Убить голыми руками - Тотис Андраш - Страница 14

Зрелище было поистине ужасающее. Из разорванного рта хлестала кровь, таксист понапрасну пытался остановить ее, зажимая рану руками. Постепенно вокруг них стала собираться толпа; люди не решались вмешиваться, но смотрели на них враждебно. Дэмура не спеша, спокойной походкой направился к перекрестку. Куяма последовал за ним, и толпа расступилась, открывая им путь.

Харрис оказался мужчиной некрасивым, с неправильными чертами лица. Существует немало типов американцев, и большинство были Дэмуре антипатичны. Сценарист же принадлежал к той разновидности людской породы, при виде которой становилось понятным, почему американцы выиграли войну. Харрис источал силу и самоуверенность. Этот человек знает, как ему жить, и готов обрушиться на любого, кто ему помешает. Среднего роста, худощавый, жилистый, очень подвижный, одет в видавший виды шерстяной свитер, растянутый от носки, – так выглядел хозяин дома. По всей комнате были разбросаны книги и газеты, кое-где стояли неубранные тарелки и чашки. Старомодные кожаные кресла, письменный стол, допотопная пишущая машинка – вся обстановка создавала тот уютный беспорядок, в котором Дэмура, как ни странно, чувствовал себя очень хорошо. Сам он, педант по натуре, питал невероятное пристрастие к чистоте и аккуратности, но эта симпатичная безалаберность казалась ему в такой же степени привлекательной, в какой раздражала тяга Куямы к богемности.

Харрис угостил их индийским чаем, заваренным по-английски, и Дэмура неторопливо прихлебывал напиток, словно явился сюда в гости. У японцев церемонией является приготовление чая, у англичан – питье. За чаем можно и поговорить, а можно и посидеть молча, обдумать то, что произошло.!?оже правый, он и не подозревал, что в нем еще сохранилась эта жестокость. Дэмуру волновала именно эта сторона дела, а не последствия. В Японии использование приемов борьбы равнозначно применению оружия, поэтому каратисту или дзюдоисту следует основательно подумать, прежде чем применить прием, но ведь полицейский, подвергшийся нападению, имеет право прибегнуть к оружию. Куямы он не опасался: парень порядочный и не подведет, если придется писать докладную. Дэмуру ужасала мысль, что прошлое довлеет над ним с такой силой. Сколько лет он занимается борьбой лишь в тренировочном зале. Иногда при исполнении повседневных полицейских обязанностей случается осадить разбушевавшегося хулигана, вот он и решил, что натура его изменилась. Но иногда внутри словно что-то взрывается, и он вступает в рукопашную с холодной расчетливостью, точностью и жестокостью автомата, запрограммированного на убийство.

Харрис, не дожидаясь просьб, снова налил чаю посетителям. Он молчал, как человек западного мира, на-слышанный о чайной церемонии и восточном терпении.

А может, попросту обдумывал очередное свое сочинение…

Лицо Куямы было бледно. Он тоже сидел молча и чувствовал, что охотно уступит инициативу старшему коллеге. Дэмура поставил на стол чашку и вытащил из кармана блокнот. У него не было ни малейшего желания приступать к расспросам, но, пожалуй, так будет лучше – работой отогнать неприятные мысли.

– Когда вы познакомились с Адзато?

– Во время съемок «Последней схватки». Я написал сценарий к этому фильму – факт не слишком известный, – а Джонни дрался в нем, и этот фильм вошел в историю кино.

– Как разворачивались события после успеха фильма?

– На Джонни со всех сторон посыпались предложения. В результате мы тем же составом, но на американские деньги сделали еще один фильм – «Счастливая акула». На его долю выпал успех еще более шумный, и каждый из нас заработал кучу денег. Мы располагали огромными средствами, великолепной техникой, хорошо организованной рекламой, но этому фильму было далеко до первого. Все мы повторяли самих себя: я – в сценарии, Ямамото – в операторской работе, Итотю – в режиссуре… Все это было бы полбеды. Но и Джонни, вместо того чтобы создать новый типаж, попросту перенес на экран все тот же первый свой удачный образ.

– Ну а чем это плохо?

– Оказалось, что он не актер. Может, больше чем актер, но не актер. Джонни Адзато – это явление, понятие. Симпатичный парень с открытым, честным лицом, который, применяя каратэ, становится поборником справедливости, защитником попранной чести. Этот штамп переходил из фильма в фильм, и зрители все охотнее отождествляли Джонни с его героями. В сознании людей сливались представления об Адзато-актере, человеке с миллионным состоянием, с тем бедняком, дерущимся на экране.

– Ну и что тут предосудительного? Адзато достиг такой славы, как ни один другой актер в стране! – Куяме казалось, что писатель порет чушь. Или попросту завидует.

– В «Последней схватке» мы создали живой, правдивый характер, а затем, вместо того чтобы и дальше работать с такой же отдачей, выжимая из себя все возможное, мы успокоились на достигнутом. Шлепали копию за копией со своего первого и единственного удачного творения, но ведь и копии-то раз от разу становились бледней. – Он махнул рукой. – Если бы Джонни остался в живых, он все равно бы через год-другой вышел в тираж.

Куяме припомнилась мысль, которую финансовый дока Таякама развил в беседе с Эноедой.

– А так, если удастся замять, что его убили голыми руками, он останется вечной легендой?

– Да, – писатель не без удивления посмотрел на молодого полицейского. – По-моему, мозговой трест КМК уже озабочен этим.

– Что это за КМК?

– Karate Movie Company. Она была основана через два года после премьеры «Последней схватки» и рекламировала себя как предприятие Джонни Адзато. Но в действительности Джонни был лишь одним из основных пайщиков.

– А кто остальные? Харрис пожал плечами.

– Воротилы кинобизнеса, продюсеры, финансовые дельцы – обычный состав. И каратэ и киноискусство интересуют их как прошлогодний снег. Все помыслы их об одном – побольше заработать, ну а КМК дает такую возможность.

– Почему Адзато решил свой последний фильм делать, по сути, в одиночку?

– А черт его знает, почему. Я уже давно отошел от их дел и несколько лет практически не встречался с Джонни. Спросите кого-нибудь из заправил КМК, а там – ваше дело, верить их ответу или нет.

– Почему распался брак Адзато? – Дэмура, пожалуй, чересчур поспешно переменил тему.

– Отчего бы вам не спросить об этом мою сестру?

– Действительно, отчего бы не спросить? – Дэмура смотрел на Куяму, словно бы искренне изумляясь, как это он сам не додумался. – У вашей сестры были романы?

Харрис громко и от души рассмеялся.

– Понятно. Такие вопросы женщинам задавать не принято. Мне казалось, японские нравы допускают здесь большую свободу. – Откинувшись на спинку кресла, он задумчиво смотрел на полицейских. – Не знаю, от кого вы слышали о том, что у моей сестры были романы. Но разводятся они не из-за этого и не из-за увлечений Джонни.

– А из-за чего же?

– Моя сестра актриса, причем неплохая. Возможно, ей так и не удастся сделать карьеру, но она считает, что стоит попробовать. А ведь возле знаменитого Джонни Адзато у нее и вовсе не было ни малейших шансов.

– И одной звезды на семью хватит?

– Вот именно.

– Адзато не был ревнив по натуре?

– Напротив. Просто через некоторое время он понял, что Линду надо принимать такой, какая она есть, измениться она не может. Ну и что говорить, у самого Джонни тоже рыльце в пушку… Зато несчастный Фукида – тот буквально заболевал от ревности.

Оба инспектора сделали стойку, как туристы перед витриной скандинавской порнолавчонки.

– К кому же он ревновал? Неужели к мужу?

– К каждому, кто попадал в окружение Линды. И кстати сказать, в большинстве случаев у него были основания. Но к Джонни Фукида не ревновал, на столько у него ума хватало. Он радовался, что Джонни позволяет ему обожать свою жену.

– Вы хотите сказать, что Адзато знал о чувствах Фукиды?

– Конечно, знал. Мы, люди западного склада, напичканы романтическими историями, где мужчина, влюбившись в жену своего лучшего друга, втайне сохнет с тоски или уходит с глаз долой. Фукида куда практичнее. Он дал понять Джонни, что влюблен в Линду, но семья друга для него святыня.