Погоня за призраком - Торнтон Элизабет - Страница 18

Уитли молча кивнул.

— Моя жена могла отдать портрет одной из этих ведьм из библиотеки. Кроме них, у нее подруг не было.

— Я уже думал об этом, сэр, и мы проверили дома всех женщин по списку, который вы мне дали, а также саму библиотеку. Портрет не найден.

— Но где-то он должен быть, черт побери, — прорычал Джерард, — и я хочу, чтобы ты его нашел.

Уитли сидел молча, чувствуя себя маленьким мышонком перед грозным могучим котом и презирая себя за это. Джерард перевел взгляд на портрет графа, долго молчал, а затем вновь обратился к Уитли.

— Мне кажется, что положение требует привлечения человека с… ммм… особыми способностями. Нужно вызвать Гарри. Ты же помнишь Гарри, верно?

Уитли снова кивнул.

— Проследи за этим.

После того, как Уитли ушел, Джерард долго смотрел на портрет, висевший над камином. Джерарду было всего двадцать три, когда он стал личным секретарем покойного графа. Очень скоро он проникся к своему хозяину глубоким уважением. Когда граф входил в комнату, все умолкали. Когда он говорил, все слушали его, затаив дыхание. Ну а тот, кто имел глупость встать графу поперек дороги, очень скоро жалел об этом.

В целом мире не было человека, которого Джерард уважал бы так, как графа.

Их симпатия оказалась взаимной. Джерард сумел произвести самое приятное впечатление на своего хозяина и вскоре женился на единственной дочери графа, леди Мэри. Тогда же они договорились о том, что, женившись на леди Мэри, Джерард должен будет отказаться от своего имени и принять фамилию жены. В обмен на это граф обещал Джерарду сделать его своим наследником.

Джерард сдержал свое обещание, и граф тоже. Именно тогда Джерард и стал Джерардом, навсегда отказавшись от своего прежнего имени. Он сделал все, чтобы навсегда сохранить верность своему покойному благодетелю. Самым горьким его разочарованием стала неспособность леди Мэри иметь детей, которым можно было бы передать вместе с наследством и родовые традиции. Теперь ему было непонятно, как могла эта жалкая женщина, не способная даже родить ребенка, так обмануть их обоих — его и графа. Джерард скрипнул зубами и стиснул кулаки.

«Почему она решила бросить меня именно сейчас?» — сколько раз за последние дни он задавал себе этот вопрос и не мог найти ответа. Теперь он нашел его. Она раскрыла свою тайну. В глубине ее души давно зародилось недовольство своим положением, а когда она сблизилась с женщинами из библиотеки, оно вспыхнуло ярким пламенем.

Когда он впервые узнал о том, что его жена будет три раза в неделю посещать какую-то Женскую библиотеку, он не придал этому значения, даже, пожалуй, обрадовался тому, что леди Мэри не будет постоянно мешаться у него под ногами. Однако вскоре друзья из «Уайте» раскрыли ему глаза. Эти женщины решили взбунтоваться против закона, желали добиться равных прав с мужчинами. Они сбивали с толку порядочных женщин и заставляли их идти против мужей.

Узнав об этом, он посадил леди Мэри под домашний арест, но эти ужасные женщины не желали отступиться. Они осаждали порог, их приходилось гнать, и он прогнал их всех, кроме одной, — леди Октавии. При одном воспоминании о ней челюсти Джерарда свело, словно от лимона. Леди Октавия пригрозила, что обратится к властям, если Джерард не разрешит ей увидеться с леди Мэри. Он знал, что у леди Октавии широкие связи и, обратись она в городской магистрат, ее выслушают со вниманием. Меньше всего Джерарду хотелось, чтобы его имя начали трепать на всех углах, не хотелось стать посмешищем в тех клубах, где его всегда уважали, из-за того, что он связался с какой-то жалкой Женской лигой.

Но все это было еще до того, как жена пыталась сбежать от него, до того, как он узнал тайну, связанную с ее портретом. Теперь эти женщины из библиотеки уже не казались ему ни смешными, ни жалкими. Они были очень опасны, эти леди. А одна из них оказалась настолько опасна, что могла буквально уничтожить его.

Ах, как некстати все это, как некстати! Ведь сейчас карьера Джерарда была на подъеме. Он был членом Кабинета министров, и перед ним открывалась прямая дорога к вершине, к креслу государственного секретаря. Ради того, чтобы занять его, он не остановится ни перед чем. Джерард продолжал смотреть на портрет графа, чувствуя, как утихает боль и на душе становится легко и спокойно. Он знал, что все, что он задумал сделать с леди Мэри, было бы одобрено графом, будь он по-прежнему среди живых.

Решено, он отправит ее подальше от Лондона, подальше от этих ведьм из библиотеки. Пусть поживет в их поместье Роузмаунт, что возле Хенли, — разумеется, под надежным присмотром. Это не должно ни у кого вызвать подозрений. Все знают, что Роузмаунт — любимое поместье леди Мэри.

Это поможет ему выиграть время, чтобы разобраться с человеком, у которого находится портрет, а потом расквитается с остальными. Так всегда поступал граф, так же поступит и он, Джерард.

С этой мыслью он покинул библиотеку и начал подниматься по лестнице, ведущей в башню.

Уитли был вне себя от ярости, когда садился в поджидавший его экипаж. Разве он виноват в том, что у Джерарда обнаружились грешки, способные погубить его карьеру? Будь он на месте Джерарда, он вел бы себя осторожнее и не оставлял следов. Но он не смел даже заикнуться об этом, зная, что его тут же выставят за дверь без единого пенни в кармане.

Он приказал кучеру ехать на Боу-стрит. Тело Джонни Роуленда уже наверняка обнаружено, и у кого ему узнать последние новости, как не у полицейских, бывших сегодня на дежурстве? Они, конечно, могут удивиться, что он пришел к ним среди ночи, но ведь он адвокат! Можно будет сказать, что его послал очень важный клиент, а потом, когда этот клиент так и не будет найден, обратить все в шутку.

Пока что он ищет иголку в стоге сена. Ни у одной из женщин, указанных в списке Джерарда, портрета не оказалось. За этим он проследил сам. Его люди наблюдали за каждой из женщин, обыскали каждый дом, но так ничего и не нашли.

«Мы не в игрушки играем», — вспомнились Уитли слова, сказанные Джерардом. Да уж, если пригласить сюда Гарри, то станет не до игр. Уитли всегда казалось, что Гарри немного не в себе. Он так и не смог понять, убивает ли Гарри из-за денег или просто так, ради удовольствия.