Охота на побежденных - Каменистый Артем - Страница 18

Грацию не доводилось водить в бой цепи стрелков или конную лавину. В нежном возрасте, как принято у дворян, его учили фехтованию, но как только он стал независимым, первым делом закинул рапиру в темный чулан и больше к ней никогда не прикасался. Советник не рубился с врагами, не стрелял в людей, и даже вызовы на дуэли игнорировал, что плохо отражалось на его репутации. Он был идеально мирным человеком — даже оружейная мода его не коснулась. У него не было коллекций шпаг и доспехов, в конюшне не стояли боевые кони. Истерика, вызванная смертоносными изобретениями Энжера, тоже его миновала. А ведь все разновозрастные неудачники мужского пола готовы были часами обсуждать достоинства нового прицела на пятизарядную армейскую винтовку или особенности обращения с короткоствольным револьвером. Технические характеристики двубашенного броневика вообще тема для недельной дискуссии, причем даже полные профаны почему-то считали себя профессионалами в подобных вопросах, стремясь обязательно высказаться, из-за чего на свет рождалось немало перлов. К примеру, немало насмешек в свое время вызвало чье-то гениальное по тупости утверждение, что пулям придают вращения ради усиления поражающего действия — пусть, попав в тело, наматывают на себя внутренности врага (Граций, будучи тогда юным и глупым, в это почти поверил).

В аристократических клубах появилась специальная новинка: «Книги диспутов». Любой желающий мог завести свою — посвятив ее конкретной теме. Например: «Есть ли перспектива у двигателя НШМ-02 в военном машиностроении?». Любой член клуба имел право открыть любую заинтересовавшую его книгу, с умным видом изучить записи участников дискуссии и, добавив от себя «У двигателей с воздушным охлаждением вообще нет никаких перспектив!», после чего обсуждал свою мысль в узком кругу приятелей. По результатам такого обсуждения могли появиться ответы в духе «А как же авиация? Он там доминирует! Новые самолеты идут только с ним!» или «НШМ-02 слишком требователен к качеству топлива и без доработок или модернизации и впрямь не имеет перспектив!». Или, если хозяин книги тебе не нравится, можно выразиться негативно: «Двигатель НШМ-02 следует уронить тебе на голову — отличная перспектива для такого технически безграмотного человека»; «Автор дискуссии безнадежно опозорился — у НШМ-02 охлаждение жидкостное».

Дурным тоном считалось создание дубля — дискуссионной книги по тематике, которую уже кто-то поднимал. По традиции все завсегдатаи отвечали в книге-дубле одинаково странным образом — рисовали горбатого кривоносого человечка, играющего на дудке. Те, кого природа не обделила художественным даром, иногда оригинальничали: дудку заменяли арфой, гитарой или гармонью, а внешности музыканта старались придать максимально дурацкий вид — чем больше он походил на слюнявого идиота, тем качественнее считался ответ.

Если отзыв выходил за рамки дискуссии и был откровенно провокационным, вообще катастрофа — репутация могла погибнуть от пары глупых строк. К человеку намертво прилепляли прозвище «Мозговой упырь» (у южан «Тролль»), а имя его вносилось на позорную доску, под изображением худющего уродливого карлика с отвешенным до земли грязным языком. Считалось незазорным кинуть такому невеже вызовы на дуэль одновременно от десятков завсегдатаев клуба, если он после такого позора осмеливался вновь переступить порог достойного заведения.

В некоторых клубах популярные темы не укладывались в объем книги, и иной раз приходилось заводить по несколько продолжений.

Граций в оружейно-технические разговоры не лез и в те редкие моменты, когда ему приходилось посещать клубы, к дискуссионным книгам не прикасался. У него в голове мозг, а не набор гаек с гильзами — смертоубийственные железяки ему неинтересны.

Этим утром советник впервые был потрясен «смертоубийственной железякой». Если бы у него сейчас под рукой была дискуссионная книга, посвященная танкам, он бы написал честно: «Очень страшная штука — рекомендую как замену слабительному». Странно, но Граций до этого никогда не видел этих монстров вблизи, а издали они почему-то не впечатляли. Интересно, что творится в голове солдата, на которого прет подобное? Неплохая идея — положить запирающуюся жертву поперек дороги, и пустить броневое чудище. Остановить в шаге от тела и повторить неприятный вопрос. Можно спорить на что угодно — больше половины тут же во всем признается.

Танк, съехав на обочину, развернулся, выбрасывая из-под гусениц куски дерна, проехал еще немного, замер неподалеку от Грация. Феррк и Раррик с трудом успокоили лошадей — пугливым животным не понравилось рукотворное чудище.

Двигатели железного дракона приглушили свой рев, за главной башней откинулся люк, на броню выбрался низенький крепыш в черном комбинезоне. Спустившись вниз он, пытаясь вытереть рукавом с лица потеки какой-то темной дряни, направился к советнику. В паре шагов замер, неловко отсалютовал, неожиданно громким и визгливым голосом произнес:

— Гвард-капитан Эттис! Командир особой танковой роты! Простите за внешний вид — проблемы с маслопроводом!

— Серьезные проблемы? Танк не сможет вести бой? — нахмурился Граций.

— Нет — мелочи! Мой механик справится сам — час работы и все будет в порядке. На случай серьезной поломки с нами прибыла ремонтная машина — там пара отличных механиков, много запчастей и инструментов.

— Капитан — а где, собственно, вся ваша рота? Почему прибыла только одна боевая машина?

— Господин советник — после штурма Энтерракса от моей роты остался только этот танк — остальные не на ходу. Приказ выдвигаться в ваше распоряжение был неожиданным, а два старых танка, которых мне придали, оказались в ужасном состоянии. Времени над ними поработать не было — сразу пришлось выступать. У одного по дороге заклинило двигатель — это безнадежно. Второй заглох у моста, и его не смогли завести — тоже какая-то проблема с двигателем. Я оставил с ним одного механика — если разберутся и сумеют устранить, то догонят. Но надежды на это очень мало: техника сильно изношена, моторесурс давно исчерпан — без капремонта в бой выпускать бесполезно.

Грацию эта информация не понравилась — он рассчитывал получить боеспособное танковое подразделение, а вместо этого прислали единственную машину, да и то стремившуюся рассыпаться.

— Ваш танк тоже может остановиться в любой момент?

— С моим не все так плохо — держится. После штурма я приказал снять запчасти с двух сломанных машин, и переставить на этот — у него двигатели в хорошем состоянии. Тоже, конечно, накатали немало, но держатся достойно. С теми танками совсем беда — им замена движков нужна, да и остального ремонта немало. Вовремя мы этот на ноги поставили — как раз к приказу. Иначе бы не дошел.

— Капитан — здесь слишком мало войск коалиции и хватает недобитых врагов. Возможно, придется ввязываться в серьезные бои. Вы уверены, что ваш танк сможет нам помочь? Мне бы не хотелось тащить по горам бесполезную груду железа, при этом надеясь на нее, как на спасение из любой ситуации.

Офицер, призадумавшись, повернулся — рукой указал на танк:

— Перед вами королевский дракон Энжера — самое страшное оружие в мире. На башне главного калибра установлена семидесятимиллиметровая нарезная пушка, способная сокрушать гранитные стены с огромной дистанции. На бортовых башнях стоят пятидесятимиллиметровые гладкоствольные пушки — калибр маловат, но скорострельность высокая. Два пулемета курсовых, два бортовых, один кормовой — все с водяным охлаждением; еще три в орудийных башнях — новейшие дисковые малютки. На главной башне снаружи по бокам размещаются четыре стодвадцатимиллиметровые картечницы — их дружный залп может выкосить целый полк. В экипаже двенадцать человек, включая меня. Все это вооружение доставляется в бой с помощью сразу двух стопятнадцатисильных двигателей — машина благодаря этому очень скоростная и маневренная. Старые модели в сравнении с ней не более чем тихоходные жестянки. Броня легко держит не только мушкетные пули и стрелы — даже нашим нарезным винтовкам с ней не совладать. В бою при высадке нам в левый борт почти в упор влепили ядро из бронзовой пушки — противник тогда пустил в дело спешно созданную примитивную артиллерию. Потом получили несколько попаданий издалека, и еще нас тогда чуть не сожгли какой-то алхимической гадостью, а может просто бензином. Нам тогда крепко досталось — отскочившим осколком брони выбило глаз пулеметчику, и пару дней со слухом у всех были проблемы. Но машина отделалась лишь незначительными вмятинами и облезлой краской. И еще мортиру на корме пришлось снять — повредило ее сильно. Но она там и ни к чему — мешает круговому обстрелу с главной башни, да и стрелять из нее можно лишь остановившись и выбравшись наружу. Лучше вместо мортиры дополнительно снарядами и пулеметными лентами загрузиться. В этих северных землях до Сумерек рукой подать — а это на руку магам темнобожников. Но против дракона они ничего не смогут поделать: на днище укреплен огромный бронзовый лист с вычеканенной серебряной гексаграммой, освященной двенадцатью жрецами Высшего Совета. Амулет примитивный, но при таких габаритах уверенно блокирует любые магические посягательства в радиусе десятка метров. Нечто вроде мобильного щита Кация, только не настолько громоздкого — вполне хватает защитить и машину, и экипаж. Дополнительно на боковых бронелистах нанесены руны равновесия — их размер и расположение увеличивают эффект гексаграммы многократно. В экипаже при кормовом пулемете стоит послушник, чья задача держать защиту в порядке, так что для магов танк неуязвим. В общем, господин советник — можете быть уверены: справимся практически с любым противником. Это настоящая крепость на гусеницах — на войне еще не один королевский дракон не был подбит врагом. Все потери небоевые — проклятые поломки. Но в отличие от старых машин, эти ломаются гораздо реже, и выносливость у них серьезнее. Если не выжимать из него все соки, может и месяц продержаться легко. Но потом да… потом надо будет что-то решать с двигателями — сами мы их не восстановим. Зато заменить их можно быстро — день работы при наличии крана и отряда механиков.