Добродетельная леди - Торнтон Элизабет - Страница 53

– Как вульгарная шлюха, выставляющая напоказ свои прелести в логове разврата? – закончила Брайони. В ее глазах горел заговорщический огонек.

Рейвенсворт замер, костяшки его пальцев побелели, с такой силой он вцепился в перила.

– Брайони, где вы слышали эти слова? – спросил он, побелев. – Это Графтон?

– У меня свои источники, – уклончиво ответила его маркиза.

– Я могу все объяснить! – воскликнул Рейвенсворт. – Все не так отвратительно, как кажется. Умоляю вас, Брайони...

– Прошу, не трудитесь объяснять, – возразила Брайони, подавляя смех. – Вы предупреждали меня, как все будет, когда вы вернетесь в город. – С этими словами она обратила чистый укоризненный взгляд на несчастного лорда.

– Но я этого не делал! Я не мог. Брайони, вы же знаете, я бы не стал! Я невиновен, – закончил он с ноткой отчаяния в голосе.

Его маркиза небрежно пожала плечами.

– Это вы так говорите, – произнесла она с безжалостным равнодушием к его словам о невиновности.

Рейвенсворт сказал бы больше, но оркестр заиграл первые аккорды открывающего бал вальса, и он был обязан поменяться партнершами с Эйвери. Ведя Харриет к центру огромного зала, чтобы открыть бал с почетной гостьей, как того требовал обычай, он бросил умоляющий взгляд на свою маркизу, которая ничем не показала, что поняла его красноречивую просьбу, и портреты давно забытых Монтгомери на покрытых дубовыми панелями стенах, не мигая, смотрели на него сверху вниз и улыбались его страданиям.

Это был грандиозный бал, самое впечатляющее торжество, какое было в округе за много лет. Были приглашены все соседи на много миль вокруг, увеличив количество гостей, живущих в доме, больше чем вдвое. На южной лужайке был установлен шатер, в котором накрыли ужин, и многие гости покинули главный зал, чтобы насладиться кулинарными изысками французского повара, которого Брайони специально для этого случая выписала из Лондона.

Брайони была в приподнятом настроении. Она, ничуть не смущаясь, наслаждалась комплиментами, сыплющимися в ее адрес. Она оригинальна; она единственная в своем роде; она великолепна, и Рейвенсворт счастливчик, что заполучил несравненную мисс Лэнгленд. И она наслаждалась мрачными горящими взглядами, которые бросал на нее Рейвенсворт, пока она танцевала ночь напролет со всеми мужчинами, кроме него. Она была уверена, что довела его до точки, когда он готов сдаться, и при этой мысли улыбка предвкушения заиграла на ее губах.

Избегая нежелательного внимания лорда Графтона, который назойливо преследовал ее весь вечер, Брайони решительно пробралась сквозь толпу танцующих в восточное крыло и направилась на первый этаж в библиотеку, находившуюся на расстоянии всего лишь брошенного камня от шумной толпы в бальном зале. Долгим взглядом она посмотрела через плечо, и ее глаза на секунду встретились с взглядом бдительного Рейвенсворта. Его внимание почти немедленно было отвлечено настойчивой Адель. Брайони дерзко кивнула головой и тайком схватила бокал шампанского с подноса, который держал один из бессчетных лакеев, обслуживающих ее гостей с неослабным вниманием. Торжество в помещениях для слуг было запланировано на следующий вечер, к которому, можно было надеяться, большая часть гостей ее светлости разъедется.

Она услышала слабые звуки оркестра, начинающего второй вальс вечера – «безнравственный вальс», как сказала бы Нэнни. И Брайони улыбнулась, вспомнив бал в Брумхилл-Хаусе, очень давно, когда она впервые встретила зловеще красивого, вспыльчивого маркиза Рейвенсворта. Что ж, она узнала способ, как управляться с ним, глубокомысленно отметила она.

Она взбила подушки на диване, стоящем около камина, и сделала один глоток шампанского, прежде чем поставить бокал. Из своего ридикюля она достала маленькую перламутровую табакерку, подарок Харриет. Она хотела, как обычно, ловким движением откинуть крышечку, но почему-то табакерка, выскользнув из ее рук, упала на новый абиссинский ковер и закатилась под массивный дубовый письменный стол, стоящий у окна.

Брайони опустилась на колени и забралась под стол, пытаясь нащупать вытянутой рукой табакерку. Она нашла ее у самой стены и села, подняв колени, чтобы закончить свой любимый ритуал, но прежде чем она успела начать, она услышала звук открывшейся двери и мужские шаги.

Пара белых шелковых чулок в черных бальных туфлях остановилась прямо перед Брайони. Она очень недолго колебалась, прежде чем протянуть руку и озорно ущипнуть элегантную лодыжку, так заманчиво подставленную ей. В одно мгновение хохочущую Брайони вытащили из ее убежища две сильные мужские руки, и она оказалась в сокрушительных объятиях.

Едва увидев своего захватчика, Брайони простонала:

– О нет! Нет! Нет!

– Да! Да! Да! – Граф Графтон с мутными не только от шампанского глазами наклонил голову, чтобы наброситься на губы Брайони.

– Так, так, так! И что у нас здесь? – Милорд Рейвенсворт стоял, прислонившись с ленивой грацией к закрытой двери библиотеки, скрестив руки на широкой груди, и наблюдал за происходящим с сардонической улыбкой. – Вы знаете, моя дорогая, – обратился он к Брайони, – что у меня есть странное чувство «дежа-вю»?

– Брумхилл-Хаус, – услужливо подсказала Брайони, высвобождаясь из страстных объятий Графтона. В одной руке она все еще сжимала перламутровую табакерку. Без тени смущения она ловко открыла крышку, взяла крошечную щепотку и изящно вложила ее в свои ноздри. – Восхитительно, – сказала она, вдохнув.

– Я думал о нашем... коттедже медового месяца, – как бы размышляя вслух, произнес Рейвенсворт, расстраивая ее преднамеренную попытку вывести его из себя.

– Я как раз собиралась поговорить с вами об этом, – прозаично сказала Брайони, проходя мимо Графтона, будто он был мраморной статуей. – Я привела его в порядок, знаете ли – коттедж, я имею в виду – новая крыша, новая мебель, новая кровать. – Она быстро взглянула на Рейвенсворта и снова отвела взгляд. – Дело в том, что ваш управляющий подходил ко мне сегодня вечером. Я превысила лимит, Рейвенсворт – бал и все остальное, ну, вы понимаете. Не могли бы вы, м-м, выдать мне немного авансом? Я с радостью выплачу вам из моего следующего квартального дохода.

К еще большему удивлению Графтона, милорд Рейвенсворт нежно улыбнулся жене.

– Моя дорогая, из ваших уст я бы не хотел услышать ничего другого – почти. Но, боюсь, мы смущаем Графтона нашей домашней болтовней.

Граф при этом напоминании об опасности для него начал бормотать бессвязные извинения, но Рейвенсворт жестом приказал ему замолчать.

– Нет нужды извиняться, старина, уверяю тебя. Это случается постоянно. Извини, что спрашиваю, но ты, ненароком, не квакер? Нет, нет, не думаю, что ты такой. Считай это просто праздным любопытством. Нет необходимости объявлять секундантов и все прочее. Уверен, ты не думаешь, что я уклоняюсь от своего долга как человека чести, но такие любезности ничего не значат для ее светлости, понимаешь. Нет, нет! Ты ведь не воспользовался моим гостеприимством. И слышать не желаю о таком. Леди Рейвенсворт постоянно попадает в такие небольшие затруднения, правда, дорогая?

Он открыл дверь библиотеки и отступил на шаг.

– Вы меня очень обяжете, если окажете мне небольшую услугу. Леди Адель ждет меня в желтом салоне, это рядом с главной гостиной в западном крыле. Вы не будете так добры передать ей мои извинения? Просто скажите, что у меня другие дела. Что? О, ничего серьезного. Я просто собираюсь надрать очаровательные ушки моей жене. – Он говорил с такой невозмутимой любезностью, что лорд Графтон был уверен, что неправильно понял его последнее замечание. Он отступал к открытой двери с таким количеством поклонов, шарканья ножкой и униженных извинений, что Рейвенсворт был вынужден сказать: – Да! Да! Мы все поняли. Убирайся же!

Положив ему руку на плечо, он вытолкал сбитого с толку графа в коридор и быстро закрыл дверь у него перед носом. После этого он запер ее и убрал ключ в карман.

– Так что же наш коттедж? – спросил Рейвенсворт, без особого успеха стараясь подавить триумфальное сияние в глазах. – Для кого вы предназначили его?