Сумерки Кланов-8: Соколиная заря - Торстон Роберт - Страница 9

Совсем растерявшись, Наяд посмотрела налево, потом направо, потом снова на Пери.

— Не твоё дело, шпион-страваг, — буркнула она.

— Позволь сказать, что я думаю по этому поводу. В твоих генетических материалах не прослеживается никакой матрилинеальной ветви. И ты, и члены твоей сиб-группы целиком получены из генов Эйдена Прайда. Не знаю точно, как и почему подобное случилось, но это что-то вроде варианта партеногенеза, а такие вещи идут вразрез с дорогами Клана…

Пери замолчала, увидев полное смятение в глазах ребёнка.

— Ты следуешь за ходом моих мыслей, Наяд?

— Разумеется, да, — соврала девочка не без раздражения в голосе.

Упрямство Наяд казалось Пери забавным и сильно напоминало ей Эйдена.

Пери зашла дальше того, что мог понять ребёнок. Наяд только таращилась на неё, разинув рот. Но, даже если девочка ничего и не понимала, Пери было ясно, что не следует сообщать ей больше того, что уже было сказано. Наяд могла оказаться достаточно смышлёной, чтобы навести на нужный след кого-то, кто сумел бы расспросить девочку об этом разговоре.

Хотелось бы разузнать у неё побольше… Не понимаю я все-таки, зачем они продолжают эти эксперименты, зачем работают с генами. Понятно, что Клан хочет создать поколение воинов, которые будут превосходить всех и вся во Вселенной, но все-таки… В конце концов, уже целые столетия мы занимаемся тем же самым — препарируем, изучаем и скрещиваем, пытаясь создать самых искусных, самых бесстрашных и верных солдат, каких только можно придумать. Но результаты пока не оправдывают затрат. Сколько бы мы ни бились, суперчеловека не получилось, только человек — просто человек… Едва удаётся избавиться от одних недостатков, как тут же проявляются другие. Мы не можем убрать из генотипа склонность к излишнему насилию, поменяв его на чувство юмора, или ликвидировать сладострастие, заменив его преданностью воинскому долгу. Уравновешенность страстей! — вот в чем вопрос. Иногда из целой сиб-группы выходят одни моральные уроды, которым не место в касте воинов. Да, в нашем Клане — самые лучшие воины среди всех, но ведь они могли получиться ещё лучше…

Как учёного меня возмущает не собственно возня Бальзака и его присных вокруг их дурацких секретных программ. В конце концов, все работы ведутся в рамках закона, так что черт с ними. Мне вот только совсем не нравится, что и учёные других Кланов получили доступ к результатам деятельности лабораторий Нефритовых Соколов вообще и к генетическому материалу Эйдена Прайда в частности. Если все учёные всех Кланов будут обмениваться между собой разработками в области генной инженерии, что из этого выйдет? Кто явится из пробирки в очередной раз? Сокол, скрещённый с Волком? Уже было… Со временем генофонд Кланов может просто разрушиться. Но я не могу сказать об этом Наяд.

Вдалеке послышались детские голоса. Наяд подняла голову.

— Все. Пора на тренировку. Октавиан очень не любит, когда кто-нибудь опаздывает. Кстати, тебя, наверное, придётся отвести к нему, шпион-страваг. Уж он-то по-настоящему вредный…

Пери сделала вид, что полностью покорилась своей нелёгкой шпионьей участи. Однако ей стало понятно, что пора отсюда уходить. Все-таки ей было необходимо вернуться в Айронхолд-Сити и выяснить все, что можно, об этой странной сиб-группе.

Пери поднялась с места. Быстро оглядевшись, она вспомнила свой заключительный день в такой же, как эта, казарме…

Джоанна разбудила её посреди ночи и сообщила, что для Пери курс воинской подготовки окончен и что учебный центр даст ей новое назначение.

Голос Джоанны, обычно с гневными или, по крайней мере, суровыми интонациями, был непривычно мягок, когда она сообщала Пери, что она станет практиканткой в касте учёных. Для исключённого из процесса воина, как сказала Джоанна, это лучшее назначение, и то, что Пери выбрали, говорит только в её пользу.

Расстроенная и раздосадованная, но понимавшая, что решение наставников было верным и что она не обладает необходимыми воинскими качествами, Пери пролежала в постели до тех пор, пока свет зари, пробивавшийся сквозь щели в стенах казармы, не позволил ей собрать вещи перед отъездом.

Согласно традиции, исключённый курсант должен был уехать незаметно, шагнув украдкой в ночь, да ей и не хотелось демонстрировать последствия своего провала четвёрке курсантов — таких же, как и она, членов сиб-группы, с которыми Пери провела все своё детство и с которыми теперь уже больше, как она ошибочно полагала, никогда не увидится.

Только она собралась оглянуться перед уходом, как из другого конца казармы раздался сонный голос.

Это был Эйден.

— Кто там?.. Пери, ты, что ли?

— Я уезжаю. Говори, пожалуйста, тише. Не хочу выставлять напоказ своё унижение перед остальными.

— Это не унижение, это…

— Знаю, просто составная часть всей этой дурацкой благородной цели, к которой мы все стремимся. Только теперь я в этом не участвую.

Пери не хотелось ни с кем делиться вслух своими мыслями, но они с Эйденом всегда были близки. Не так, как с Мартой Прайд, но все же…

— Представь себе, каково это — столько времени провести в группе подготовки только для того, чтобы потом вылететь. Тебе говорят — все, мол, гуляй, теперь твоё место в другой касте. Но ведь я не принадлежу ни к какой другой касте! Везде и всюду люди, посмотрев на меня, подумают о том, что я когда-то проходила воинскую подготовку. Это как клеймо на лбу. Я воин и всегда буду им. Всегда!

Для Пери, говорившей редко, а если и говорившей, то кратко, это была целая речь. Но, вглядываясь в озабоченное лицо Эйдена, она почувствовала себя легче.

Он спросил, куда её направили, и Пери ответила, что в касту учёных. Эйден заметил, что это звучит весомо, и какое-то время они беседовали на тему перспектив развития генной инженерии и о том, что члены их сиб-группы, несмотря на общие источники генетического материала, обнаруживают такие различия в способностях и характере.

Непонятным образом этот разговор породил в Пери потребность разобраться в том, как же получаются такие воины, как Эйден, и такие неудачницы, как она сама…

Наяд жестом велела Пери выходить первой из казармы. Этот ребёнок был таким уверенным в себе.

И все же Наяд была всего лишь ребёнком, так что Пери наверняка не стоило большого труда убежать от неё.

Только она решилась действовать, как чья-то узкая фигура заслонила собой свет в дверном проёме.

— Что ещё такое здесь происходит? — рявкнул вновь-пришедший.

Наяд резко обернулась.

Не вспышка ли досады промелькнула на её лице?..

— Октавиан! Я… э… только что захватила в плен этого шпиона-стравага!..

Октавиан от души рассмеялся и шагнул внутрь казармы.

— Вы, дети, все не перестаёте играть в глупые игры… Он отодвинул Наяд в сторону и подошёл к Пери. Стоя перед ней, он не казался таким уж внушительным. Но Пери была начеку. Октавиан был когда-то воином, и с ним шутить явно не стоило.

— Так, значит, вы — шпион? — осведомился Октавиан.

Пери пожала плечами:

— Я тут гуляла в окрестностях и случайно повстречала Наяд. Конечно, я не шпион и даже не шпионка. Я принадлежу к касте учёных и имею полное право осматривать заведения подобного рода.

— Каста учёных? — переспросил Октавиан. — Что-то не припомню, чтобы вы когда-либо наносили нам визит, и имени вашего я тоже не знаю. Его нет в списке тех, кому разрешён доступ в этот лагерь. Итак, как же вы сюда проникли?

Пери взглянула на Наяд, которая выглядела несколько встревоженной. Она предположила, что ребёнку не хотелось, чтобы узнали о лазейке в заборе.

— Я прошла через главные ворота, — сказала Пери.

— Охрана не позволила бы вам…

— Ну и спрашивайте со своей охраны. Никто не попытался остановить меня у главного входа. Я просто прошла мимо.

— Это невозможно!

Пери поднялась и сделала вид, что поправляет постель, положив руки на края матраца.

— Тем не менее перед входом только что не лежала ковровая дорожка, — спокойно сказала она.