся за нас?

— Мы сами попросим их об этом. Сколько трупов вы со Шрамко оставили в Гале?

— Где-то двенадцать.

— Лихо! Как вел себя Шрам?

— Из этих двенадцати большую часть положил он.

— Надо посоветовать французу посмотреть Галу.

— А толку? Выжившие каратели срывали знаки различия с формы брошенных тел.

— И это будет заметно. Ладно, посмотрим, что предпримет Бойер. Как насчет перевода Шрамко к нам?

— Отказывается.

— Он что, не понимает, что обратной дороги на Украину у него нет?

— Вы же обещали отпустить его и даже помочь уйти!

— Это мы сделаем, но что дальше? Его же сразу возьмут, как только он объявится в Обухове, где находится его жена.

— Он позаботился о жене. И Шрам, товарищ подполковник, знает, что делает, не надо на него давить.

— Ну что ж. Захочет уйти, уйдет. А жаль, такие офицеры нам нужны.

— Он не будет воевать против украинской армии.

— Но в Гале воевал же?

— Там были каратели. А их и украинские армейцы ненавидят.