У волшебства запах корицы - Мамаева Надежда - Страница 14

Но надо было доигрывать роль «гламурной лосихи» (именно так моя подруга, Анжелика, метко окрестила девиц стиля а-ля Барби: высоченные каблуки, глупые разговоры и ай кью, уходящий в минус). Хотя подозреваю, что в этом мире тоже было свое название для не обремененных интеллектом светских барышень, основные разговоры которых вертелись вокруг кринолинов и сплетен высшего света.

— Не переживайте, супруг предупредил, что ваша милая сердечная слабость — это личная тайна. Я никому о ней не скажу, уверяю вас.

В ответ на мои слова эльф лишь начал пощипывать мочку уха, отчего та приобрела особо нежную окраску и даже легкую прозрачность. Наконец, он выдал:

— Пожалуй, сударыня, будьте столь любезны и сохраните это в тайне. Буду вам за это весьма признателен. — И ушастый хитрец тут же перевел разговор на другую тему: — Как вам нравится этот уединённый дом?

Вот тут я растерялась. «Уединенный?» — да тут же столица из окна видна как на ладони, какое же уединение-то?

Я мягко попыталась донести эту мысль до сына леса:

— Простите, но мне, наоборот, показалось, что столица слишком близко…

Тут эльф совсем не по-великосветски хлопнул себя по лбу.

— Как я забыл, что вы, жители равнин, ни разу не видевшие гор, не знаете, что расстояния здесь — иллюзорны. Воздух слишком чист, поэтому видимость в горах гораздо дальше, что и рождает ощущение обманчивой близости. На самом деле до столицы добрых двое суток пути. Замок же Дирриетгинга стоит на отроге хребта, возвышаясь над белыми башнями Актыра.

Из его поэтическо-путаного объяснения я лишь поняла: в горах даже глазам не всегда следует верить.

Эльф продолжил рассказ об особенностях скал и долин, и наш разговор пошел в неспешном русле беседы ни о чем. Под конец завтрака, когда суфле отступало под натиском десертной ложечки, Эрин предложил прогуляться.

Ага, нянька выполняет свои прямые обязанности: ребенок должен быть покормлен, нагулян и поигран.

Вот только мне его расклад никак не улыбался. Чем чаще мы общаемся, тем больше у меня шансов проколоться на какой-нибудь ерунде. Но и отвечать безосновательным отказом — значит вызвать подозрения. В итоге решила поступить по принципу: импровизация наше все и даже больше.

— С удовольствием. — Я мило, чуть застенчиво улыбнулась. — Только поднимусь в комнату, возьму что-нибудь накинуть на плечи. На улице еще утро, и, наверное, прохладно.

— Конечно-конечно, я подожду вас в зале.

Вот ведь гад ушастый, даже тут не отстает.

Тем временем эльф, подойдя ко мне со спины, помог встать, отодвинув стул. Обычная норма этикета, не более. А потому легкое, едва уловимое, щекочущее шею дыхание Эрина, приблизившегося ко мне со спины, было полной неожиданностью.

Он вкрадчиво прошептал на ухо:

— Княгиня, я чувствую в вас тайну. Не обычную женскую кокетливую уловку, чтобы заинтриговать, а иную. И ее так и тянет разгадать. Вы — удивительная женщина…

Этот паршивец отстранился, словно играя со мной, и скучающе добавил:

— Но Арий прав, мое сердце до этого принадлежало мужчинам, но кто знает…

Я отчетливо поняла: точно, играет. Как кот с мышкой. С глупой такой мышкой. То ли проверяет меня на верность по приказу Ария, то ли просто ему стало скучно и он решил позабавиться с глупышкой, роль которой, судя по всему, мне определенно удалась.

Я часто задышала от нахлынувшего волнения. Но оно было отнюдь не амурного, а скорее нецензурного плана. Самым приличным эпитетом для эльфа, из пришедших на ум, было «кобелиссимо».

Эрин же, похоже, принял изменение моего состояния за первую стадию влюбленности молоденькой дурочки, поскольку, «закинув удочку», перешел к отступлению, словно ничего и не было.

Слегка отстранившись, он обычным, чуть медленным тоном произнес:

— Позвольте, сударыня, проводить вас до лестницы.

Ответить: «Не позволю» — было бы хамством и грубостью, которая не приличествует аристократке, поэтому пришлось дать согласие и на эту процедуру.

Мой кивок головы и шумный вздох были расценены эльфом как согласие. Мы направились к выходу.

У первой ступени ушастик от меня отстал со словами:

— Буду ждать с нетерпением.

Мысли метались в голове стаей всполошенного воронья. Что делать? Что же делать?

Когда до конца лестницы оставалась всего пара ступеней, пришло озарение. Времени на оценку того, насколько родившаяся идея разумна, уже не было, и я начала ее воплощение.

Неловко подвернувшийся каблук, теряю равновесие в попытке ухватиться за перила, но рука не достает, и я лечу кубарем вниз.

Как только себе зубы не выбила и ничего не сломала — чудо.

Перепуганный эльф, склонившийся надо мной, был не самым радужным виденьем, но в случившемся падении был несомненной плюс: я со спокойной совестью могла отрубиться, что и сделала.

Пришла я в себя под тихий говор голосов.

— Докторус, у нее слишком долгий и глубокий обморок, может, все же стоит вызвать мага для…

Второй перебил Эрина (а о маге заикнулся именно эльф):

— Полно. Девушка всего лишь переутомилась. Серьезных травм нет. Ей просто нужен покой…

— Хорошо, я распоряжусь, чтобы княгине прислали сиделку.

Вслед за этими словами послышался шум шагов и скрип двери: неизвестный мне докторус и эльф покинули спальню.

Судя по ощущениям тела, как и предполагал местный эскулап, непоправимо я себе ничего не покалечила. Локти, левая лодыжка и спина болели, но терпимо.

Служанка явилась быстро. Видимо, забота о здоровье потенциальной матери наследницы рода Дирриетгинг была здесь не пустым звуком. Или Эрин проявил опеку? Думаю, что у него ни разу в практике не было клиентки, которая умудрилась бы себя самостоятельно «нечаянно» покалечить в течение первого получаса знакомства. Да так, чтобы сразу и слечь. Вот попытки покушения и убийства, кражи — наверняка, шпион же как-никак, и привык к ним, небось. А вот к дурости, как и к кирпичам с неба, притерпеться гораздо сложнее.

Оставшись наедине со служанкой, которая стала поспешно поправлять мне одеяло, я приоткрыла глаза. «А впрочем, стоит притвориться немощной и хилой», — пришла мысль. Увы, МХАТов и Щуки не заканчивала, но всякой женщине природой дана хоть малая толика лицедейского таланта.

Стоны и изможденные взгляды обманули служанку, просидевшую у кровати всю ночь, хоть я возражала против этого, правда, голосом слабым и усталым, чтобы не выходить из роли.

Однако присутствие этой женщины не помешало мне отдаться своим мыслям.

Найти убийцу архимага — задачка не из легких. Сначала надо составить полный список всех, кто был в тот день на приеме, а потом вычеркивать из него всех, у кого есть алиби. Кажется, так поступают, сужая круг подозреваемых. А что, если тех, кто потенциально мог убить, окажется слишком много? Так, идем от обратного. Как там говорили еще древние римляне: «Is fecit cui prodest», или «Это сделал тот, кому выгодно». Вернее, в моем случае сделали. Их было двое, вернее, два голоса, не считая самого архимага.

Что же они не поделили? Навряд ли придворного колдуна убили из-за любви: слишком уж деловой оттенок был у их короткой беседы. Тогда что? Месть? Нет, скорее всего, деньги. Звонкая монета — зачастую сводная сестра интриг и заговоров… Куда я влезла?

Вопросов было много, а ответов… С этими мыслями я и заснула.

Служанка тихо ушла, не потревожив.

Разбудили меня утренние лучи солнца, просочившиеся сквозь щель между тканью портьер. Первое время предусмотрительно решила еще полежать, и не зря. Буквально через несколько минут в дверь постучали, и, услышав разрешение войти, появилась вчерашняя сиделка. Осведомившись, что желает проснувшаяся госпожа, девушка ретировалась за завтраком.

Заглянула и Нария, узнать, что я желаю. Получив ответ, что сиделка уже отправилась за завтраком, камеристка неодобрительно на меня посмотрела, так, словно я была начальником, поручившим важную работу не заму (надо полагать, что эта дородная фрау именно так расценивала свой статус камеристки), а рядовому служаке. И тот наверняка не справится с ответственным поручением. Но Нария смолчала и, обронив: «Сейчас вернусь», величественной походкой уплыла. Впрочем, явилась достаточно скоро со здоровенным колокольчиком: