Школа Добра - Ли Марина - Страница 2

Кстати, да. Вот еще одна трагедия Элеоноры Волчок. Свою дочь рыжеволосая красавица стеснялась показать свету. Увы, не было у меня ни молочной белизны ее кожи, ни буйного медновласия, ни прозрачной голубизны горного озера в глазах, ни пухлости утренних роз на губах. Ничего этого не было. Обыкновенная я. Волосы темные, прямые и ровные, как солома. Глаза серые, ничего особенного, губы как губы. И на носу веснушки – боль моя.

Но я же не об этом, я про папу.

– Ну, подумаешь, – смеялся папа. – Не целительница! Вот увидите, она пойдет в меня...

Если кто не знает, то папа у меня потомственный универсальный маг. И когда я говорю "потомственный"... Ну, вы догадались. И дедушка, и дедушка дедушки, и дедушка дедушки моего дедушки... В общем, тот самый Иннокентий Волчок, чье имя написано в самом низу нашего семейного дерева, уже был придворным королевским магом. А потом мой папа женился на моей маме, и родилась я и пять моих талантливых братцев. Точнее, сначала пять братцев, а потом уже я.

Но я опять не об этом.

В пятнадцатый день моего рождения папа подарил мне магический кристалл. Дорогущий, красивущий – нет слов – и совершенно бесполезный, потому что в моих "золотых ручках" он на веки вечные остался обычной синей каменюкой.

Я папино разочарование.

И папа, смирившись, стал смотреть на меня... В общем, как мама, с тоской и раздражением.

Целый год до шестнадцатого моего дня рождения наш дом посещали: учитель танцев и пения, мастер виртуозной укладки волос, практикующий косметолог и еще одна странная дама, в обязанности которой входило ходить за мной повсюду и читать мне вслух сентиментальные романы.

И, да. Когда я поняла, что мама прочит мне будущее студентки в Институте имени Шамаханской царицы, я собрала чемодан и сбежала из дома.

Во-первых, я боялась, что будет, если я туда не поступлю. В смысле, боялась, что будет с мамой... И еще больше боялась того, как станет смотреть на меня папа, если я все-таки поступлю.

Смиреннейше прошу зачислить меня в Школу Добра на факультет Предметников и Предметниц.

Часть первая

Школа Добра

– И что будем делать с трупом?

– Не знаю... я как-то с покойниками раньше дел не имела...

– Может, в ковер завернем и вместе с ним выкинем?

– Да, а коменданту ты как пропажу объяснишь?.. Слышала, что он на заселении говорил: под личную материальную ответственность!..

В конец заинтригованная диалогом, я заглянула в комнату. Пыльное мрачное помещение с одним окном было оснащено кривым платяным шкафом, которое украшало треснутое посредине зеркало, одной трехэтажной кроватью, одним обитым зеленым плюшем стулом, одним письменным столом и одним грязно-зеленым ковром, строго по центру которого, театрально скрестив на груди тоненькие лапки, лежала одна дохлая мышь.

– Давайте так, – план созрел неожиданно, и я поспешила им поделиться. – Я избавляюсь от трупа, а вы мне за это уступите нижнюю койку.

Мои соседки вздрогнули от неожиданности и посмотрели на меня с укоризной. Я же склонилась над маленьким тельцем и, брезгливо сморщившись, попыталась взять труп за хвост. Труп пискнул, приоткрыл глаза, трогательно дернул смешным носиком и писклявым голосом произнес:

– Умоляю! Глоток воды!

Маленькие черные бусинки закатились, поэтому мышонок не мог видеть, как на грязный ковер рядом с ним рухнуло большое женское тело в лице одной из моих бывших соседок. Нет, конкретно в тот момент я еще не знала, что именно эта соседка станет бывшей. Об этом мы со второй моей соседкой узнали, когда первая очнулась от обморока.

– Вы как хотите, – заявила она с бледным видом, – а я, кажется, передумала здесь учиться...

И я даже проблеяла что-то утешительное, пока макала мышонка серой мордочкой в блюдце с водой. Но несчастная, рассмотрев, чем я занимаюсь, побледнела еще больше и, спотыкаясь на высоких каблуках, выскочила в коридор.

– В Шамаханскую до восьмого числа документы принимают! – на всякий случай крикнула ей в спину и вернулась к своему пациенту.

– И как же тебя зовут? – спросила я у вновь очнувшегося мышонка и испуганно вздрогнула, когда за спиной раздалось:

– Аврора Могила!

– Ты серьезно? –я вытаращилась на свою соседку, а мыш ткнулся мордочкой в мои пальцы и проворчал:

– Не отвлекайся, пожалуйста, я тут, вроде как, умираю...

Глянула с удивлением на маленького симулянта. Тот почесал задней лапкой ушко и произнес:

– Мне бы хлебушка, а лучше сыра...

Мы с Авророй переглянулись и рассмеялись.

– А звать-то тебя все-таки как? – поинтересовалась я у нашего нового соседа. Тот протяжно вздохнул, трагично прикрыл лапкой глаза и простонал:

– Выпиздох...

Аврора густо покраснела, а я закашлялась.

– Это что за имя такое странное?

– Научно-экспериментальное, – вздохнул мышонок. – Означает "ВЫше Поднимай Исследовательское Знамя ДОбрых Химиков"... Я раньше у химиков жил... Они на мне опыты ставили...

И в глаза мне посмотрел так жалобно-жалобно, и добавил:

– Не отдавайте меня им, пожалуйста... я не хочу больше пить! – и вздрогнул всем маленьким тельцем, а потом под кривой шкаф метнулся со скоростью ветра, когда в приоткрытую дверь из коридора долетел голос:

– И тут что-то тихо... Ни тебе визгу, ни мне писку... Был бы здесь, мы бы уже услышали... Мистер, ты не перепутал? Первокурсниц точно на этот этаж заселили?

– На этот... кстати!

В нашу незапертую дверь стукнули для проформы, и на пороге нарисовались две мужские фигуры. Одна из них окинула меня взглядом пустым и Аврору заинтересованным, а потом произнесла:

– Через пятнадцать минут в холле общее собрание. Быть обязательно! – и вышел.

– Ни тебе здрасти, ни мне до свидания... – пробормотала я в удаляющуюся спину.

Спина замерла на секунду и произнесла:

– Ты это слышал? Вообще малявки оборзели, – а потом ушла, так и не обернувшись.

Пока Аврора надежно закрывала за ушедшими дверь, я полезла под шкаф:

– Эй, ты, неприличный! Вылезай, они уже ушли.

– Я очень приличный, – послышалось обиженное из-под шкафа. – Невезучий только.

И мыш показался.

– Не плачь, – я улыбнулась и почесала маленькую серую спинку указательным пальцем. – С нами не пропадешь.

– А не выдадите? – засомневался Выпи... в общем, мыш засомневался.

– Да я вообще Могила! – Аврора воинственно постучала себя по груди. – Но 'выше поднимай исследовательское знамя добрых химиков' – это не имя, это издевательство какое-то...

– Тем более, ты у предметников теперь живешь... – задумчиво пробормотала я, прокручивая в голове несколько вариантов.

– Как тебе Вепрь?

– Почему Вепрь?

– Вперед, предметники! – и я вскинула вверх сжатую в кулак руку.

– «Вперед, предметники!» – это Впепрь, – разумно заметила Аврора, а мыш закашлялся и пропищал:

– Нет-нет! Пусть лучше будет Вепрь!! И вообще, вам на собрание пора.

Окинув напоследок заросшую до потолка грязью комнату, мы с Могилой вышли в коридор. А там, у дальней стены, засунув половину туловища в камин, стояла уже знакомая нам ... пусть будет, спина... и ласковым голосом уговаривала:

– Ну, хватит прятаться, вылезай! Тебе там печенья купили, овсяного...

И ведь мы уже почти прошли мимо, оставалось сделать только два шага до поворота на лестницу, когда я все-таки не выдержала и громким шепотом поделилась с подругой наблюдениями:

– Какая прелесть! И в наше просвещенное время есть люди, верящие в Санта-Клауса.

Спина замерла, чертыхнулась и медленно начала выбираться из камина. И была эта спина пугающе зла и огромна.

– «Чудище ужасное обернулось к красавице и, разинув беззубую пасть, зарычало...» – упаднически процитировала Аврора известную страшную сказку, и мы со всех ног бросились к лестнице, путаясь в юбках и хохоча при этом.

Внизу собралось много народу, кто-то еще был в домашнем, но многие уже надели формы своих факультетов. Мы бы тоже, наверное, переоделись, если бы с Вепрем возиться не пришлось.