Правило двух (ЛП) - Карпишин Дрю - Страница 10

Следующие по тропе Тьмы видят свое рабство. Мы понимаем, что наши оковы не дают нам развиваться. Верим, что сила личности способна их разорвать. Таков путь к величию. Только будучи свободным, можно достичь высот.

— Отдельно взятый человек не должен преклоняться перед кем–либо или чем–либо — это основа темной стороны, — продолжал Бейн. — Но это также величайшая слабость. Взять верх над другими не просто без насилия, и в прошлом ситы часто грызли друг другу глотки.

— А чего тут плохого? — вмешалась Занна. — Сильный выживет, а слабый помрет.

— Слабость — не значит глупость, — отрезал Бейн. — Есть те, у кого меньше силы, но больше коварства. Группа учеников может сбросить сильного учителя, в надежде подняться на ступень выше в иерархии ситов. Затем они обернутся друг против друга, заключая и разрывая союзы, пока не останется только один — новый учитель, но уже более слабый, чем прежний. А затем и этот выживший в свою очередь будет смещен более слабыми ситами, что пойдет в ущерб Ордену.

Каан это понимал. Но его решение было хуже самой проблемы. Каан сделал всех последователей темной стороны — всех членов Ордена ситов — равными в Братстве Тьмы. Поступив так, он предал нас.

— И тебя тоже?

— Равенство — ложь, — сказал Бейн. — Миф, ублажающий массы. Погляди по сторонам, и ты увидишь этот обман! У одних есть власть, сила и качества лидера. Другие способны лишь плестись позади; вести рабское, никчемное существование.

— Равенство — извращение закона природы! — продолжал он, повысив голос. Теперь он делился с ученицей аксиомой, составлявшей саму суть его веры. — Она привязывает сильных к слабым. Как якорь, тянущий исключительность на дно к посредственности.

Равенство — это оковы, как покорность. Как страх, неуверенность, сомнение. Темная сторона сбрасывает оковы. Но Каан не понимал. Он так и не постиг реальной силы темной стороны. Братство Тьмы было искаженным отражением Ордена джедаев, темной сатирой на все то, с чем мы боремся. Под началом Каана ситы обратились в мерзость.

— И потому ты его убил, — протянула Занна, решив, что урок закончен.

— Потому я заставил Каана убить самого себя, — поправил Бейн. — Запомни: одной власти недостаточно. Терпение. Хитрость. Скрытность. Вот орудия, которые нужны нам, чтобы одолеть джедаев. Теперь ситов двое: учитель и ученик. Других не будет.

Занна кивнула, но что–то по–прежнему ее тревожило.

— А если я тебя подведу? — спросила она, бросив взгляд на ментальную бомбу. — Меня ты тоже убьешь?

Ответ Бейна прервал крик из соседнего тоннеля:

— Рейн! Рейн, ты жива!

Из тени пещеры выскочил мальчишка, с виду старше Занны на год или два. Темные волосы и черное обмундирование ситов. Рукоятка светомеча, крепко стиснутая в правой руке. Несмотря на все воинские атрибуты, Бейн сразу понял, что угрозы от ребенка ждать не придется. Сила в нем едва дышала. Пламя, что так ярко пылало в груди Занны, внутри него поднималось лишь серым дымком тлеющих углей.

— Томкэт! — просияла Занна.

Она шагнула к брату, распахнув руки, словно желая обнять. Затем, будто вспомнив о наставнике–сите, одернула себя и скрестила руки на груди.

Мальчишка не сделал и попытки остановиться. Он не обнаружил внезапную перемену в Занне; не заметил двухметровую фигуру, выступавшую из тени позади сестры. От жалостливого, безнадежного одиночества в голосе и глазах парнишки, все внутри у Бейна передернулось.

— Как я рад, Рейн, — на одном дыхании произнес мальчишка, подбежав к Занне, и протянув руки в объятиях. — Так рад, что ты…

Она сделала шаг назад и покачала головой, от чего слова застряли у мальчонки в горле. Счастье на его лице испарилось, сменившись недоумением.

— Я… я не Рейн, — произнесла ученица Бейна, отрекаясь от детства, прошлого, и всего, что с ними связано. — Я Занна.

— Занна? — на лице мальчишки отразилось неподдельное замешательство. — Твое настоящее имя. Но почему?

Не дождавшись ответа, он, наконец, отвел взгляд от девочки и обнаружил позади нее неподвижного Бейна. Недоумение сменилось пониманием и столь же быстро обратилось в праведный гнев.

— Ты! — прорычал он, обвиняющее ткнув в Бейна пальцем. И будто вспомнив о зажатом в руке оружии, зажег светомеч. — Отойди от нее! — крикнул он. — Дерись со мной!

Мальчишка знал о неравных шансах. Он знал, что не сможет одолеть темного повелителя ситов. И все же, решил стоять и сражаться — поступил как полный дурак.

Дарт Бейн наблюдал за обреченным противником с презрительным безразличием. Мальчонка для него пустое место — неуместная соринка, которую можно стряхнуть с плеча. Если малыш желает показной и пустой славы (или «благородной» смерти), Бейн сделает ему такой подарок.

Он небрежно опустил руку к светомечу, но прежде чем зажег его, в дело вступила Занна. Как и при убийстве невезучих джедаев, девчонка выпустила на свободу волну энергии темной стороны. Она поступила согласно инстинкту, не думая, без подготовки и тренировки.

Все произошло так быстро, что Бейн не успел поднять защиту… но сила атаки была направлена не на него. Правую руку мальчишки, которого Занна назвала Томкэтом — ее кузена и друга детства — разорвало на части. Силой мысли она разворотила все, что было выше запястья: плоть, кость и сухожилия растворились в кровавом взрыве, оставив после себя рваный обрубок.

Потеряв опору, рукоять меча парнишки ударилась о землю, клинок погас. Взвыв от боли, тот упал на колени, прижав к груди искалеченный обрубок. Тоненькие струйки крови били из раны, брызгали на пол пещеры.

Учитель опустил взгляд на ученицу.

— Зачем? — потребовал он.

— Нет ни смысла, ни цели в его смерти, — ответила та, вторя его же недавнему объяснению.

Бейн не был глуп: он понял, что произошло. Занна пыталась спасти брату жизнь. Он понимал, что направлявшие ее эмоции — сентиментальность, сострадание, жалость — это слабости, от которых ей придется освободиться. Само собой, ученица не могла познать темную сторону всего за один день.

Он взглянул на паренька, скорчившегося на земле. Кровавые струйки из обрубка приостановились; взрыв, лишивший его кисти, частично прижег рану. Пока он катался взад–вперед у ног Занны, кровотечение замедлялось еще больше от пыли и грязи с пола пещеры. Из глаз его хлестали слезы, из носа текла мокрота, забивая нос и глотку и превращая его вопли в еле слышное, утробное хныканье. Занна смотрела на брата холодным и расчетливым взором, притворяясь безразличной к его страданиям.

Бейн решил, что риск оставить жалкое создание в живых ничтожно мал. Как и в случае с наемниками, никто не поверит его рассказам о мастере–сите. Совершенно очевидно, что Занна не хотела убивать мальчишку. Но она не вымаливала его жизнь и не торговалась за нее. Вместо этого она взяла ситуацию в свои руки, применила темную сторону и объяснила свои действия уроками самого Бейна. Она показала не только силу, но интеллект и хитрость. Очень важно вознаграждать такие поступки — чтобы приободрять ее, поощрять способности и талант, которые однажды позволят ей снять с плеч учителя мантию темной стороны. Это гораздо важнее, чем обрывать жизнь убогого, ничтожного существа.

— Оставь его, — сказал Бейн, развернувшись на каблуках. — Он нам не интересен.

Занна немедля пристроилась сбоку и вместе они вышли из пещеры, начав долгий, медленный подъем по тоннелям на поверхность Руусана. Бейн удовлетворенно отметил, что хотя жалостливые рыдания Томкэта и доносились до них отголосками эхо, его ученица ни разу не обернулась.

Глава 5

— Входим в атмосферу. Приготовьтесь к турбулентности, — предупредила Иртанна с кресла пилота.

Экипаж насчитывал только пять человек, и не было нужды прибегать к интеркому.

Хотя челнок типа «Посол» нес на себе лишь горстку пассажиров, он мог с комфортом перевозить в четыре раза больше. Корабль поступил в распоряжение джедайского флота в последние недели руусанской кампании: его отдал в дар анонимный благодетель с Корусанта, плененный настойчивыми мольбами Фарфеллы о ресурсах для поддержки военных усилий. Судно, окрещенное «Звездным следом», сошло со стапелей «Таллаанских верфей», и являлось, по сути, обыкновенным транспортником, способным как на суборбитальный полет, так и на межзвездные путешествия — спасибо гиперприводу класса двенадцать.