Игра или страсть? - Торнтон Элизабет - Страница 8

– Да будет вам, мистер Гамильтон, я же не наивная девочка. Не думаю, что темперамент такой женщины, как миссис Милфорд, принес бы пользу вашей карьере. С другой стороны, общество кого-нибудь вроде меня возвысит вас в глазах света.

– Вспомните, что это Джулия наступила вам на ногу, а не я, – сказал он. – Что до моего возвышения в глазах света, то каким образом это связано с женщинами?

– Ну, возьмите леди Веронику и мистера Койна. – Она попыталась придать голосу игривости. – Доверие к нему возросло с тех пор, как он обручился с ней, во всяком случае, так мне дали понять. А почему бы и нет? У нее отличное происхождение и связи. Впрочем, к несчастью для вас, леди Вероника уже занята.

Он повернул голову и взглянул на нее с любопытством:

– Марион, вы хотите сказать, что вы свободны? Это что, брачное предложение?

Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Э… ну что ж, я рада, что одному из нас весело.

– Нет, нет, ваше предложение имеет свои плюсы. Вы действительно повысите мои шансы на выборах. Вы из хорошей семьи, леди до кончиков ногтей, умеете расположить к себе людей. С другой стороны, я богатый человек и не скупой. Вы и ваши сестры ни в чем не будете нуждаться. Но полагаю, вы уже подумали об этом.

– Вы прекрасно знаете, что я не делаю вам предложение, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

Он не обратил внимания на ее протест.

– Я должен серьезно обдумать этот вопрос. Собственное оружие обернулось против нее. Поделом ей за то, что вздумала скрещивать шпаги с бывалым фехтовальщиком.

Веселость исчезла из его глаз, и он проговорил серьезно:

– Но вначале я хотел бы узнать о Дэвиде.

Ее желудок тревожно затрепыхался. Был только один способ удовлетворить любопытство такого человека – рассказать ту часть правды, которую она может рассказать.

– Дэвид, – спокойно ответила она, – был моим женихом, когда я была в возрасте Эмили. Он говорил, что не может без меня жить, но бросил у алтаря. Видите ли, он нашел новую любовь, без которой не мог жить.

– Мне очень жаль.

– Не стоит. Мое сердце не было разбито. Я пережила. После довольно продолжительного молчания Брэнд сказал:

– И тем не менее это его имя вы назвали, когда пришли в себя после падения.

Пульс скакнул. Ну почему Брэнд никак не оставит ее в покое?

– Да, – отозвалась Марион. – Сама не понимаю почему. – Она надеялась, что ее голос звучит убедительно. – Возможно, в глубине души я все еще немного люблю его.

Он наклонился к ней:

– Вы обманщица, Марион Дейн. Вы не страдаете от утерянной любви.

Она стиснула зубы.

– Откуда вы знаете?

Под ее озадаченным взглядом он забрал у нее тарелку, затем обнял Марион за талию и поцеловал. Подобного безрассудства от мужчины, чью бровь пересекает такой убедительный шрам, следовало ожидать.

Поцелуй оказался не таким, какого она ожидала. Он не заставлял ее подчиняться. Он умолял ее нежнейшим движением губ на губах.

Когда он отстранился, она растерянно заморгала. Его глаза улыбались.

– Нам обоим это не давало покоя, не так ли? Что ж, теперь мы знаем.

Он начал легко и непринужденно рассказывать об устройстве своей конюшни и последних приобретениях. В конце концов и она, поборов смущение, смогла вставить что-то членораздельное. Марион весь вечер чувствовала завуалированные взгляды, бросаемые в их сторону.

К тому времени, когда она отправилась в постель, дела шли хуже некуда. Все только и говорили о сцене, устроенной миссис Милфорд, и о поцелуе, который уже превратился в страстные объятия.

К ней в комнату влетела Эмили.

– Это правда, Марион? – Ее темные глаза плясали. – Ты помолвлена с мистером Гамильтоном? Все говорят об этом.

– Значит, всем надо проверить голову! – парировала Марион. А о Брэнде Гамильтоне вообще отказалась говорить.

Она лежала в темноте, с открытыми глазами, мысли кружились. Она не может позволить себе влюбиться в Брэнда Гамильтона.

Ей было знакомо предательство и сердечная боль, но она смогла оставить их в прошлом. Теперь она уже не юная девушка – она сильная и опытная женщина, имеющая на попечении двух сестер. В ее жизни нет места мужчине, тем паче такому, как Брэнд Гамильтон.

Марион выбросила из головы все мысли о Гамильтоне и сосредоточилась на неприятной, однако необходимой встрече, которую назначила на завтрашнее утро. Она отправится в книжный магазин Хэтчарда на Пиккадилли, а когда выйдет оттуда, Дэвид навсегда исчезнет из ее жизни. С этой счастливой мыслью она погрузилась в сон.

Наблюдатель под портиком церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер отступил в тень, когда последняя карета отъехала от дверей дома Реджинальда Райта. Бал закончился. Все гости разъехались по домам, а слуги закрывали на засовы окна и двери. Леди Марион Дейн, удалившаяся в свою комнату на ночь, недосягаема.

Но будут и другие возможности добраться до нее, если не в Лондоне, то по дороге в Лонгбери или в самом Лонгбери. Деревня – не город. Там она не всегда будет в окружении людей. Он не питал к ней ни ненависти, ни неприязни, но боялся того вреда, который она может причинить. Если она станет держать рот на замке, все будет хорошо. Однако для всех было бы лучше, если б она не возвращалась в Лонгбери.

Глава 4

Марион вошла в комнату и резко остановилась. Несколько дней минуло со дня того злополучного поцелуя, и вот сегодня впервые она встретилась лицом к лицу с мужчиной, позволившим себе подобную вольность. Мистер Гамильтон сидел за столом, склонив голову над одной из тетрадок Фебы. Он еще не видел Марион, и она едва не поддалась соблазну ретироваться. Это было ребячеством, и она быстро взяла себя в руки. Он друг Реджи. Она не может вечно избегать его.

Не поднимая головы и не поворачиваясь, он сказал: – Теперь уже поздно убегать, Марион. Я знаю, что вы здесь. – Он поднялся, глаза его светились веселостью.

Эта его веселость и не давала ей покоя. У него были самые выразительные глаза, которые она когда-либо видела. Один взгляд мог заставить ее вспыхнуть, или связать ей язык, или заставить скрипеть зубами. Он знал, как играть с ней, и она решительно настроилась не подыгрывать ему.

– Мистер Гамильтон, – проговорила она; присев в реверансе. – А где остальные?

Планировалось поехать в Ричмонд-парк на пикник. Это делалось в основном ради Фебы, чтобы она хоть чуть-чуть подышала свежим воздухом. Никто не сказал, что Гамильтон едете ними.

– Они уехали вперед, – ответил Брэнд. – А вы с Фебой едете со мной. Феба скажет нам, когда подадут карету.

– И Фанни не предупредила меня? – ахнула Марион.

До Ричмонда путь неблизкий, и мысль о том, что придется провести с Брэндом столько времени вместе, приводила ее в смятение. Кроме того, это лишь подольет масла в огонь сплетников. Фанни должна это понимать. Неужели она пытается свести их? С этим у нее ничего не выйдет.

– Фанни просто дипломатична, – пояснил Брэнд. – Она знает, что я должен принести извинения. Вы выслушаете меня?

Она заколебалась, и он положил руки на спинку соседнего стула.

– Почему бы вам не присесть, Марион?

Это был скорее приказ, чем предложение. Ее внимание снова привлек дуэльный шрам через левую бровь. Он напомнил ей о том, что следует быть осторожнее.

Она села на стул, а он прошел к окну. Он двигается как фехтовальщик, подумала Марион, изящно, рационально. Интересно, знает ли он, как эффектно выглядит в этом облегающем темном сюртуке и бежевых брюках?

Брэнд внезапно повернулся:

– Как ваши пальцы? Она отвела взгляд.

– Спасибо, лучше.

Он сел на стул рядом с ней.

– Фанни сказала мне, что вы ходили в магазин Хэтчарда на следующий день после бала. – Почему он заговорил об этом? – Нашли что-нибудь интересное?

– Нет. Я была недолго. Нога разболелась. Он кивнул и улыбнулся:

– Больше никаких неприятностей не произошло?

Он заговаривает обо всем, о чем она не хочет говорить. Что ему известно? Почему он такой любопытный?