Старая добрая война - Тамоников Александр Александрович - Страница 32

Майор СБУ и лейтенант ВСУ прошли к капониру, в котором стояли БТР и где их не могли услышать, и Кучеренко спросил:

— Ты доверяешь Шрамко?

— Нет. Он сразу показался мне подозрительным. А тут еще эта встреча. По-моему, Шрамко даже не Вахно.

— Согласен, умнее старшего лейтенанта, он языком молоть не будет. Начальник блокпоста, с которым встречался твой командир, бывший однокурсник Шрамко. Более того, они вместе воевали на Кавказе, и капитан с блокпоста сепаратистов даже спас ему жизнь.

— Да что вы? — открыл рот Щербина. — Дела-а! Вот почему капитан Шрамко пошел на встречу! Господин майор, надо срочно убирать этого Шрамко отсюда.

— А пост вместо него ты примешь? — усмехнулся Кучеренко.

Лейтенант замялся. Ему не хотелось обременять себя ответственностью, одно дело, сидеть в замах и стучать майору СБУ на сослуживцев, и совсем другое дело — руководить личным составом, принимать, в случае изменения обстановки, самостоятельные решения, которые могут быть и неверными. Щербина хотел сделать карьеру, но малой кровью, а лучше совсем без нее, и не в войсках, где и на высокой должности реально можно сломать на войне шею, он желал подняться в Службе безопасности. Вот там бы он, ничем не рискуя, проявил бы себя, тем более что формально принимал самое активное участие в антитеррористической операции и даже успел, благодаря тому же Кучеренко, получить медаль.

— Я бы принял, пан майор, но у меня нет опыта.

И вновь Кучеренко усмехнулся, прекрасно понимая этого офицеришку с подленькой душонкой. Он у майора такой был не один.

— Ну, тогда помолчи и внимательно меня послушай!

— Слушаю, пан майор!

— Нам неизвестно, о чем говорили бывшие сослуживцы, так?

— Так точно.

— Но говорили недолго, а вспомнить им есть что. Поэтому, думаю, они попытаются встретиться еще раз, но неофициально. Тайно. И сделать это не так уж сложно. Чем могут закончиться разговоры, тоже неизвестно. Шрамко показывает, что он верный долгу и присяге офицер, и заверяет в том, что выполнит любой приказ. Но я сомневаюсь в этом. Тем более что служить ему осталось недолго. Исходя из этого, ты, Михайло, должен не спускать глаз со своего начальника. Понял?

— Так точно! И пресечь попытку повторной встречи.

— Ни в коем случае! Напротив, во всем потакай Шрамко, но не упусти момента, когда он пойдет на встречу, если пойдет, конечно, и сразу же сообщи об этом мне.

— А не упустим мы его?

— Шрамко не уйдет к сепаратистам. Вернется. Мне не важно, о чем они будут разговаривать, мне Шрамко нужен в другом качестве, не спрашивай, в каком.

— Я и не спрашиваю.

— Если все пойдет, как я предполагаю… но… все… достаточно. Ты должен следить за ним, в то же время втереться в доверие. Это будет сложно сделать, но — надо. Капитан не должен видеть в тебе опасность. И тогда… впрочем, довольно, расходимся. Занимайся своими обязанностями и не мешай Шрамко, но докладывай мне о каждом его шаге, используя портативную станцию. Иди! И смотри не прозевай встречу. Сорвешь мой план, узнаешь, что такое настоящая война. Война, с которой мало кто возвращается.

Кучеренко быстрым шагом пошел к КНП и подошел к зданию в тот момент, когда из него выходил Шрамко со сложенным листком бумаги.

— Отчет, пан майор! — протянул ему листок Дмитрий.

— Хорошо. — Кучеренко, не читая, положил сложенный лист в карман куртки и кивнул: — Удачи, капитан!

— Благодарю.

— И знаешь что, обрати внимание на своего заместителя! У меня такое впечатление, что он разделяет взгляды убранного отсюда старшего лейтенанта Вахно.

— Так точно.

— Все, я поехал. — Майор махнул рукой, и от основного здания отъехал «УАЗ».

— Не боитесь без охраны ездить? — спросил Шрамко.

— Я на своей земле, это пусть враг боится.

Кучеренко сел в машину, и та пошла в сторону деревни Гурная.

— Не боится он, смелый, когда знает, что ничего не угрожает. Посмотрел бы я на тебя в бою, вояка, — усмехнулся ему вслед Дмитрий.

— Вы что-то сказали? — Рядом возник лейтенант Щербина.

— Черт бы тебя побрал, лейтенант! Ты всегда так внезапно и тихо подкрадываешься!

— Я не подкрадываюсь. Я просто подошел, а вы, видно, задумались и что-то сказали.

— Тебе показалось.

— Могу узнать, что хотел этот крендель?

Шрамко внимательно посмотрел на заместителя, и тот слегка усмехнулся:

— Кучер тот еще козел. Куда хочет, влезет без мыла, а потом сдаст. Так он и Вахно сожрал. Кто-то из бойцов настучал на Игната, старлей же резал правду-матку прямо в глаза, ну, и попал в оборот. Жаль Игната, хороший мужик был, справедливый. Теперь его, с подачи Кучеренко, сгнобят на зоне. Если вообще не пристрелят где-нибудь по-тихому.

— А что это ты, лейтенант, разговорился? Хочешь следом за Вахно под трибунал пойти?

— Никак нет, пан капитан. Извините, виноват!

— С виноватыми знаешь что делают?

— Так точно.

— И чтобы я подобных речей не слышал! Это понятно?

— Так точно!

— Снайпера ко мне на инструктаж. Того, кто остался. Обеспечили отправку трупа второго в Лакино?

— Пока нет!

— И где труп?

— В дальнем окопе.

— Ты хочешь, чтобы к вечеру здесь нечем было дышать? И что это за отношение к солдату, отдавшему жизнь за родину?

— Я сообщил командиру роты, что надо вывезти труп, он сказал, что решит этот вопрос.

— Так еще раз позвони. А лучше свяжись с Кучеренко, он быстро все сделает, как надо. И еще. Представление к ордену оформи на погибшего солдата.

— Есть, пан капитан!

Шрамко вернулся на КНП, а Щербина, глядя ему вслед, сплюнул на землю:

— Вот сука?! Как с пацаном со мной! Но ничего, ты еще попляшешь у меня, капитан!

В ночь и со стороны силовиков, и со стороны ополченцев снайперы вышли на позиции, но никто огня не открыл. Весь следующий день тоже прошел спокойно. На украинской стороне слышался рев дизелей, возможно, самоходные артиллерийские установки меняли позиции, но стрельбу они не открывали. Расчеты минометчиков на позиции не выходили. В деревне наблюдалось обычное движение, блокпост также жил своей обыденной жизнью. За день через посты прошли три машины. Все три от Кряжа с продуктами. Шрамко, в отличие от прошлого начальника, приказал не препятствовать проезду и лично осмотрел их, что лишило бойцов возможности собрать дань. Блокпост ополченцев машины прошли тоже без проблем. Водитель одной из них хотел вернуться, но не успел выехать к посту до 21 часа. Пришлось ставить авто за постом у брошенного села Орехово.

После ужина Середин подозвал к себе Иванова:

— Я, Леня, ночью уйду, так что останешься за меня.

— В смысле, уйдешь? — удивился заместитель.

— Мне вдоль реки прогуляться надо.

— Еще одна встреча?

— Да, мы не договорили.

— Смотри, Рома, в опасные игры играешь.

— Не опасней тех, что были на Кавказе.

— Сравнил! Но ладно, решил — иди, только совет: возьми с собой пару солдат. В случае чего, прикроют.

— Это лишнее.

— Где хоть встреча, чтобы знать, как отбить тебя, если что?

— У брода, но отбивать не придется. Ты до моего возвращения повнимательней посмотри за блокпостом «укропов» и предупреди по рации, если там будет непонятная движуха.

— Само собой!

— А пока отдохни. Я прилягу, когда вернусь.

— Сначала вернись.

— Не-пре-мен-но, Леня!

— Да и вообще забирай своего друга к нам.

— Не пойдет.

— Что, признал хунту?

— Не в этом дело. Ему служить осталось две недели.

— А что так? Хохлы вроде, наоборот, мобилизуют у себя всех, кого можно поставить под ружье.

— У друга ранение не позволяет служить. Но, скорее всего, это лишь повод. Не хочет он воевать.

— Думаешь, ему спокойно жить дадут?

— А почему нет? Живут же десятки тысяч других. Не все в армии служат.

— Поэтому у хохлов напряги. Кому охота подыхать на Донбассе? Это добровольческие батальоны забиты желающими пострелять мирных жителей, потому как им местные князьки «бабло» платят. А в армии напряги серьезные.