Второе рождение Жолта Керекеша - Тот Шандор Шомоди - Страница 14

Дани немедленно принялся за работу. Усердием он старался искупить свой прошлогодний грех. Был грех или не был, но то, что произошло, остро врезалось в память обоих. Стоит Дани проявить теперь хотя бы тень колебаний, черные глаза Жолта сразу суживаются. Они как будто бы говорят: «Я тебя, заяц, знаю! Мы с тобой тогда решили бежать, но у Холодного колодца ты просто струсил и подло бросил меня одного. Одного на произвол судьбы. Вот именно, на произвол судьбы! В том и беда твоя, Дани, что никогда у тебя не хватит духу выкинуть настоящее коленце».

Случилось это в прошлом году. Но и сейчас достаточно было пронзительного взгляда Жолта, чтоб у Дани перед глазами возникла драматическая картина: рыдая и закрыв руками лицо, он поворачивает назад, а Жолт зовет его, уговаривает, потом в отчаянии кричит: «Дани!» И тоже начинает рыдать и бежит в неизвестность один.

Теперь Жолт уже точно знал, что о возвращении домой нет и речи. Придет время – и они отправятся в обратный путь. Но как летит, мчится время, он чувствовал остро. И потому принудил себя заняться делом. Он собрал в кучу валежник, исследовав попутно паучью норку, и, делая на земле отметки, неслышно, крадучись продвигался вперед в прозрачной и хрупкой, как стекло, тишине хвойного леса. Порой он застывал на месте: а вдруг покажется козел или косуля? Его ожидания сбылись. Вдали, на опушке лиственного леса, неожиданно появились два детеныша-косуленка. Они щипали траву, вскидывая время от времени головы. Детеныш с полосатой спиной был моложе и глядел по сторонам удивленно и жадно. Жолту казалось, что он уставился прямо на него, на самом же деле косуленок ничего не заметил. Изредка он подпрыгивал и застывал на месте в скульптурной и чуть гротескной позе. Потом Жолт увидел, как что-то блеснуло: у косуленка была белая грудка.

Жолт хотел позвать Дани, но передумал. Продираясь сквозь кусты, Дани наделает шуму, и косули исчезнут, словно видения: были и нет. И вдруг, неожиданно для себя, Жолт закричал:

– Дани! Смотри!

Дани взглянул, успел лишь заметить быстро мелькнувшее ржавое пятно и замахал от счастья руками.

Когда Жолт вернулся к «корыту», огонь уж пылал вовсю, на грубошерстном одеяле лежали две очищенные от коры заостренные палочки, а Дани резал ломтями сало.

Жолт молча разложил коробки, где барахтались и жужжали жуки, подбросил в костер две сухие ветки и зачарованно, словно видел пламя впервые, уставился на золотистые и голубые языки огня.

– Я видел, – сказал Дани, переполненный восторгом.

– Что?

– Косулю. Она только-только бросилась в чащу, и в этот миг я ее увидел.

Жолт молча взял в руки хлеб и стал нарезать тонкими, ровными ломтиками. Лезвие его огромного комбинированного ножа было черным, серебристо поблескивало лишь одно острие.

Дани сорвал очки, близоруко прищурился, и его голубые глаза сделались до смешного маленькими. Лицо стало странно беспомощным, и он моргал так взволнованно, будто окружавший его мир вдруг исчез, и он хотел его отыскать немедленно.

– Может, это была не косуля? – спросил он смиренно.

– Нет, – бросил Жолт и подумал, что без очков Дани попросту слеп.

– А кто же?.. То, что прыгнуло, было по величине вот таким..

– Заяц, – с презрительной гримасой солгал ему Жолт. Он бы не смог объяснить, почему солгал другу. «Ему все равно», – решил он с пренебрежительным состраданием. А Дани к этой теме больше не возвращался. Он насаживал на вертел сало, и его, очевидно, нисколько не волновало, что он никогда не узнает, кого видел в действительности: зайца или косулю.

У мальчиков не было ни времени, ни терпения хорошенько прожарить сало. Хлеб они ели с черным от копоти жиром, за обе щеки уплетали горячее сало, запивая его прямо из фляги тепловатым апельсиновым соком. А мясные консервы… консервы были попросту объедение, но ни тот, ни другой не желали в этом признаться и попеременно расхваливали только соленое, противно скрипящее на зубах сало. Потом они съели отдельно три помидора, извлеченные, разумеется, из рюкзака Дани. Потому что у Жолта не было ничего, кроме сала да краюхи хлеба.

И вдруг на них обрушились сумерки.

Теперь уже Жолт стал подгонять товарища.

– Ну, скорей, скорей, Дани, – понукал он, – если не хочешь спотыкаться в потемках по лесу.

Они собрали пожитки и двинулись в обратный путь.

За домом туристов, в долине, где было одиннадцать скотопоилок, Жолт резко остановился.

– Что случилось? – спросил Дани.

– Трава в крови, – взволнованно сказал Жолт.

Дани смотрел без интереса, хотя трава и в самом деле была в крови.

А Жолт распластался уже на земле, сорвал измазанную кровью травинку и положил в коробку. Потом прополз на коленях вокруг кровавого следа, но, увы, безрезультатно.

– Дойди до куста, – скомандовал он Дани.

Дани поплелся к кусту. Он не хотел ничего находить. Он хотел домой. Скорее домой! Ему мерещилось лицо матери, сперва беспокойно, потом уже в полном отчаянии поминутно поглядывающей на часы. А сколько будет слез и упреков, когда он почти в полночь заявится наконец домой!

Но Дани не повезло. В кустах он сразу же нашел то, чего находить не хотел.

– Это здесь! – сказал он.

– Что это? – с жадностью спросил Жолт и в два прыжка оказался рядом с Дани.

Дани показал на землю. Там лежал растерзанный, окровавленный уж.

– Ага, – сказал Жолт, – уж! – И щепкой перевернул мертвого ужа.

– Был, – сказал Дани. – Пойдем!

– Что с ним могло случиться? Посмотри, глаза одного не хватает.

– Тут много чего не хватает, – отвернувшись, с отвращением сказал Дани и сплюнул. – Перестань ковыряться в этой гадости! Меня сейчас вырвет.

– Так сразу и вырвет? Послушай, старик, сердце ужа трехъячеечное и кровь совсем не такая, как у тебя. Она скорей синеватая. Видишь?

– Откуда ты знаешь? – с завистью спросил Дани.

Жолт промолчал.

– Как ты думаешь, что с ним случилось? – спросил он потом.

– Ты хочешь выяснить причину смерти ужа?

– Да.

– Для чего, черт возьми! – закричал панически Дани. – Может, дикая кошка его загрызла.

– Ну же, хватит истерик! Вот смотри! – сказал Жолт возбужденно. – Он убит клювом! Ха-ха! Теперь я знаю, кто его убил!

Жолт выпрямился и внимательно оглядел окрестные деревья. В листьях застыла тишина, лишь кое-где попискивали пичужки. «Как будто сонные и зевают», – мельком подумал Жолт.

Поодаль желтел голый скалистый склон.

У Жолта блеснули глаза.

– Видишь вон ту скалу? – спросил он.

– Вижу, – процедил сквозь зубы Дани.

– Так вот! Там гнездятся птицы-хищники. Сказать тебе, что случилось? Оттуда слетел сарыч… и кружил вот здесь, над кустами.

– И увидел ужа.

– Да, – сердито продолжал Жолт. – А теперь слушай! Уж тоже ведь не дурак, и он хотел заползти в кусты. Но не успел. Сарыч рухнул на него камнем и пытался поднять, но уж каким-то образом выскользнул. Тогда сарыч бросился снова и на этот раз добычу схватил. Посмотри, вот следы когтей. Уж барахтался, вырывался и дотащился вместе с сарычом до куста. Тут хищник и нанес ему смертельный удар. Клювом по голове! Понимаешь? Сарыч совершенно осатанел и в злобе вспорол ужу брюхо.

– Да ну его к черту! – сказал раздраженно Дани.

– Не веришь, что было именно так?

– Верю, – отмахнувшись, ответил Дани. – Но почему сарыч не сожрал добычу? Почему он ее оставил?

– Наконец-то и ты зашевелил мозгами! Сарыч оставил ужа потому, что кто-то ему помешал.

– Конечно, кто-то здесь проходил. Наверное, экскурсант.

– Но кровь совсем свежая.

– Ну и что?

– Слушай, Дани. Тот, кто испортил пиршество хищнику, должен быть где-то неподалеку. Может быть, это еж, а может, дикая кошка…

Дани захлестнула тоска. Теперь они будут обшаривать каждый куст и разыскивать какого-нибудь отвратительного ежа. «Наверное, мама права: Жолт парень хороший, но, к сожалению, ненормальный», – подумал Дани и вдруг увидел серую тень. Всего лишь в нескольких метрах от них. Как же они ее не заметили раньше!