Во власти дьявола - Тристан Фредерик - Страница 17

— Очаровательно! Какая трогательная сцена! — насмешливо произнес Пурвьанш. — Оставим их одних наслаждаться этой встречей.

Я с радостью размозжил бы ему голову, но мне хотелось, чтобы он расплатился по-другому — больней и острее — за все, что вынесли по его милости Альберта, Даниель, Мария-Ангелина и многие другие. Мы собирались использовать Софи и пойти до конца, обратив оружие этого монстра против него самого.

По крайней мере мы на это надеялись.

XVII

Римский фильм, в котором снималась Софи Бонэр, имел успех. «Пленники злого недуга» был далеко не шедевр, но он оказался одной из первых удач того знаменитого итальянского реализма, который в течение двадцати лет вносил свежую струю в кинематографическое искусство — в пику пышности Голливуда. Софи играла в нем туристку-француженку, в которую влюбился бедный сицилийский рабочий (Ди Сангро) и, бросив жену и детей, стал ее любовником. Все заканчивалось семейной трагедией, рассчитанной на то, чтобы взволновать публику: дети гибнут в пожаре дома, мать кончает с собой, обезумевший от горя, охваченный раскаянием рабочий убивает туристку.

— Смехотворная дрянь! — воскликнул Пурвьанш. — И как это пресса осмелилась осыпать меня упреками за мои постановки и в то же время кадить фимиам, с восторгом принимая подобную чушь? Мелодрама всегда была сточной канавой буржуазии. Сильным душам подходит только трагедия, это очищает. А бедняжка Софи, что ж, с ее карьерой все кончено.

— Но она там очаровательна, потрясающа! А сцена в постели…

— Бесстыдство! Нелепость!

Из газет мы узнали, что через неделю мадемуазель Бонэр должна подписать в Лос-Анджелесе изумительно выгодный контракт с продюсером Франком Брюнером. В тот день мы ни за что на свете не пропустили бы встречу с Пурвьаншем. Он был в своем кабинете: лежал с приступом мигрени, растянувшись на диване с мокрым полотенцем на лбу, а Мария-Ангелина приглядывала за ним, непрерывно куря сигарету за сигаретой и листая какой-то журнал с фотороманом.

— Ну, — торжествующе сказала Алиса, — слышали новость?

Нат резко выпрямился и швырнул полотенце в голову своей любовницы.

— Не говорите при мне об этой девке! Она все испортила! Она торгует собой как шлюха! Какой стыд!

Это было так комично!

— Впрочем, — добавил он злобно, — разве я не просил вас позвонить ей и сказать, что готов предоставить себя в ее распоряжение, что я собираюсь сделать из нее настоящую актрису?

— Мы звонили, — солгала Алиса.

— И что же?

— Она посмеялась.

— То есть как? Она не поняла, что я ей предлагаю?

— Похоже на то.

Он начал метаться взад и вперед по своему кабинету. Потом повернулся к Марии-Ангелине:

— А ты заткнись! Я запрещаю тебе смеяться! Этот контракт… Газеты кричат об этом, но, может быть, он еще не подписан. Пошлите ей телеграмму, уговорите не соглашаться. Найдите какой-нибудь предлог! Не важно какой! Нельзя, чтобы она оказалась в когтях у этих хищников! Они обратят ее в ничто, а потом выбросят на помойку как выжатый лимон! Вы же понимаете, я думаю только о ее будущем! У меня нет никаких задних мыслей, мои намерения абсолютно чисты! С таким телом, с таким лицом, с таким голосом, да, эта гибкость голоса, эта пластичность; с такими ногами — ах, она могла бы добиться чего угодно! Но там, в Америке, разве они способны понять? Голливуд — это адский котел! Это — гибель! Они ее уничтожат! Друзья мои, мы должны помешать этому чудовищному преступлению!

— Но нам неизвестно, где она, — проговорила Алиса. — Возможно, Франк Брюнер пригласил ее на свою виллу или устроил в дорогом отеле. Почем нам знать?

— Да, — повторила Мария-Ангелина, — почем знать?

— Заткнись, ты! — завопил Пурвьанш, окончательно выходя из себя. — Сто раз тебе надо повторять! А, конечно, уж ты бы радовалась, проскользни Софи у меня между пальцами! Но я крепко держу ее в руках, можешь быть спокойна! Она от меня не уйдет! Она мне судьбой предназначена. Ясно тебе? А ты, старая грымза, ты еще увидишь: она будет спать со мною. Ты сама меня разогреешь, а потом я возьму ее здесь, у тебя на глазах. Ты меня слышишь? Ты слышишь меня?

Это было отвратительно. Он потерял всякое представление о происходящем, он словно обезумел.

— Довольно! — воскликнул я. — Мы не в театре!

Он живо развернулся ко мне и резко спросил:

— Что ты об этом знаешь?

Алиса была в ужасе, но потом верх взяла ее ненависть. То, как Нат обращался с ее матерью, придало ей силы: в ней вновь ожило желание отомстить. Она сказала:

— Я попробую позвонить в офис к ее агенту. Может, он знает, где она…

Он с жаром ухватился за эту идею.

— Быстрей! Позвони им! Скажи, что это — вопрос жизни и смерти.

Пока Алиса набирала номер, Мария-Ангелина вновь погрузилась в свой роман в фотографиях. Что стало с бедной женщиной! А ее супруг продолжал давать этому мерзавцу деньги, точно для того, чтобы эта гнусная мерзость, в которой они жили, стала еще полнее! Я заметил, что напротив меня на дальней стене — в глубине этого кабинета, загроможденного всяким хламом, — висело огромное зеркало. Там, одновременно с его собственными судорожными движениями метался двойник Ната, и в голову мне пришла нелепая мысль, что настоящий Пурвьанш — пленник этого отражения, тогда как тот, кто стоял передо мной во плоти, — всего лишь иллюзия.

— Секретарша агентства полагает, что Софи остановилась в «Клэридже». Если учесть разницу во времени, вполне возможно, что она уже у себя в номере.

— Уже в номере… — пробормотал он. — Тогда поспеши! Позвони ей с поздравлениями! Это так естественно. Или нет! Никаких поздравлений! Ни в коем случае! Скажи ей, что эта жирная свинья Брюнер заставит ее подписать несправедливый контракт! Она рискует своей шкурой!

— Я позвоню ей позже, — произнесла Алиса. — Дадим ей отдохнуть. Это были трудные дни. Столько торжеств! Столько волнений!

Пурвьанш взорвался:

— Нет, нет, позвони ей сейчас! Прошу тебя. Я чувствую, что так надо.

Но Алиса не дала себя уговорить. Она позвонит мадемуазель Бонэр, как только мы вернемся на улицу Одессы.

— И сразу же дашь мне знать, хорошо? Поклянись!

Мария-Ангелина подняла глаза от своего журнала.

— У тебя забавный вид, ты, кажется, влюблен, — заметила она.

Никогда еще она не видела своего ужасного любовника в подобной роли!

— Кто тебе позволил мне тыкать? — заорал он. — Я — тот, с кем можно говорить только на вы! Заруби это себе на носу!

Мы оставили их объясняться наедине и ушли, не решаясь даже подумать о том, что там сейчас происходит.

XVIII

Два дня спустя нам удалось дозвониться до Софи Бонэр. Все эти два дня Пурвьанш не оставлял нас в покое. Он был и вправду болен и словно бредил наяву. Неслыханная вещь, раньше такого не бывало: он поручил руководство репетициями «Короля Лира» одному из своих актеров и проводил время в бесконечных жалобах на бессонницу, надоедая нам своими тревогами.

Софи не подписала контракт с Франком Брюнером. Выглядел он весьма заманчиво, но был составлен на неопределенный срок и обязывал актрису сняться в пяти фильмах. Впрочем, она всегда хотела работать в театре и рассматривала съемки в кино только как источник приработка. До своего возвращения во Францию она решила побывать в Штатах.

Алиса заговорила с ней о Пурвьанше. Сначала это просто вызвало у нее раздражение: она не хотела забивать себе голову мыслями об этом отвратительном типе. Но моя подружка в конце концов разоткровенничалась и полунамеками рассказала ей, как он обращался с Марией-Ангелиной. Это все изменило. Софи относилась к нам с симпатией. Она поняла, какое тошнотворное омерзение питало наш гнев, и присоединилась к нашему стремлению преподать жестокий урок развратному соблазнителю. Конечно, она не была прирожденной кокеткой, и ей претило использовать удивительную страсть Пурвьанша. Поэтому мы решили подождать ее возвращения и разработать план, который мог бы утолить наше желание отомстить.