Лики прошлого - Багдыков Минас Георгиевич - Страница 25

Хирургия не прощает человеку, выбравшему ее спутницей жизни и служащему ей, подходить к ней с нечистым сердцем, в «лайковых» перчатках, не желающему перетрудиться на благо ее прихотям, нарушающему все признанные законы. Она жестоко мстит, а хлеб, заработанный на ее ниве, бывает очень горьким.

Невольно вспоминаются слова Н. Заболоцкого; «Не позволяй душе лениться! Чтоб в ступе воду не толочь, душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь! Коль дать ей вздумаешь поблажку, освобождая от работ, она последнюю рубашку с тебя без жалости сорвет».

Мир хирургии сложен еще и тем, что хирург значительную часть своей жизни проводит в коллективе и только в совместной работе, во взаимопонимании и организованности, когда все как один, как единый механизм, слаженно делают одно большое общее дело.

Мне приходилось видеть и работать долгие годы с хирургом, который до получения степени и должности был коммуникабельным, улыбчивым, внимательным к окружающим его людям, а после, когда возвысился над всеми — куда девалась прежняя улыбка и внимательное отношение к окружающим. Пугал, что снимет с работы, урежет зарплату, выгонит. Его обсуждали по углам, а в лицо по-лакейски улыбались и заискивающе выговаривали приятные ему слова.

Когда бываешь в новом хирургическом коллективе, особенно когда постоишь вместе в одной связке за операционным столом, становится ясно, кто есть кто в отдельности и вместе.

Каждый хирург — это, прежде всего, организатор своей непосредственной работы, которая включает в себя дооперационную подготовку, саму операцию и организацию основного этапа — послеоперационного периода.

Старшая операционная сестра в хирургическом отделении является авторитетом потому, как она хранит святая святых — операционную: подготавливает ее к операционному дню и каждой операции и, наконец, вся ее неповторимая роль во время операции, искусство, доходящее до виртуозности, психологической совместимости с хирургом — ставят ее на второе место после заведующего отделением. Кстати, полученные ею «в награду» профессиональные заболевания; такие же, как и у хирурга, и плюс моченедержание.

Неслучайно, что Майкл Е. Де Бэки приезжал в Советский Союз на оперативное вмешательство со своей операционной сестрой. Основатель кафедры факультетской хирургии Напалков из беспризорной девочки вырастил яркого специалиста, гордость клиники З. Лозину и работал только с ней. Ее мастерство, умение видеть операционное поле в тонкостях, сам ход операции, и, наконец, знание до автоматизма привычек, индивидуальных особенностей, навыкав хирурга были поистине легендарными.

Профессор Напалков не только оперировал с ней показательные операции в Ростове-на-Дону, но и на выездах. От ее работы были в восторге Греков, Федоров. Начав работать с ней в студенческие годы, аспиранты и профессора впоследствии сменяли друг друга — Ивахненко, Гутников, Шорлуян. Ей были они обязаны успехом в хирургических баталиях.

Надо отметить, что операционная сестра — это необычная категория людей, им присущ бойцовский характер, трудолюбие, нравственная чистота, порядочность. Все это откладывает отпечаток на их внешнем облике. Красивые, успокаивающие хирурга глаза, уверенные быстрые руки, предусмотрительные, «видящие» на много ходов вперед хирурга.

Только такие люди идут в операционную, выдерживают этот ритм и остаются там до пенсии. Это золотой фонд хирургии, опора хирурга. Только она одна видит успех и поражение оперирующего, только она безошибочно чувствует желание врача получить именно этот или иной инструмент, иглу, нитку — эта способность отрабатывается только годами синхронной работы, психологической совместимостью.

И, наконец, умением хранить тайну. Профессиональная тайна — обязательный атрибут врачебной деятельности. Но знания о социально опасном не должны быть тайной одного врача. Медицинский работник обязан пожертвовать тайной одного человека — больного — во имя спасения многих. Например, при «тайне» знания об особо опасной инфекции — СПИДе. Если же больной человек раскрывает душевную тайну и просит врачебной помощи, совета, например, в отношении своей половой неполноценности или же физических недостатков, а врач, использовав это, раскрывает тайну, то это не только безнравственно, но и наказуемо законом.

Один из стержневых моментов в деятельности каждого врача — творчество диагностики. В идеале эта способность индивидуально решать поставленную задачу дана человеческому мозгу природой, однако создаются такие ситуации, при которых индивидуум не в состоянии реализовать эту способность на практике.

Даже чемпионы мира по шахматам проигрывают партии, не справляясь с поставленной перед ними задачей, отдают пальму первенства другому. При этом никому в голову не придет призывать проигравшего к моральному ответу.

Врачебная ошибка, неумение справиться с конкретной ситуацией оказываются тяжелее хотя бы потому, что за ними стоит здоровье, а возможно, и жизнь человека.

Только операционная сестра, стоя рядом с хирургом, может быть свидетелем ошибки поставленного врачом диагноза.

Часто случается, когда поставленный диагноз до операции — острый аппендицит — во время операции оказывается прободной язвой желудка или двенадцатиперстной кишки, а иногда и вовсе не хирургическим заболеванием. Первым, кто будет видеть диагностическую ошибку, — операционная сестра. Имеет ли она моральное и юридическое право об этом говорить окружающим, тем более вне медицинской среды? Определенно нет! Нет, хотя бы потому, что ей не дано право ставить диагноз. Она не знает всей совокупности синдромов и симптомов, симптомокомплексов, указывающих на патологию. К искусству постановки диагноза врач идет постепенно, постигая сложности этой науки не только в институте, но и в последующей врачебной жизни. Это его прерогатива, это его повседневная работа — радость, печаль и, наконец, обязанность.

Или еще пример. Во время повторной операции обнаруживается находка в виде марлевого шарика, тампона, обломка инструмента, обрывка дренажной трубки. Нравственно ли операционной сестре говорить об этом за пределами операционной? Видимо, нет, ведь каждый хирург в экстремальных ситуациях не застрахован от подобного несчастья, особенно, когда у него невнимательные помощники и операционная сестра. В обязанности последней, кстати, входит следить за подаваемыми хирургу инструментами и операционным материалом, а также считать его после операции.

Вспоминается случай, когда в строгой секретности пришлось помогать своему учителю произвести повторное оперативное вмешательство больной, ранее оперированной хирургом, который крайне враждебно относился к моему наставнику.

У женщины из брюшной полости извлекли пеленку размером 30x50 см, забытую хирургом во время первой полостной операции. Казалось, мой учитель должен был ликовать: враждебная сторона опозорена! Но в полной тишине, без реплик была закончена операция, а всем, кто присутствовал в операционной, приказано забыть о виденном навсегда. Больная тщательно лечилась, ушла из больницы здоровой и позабыла о трагедии повторной операции, как, впрочем, забыли и участники ее.

Спустя десятилетия, встретившись с операционной сестрой, вспоминали минувшие дни, радости и огорчения хирургических будней, только не позволяли себе вспомнить этот эпизод.

Да и мой наставник так и не сказал о своей находке тому, кто случайно позабыл в брюшной полости пеленку. Что это — месть или деликатность? Видимо, последнее, так как допустивший просчет хирург был врачом высокого класса.