Добродетельная леди - Торнтон Элизабет - Страница 41

– Какое состояние? – недоуменно спросил Рейвенсворт.

– Ну, ну, Рейвенсворт. Вы способны на большее. Вы же не начинающий лицемер. Напротив, вы самый искусный лжец, какого только я имела несчастье встречать. «Какое состояние?» – ядовито передразнила она.

Рейвенсворт был словно громом поражен.

– Вы хотите сказать, что я охотник за богатством? – спросил он. Его гнев по накалу почти сравнялся с ее.

– Вы сознательно все подстроили, чтобы скомпрометировать меня и заставить выйти за вас замуж, или нет? – нанесла она встречный удар.

Рейвенсворт стиснул челюсти.

– Не совсем.

– Что это значит? Скажите правду хотя бы раз в жизни. – Напускная холодность Брайони дала трещину.

– Это значит, что события повернулись как раз так, как я хотел. Я собирался сделать вам предложение, но не был уверен, что вы примете его, учитывая мои качества.

– Какие качества? – простонала Брайони. – Я знала вас как распутника – человека сомнительной морали. В первый раз, когда я увидела вас, вы пытались добиться своего от этой соломенноволосой шлюхи, леди, как я тогда думала. Вскоре после этого у вас хватило бесстыдства предложить мне стать вашей любовницей. Вы сыграли на моем расположении к вам, думая, что я отвергну мои принципы, потому что вы просто не в силах предложить мне брак. Вы невежа! И вы подстроили наш брак самым коварным образом, делая вид, что мой долг выйти за вас, чтобы спасти вашу репутацию. Вы беспринципный дьявол!

Рейвенсворт крепко держал себя в руках.

– Успокойтесь, Брайони. Я не отрицаю, что в ваших словах есть доля правды. Если я был не совсем честен с вами, на это были причины. Цель оправдывает средства. Я знал, что вы в высшей степени щепетильны. Если я и скрыл от вас свои истинные намерения, это было просто для того, чтобы защитить наше счастье. Вы бы отказали мне из-за самого незначительного пустяка. Я знал, что вы питаете ко мне отвращение только потому, что я имел глупость предложить вам карт-бланш. Ваша гордость была уязвлена, ничего больше. Я пытался все исправить, но бесполезно. Возможно, с моей стороны было своеволием добиться вашего согласия на брак, изобразив, что ваш отказ опозорит меня, но я сделал это с самой лучшей целью в мире – спасти вас от позора.

– Да неужели? – уничтожающим тоном спросила она. – Что ж, возьму на себя смелость, милорд, напомнить вам, что благими намерениями вымощена дорога в ад.

На это, похоже, не было достойного ответа, и Рейвенсворт и Брайони ехали в злобном молчании, пока карета не подкатила к главному подъезду Оукдейл-Корта. Помогая Брайони выйти из экипажа, он сделал последнюю тщетную попытку сломить ее оборону:

– Значит ли это, любовь моя, что вы скорее всего не разделите со мной постель сегодня ночью?

Брайони споткнулась, и сильные руки Рейвенсворта подхватили ее, до того как она упала. Поток брани, сорвавшийся с этих невинных губ, отпугнул бы самого страстного поклонника. Рейвенсворт, только слегка потрясенный, ущипнул ее за ухо и сказал, поддразнивая:

– Я уважаю страстных женщин. То, что вы признали, что ненавидите меня, доказывает, что вы слабеете. Влюбленный боится только безразличия.

Когда она со всем возможным достоинством входила в дом, последнее, что она слышала, был издевательский смех Рейвенсворта за ее спиной.

Первые из их гостей прибыли на следующее утро. Вернувшийся домой Рейвенсворт обнаружил Брайони в библиотеке наливающей чай двум молодым джентльменам. Ее брата Вернона он узнал почти сразу, но его компаньон был ему незнаком. Их разговор, походя заметил он, велся вполголоса. Рейвенсворт объявил о своем присутствии, и от испуганных взглядов брата и сестры у него сложилось впечатление, что он прервал их на составлении какого-то бесчестного плана. Он взглянул на Брайони, и ее непроницаемое выражение лица и запинающиеся слова возбудили его подозрения еще больше.

– Рейвенсворт, вы здесь? Могу я представить моего кузена, мистера Джона Колдвела, который приехал к нам из Канады?

Товарищ Вернона встал, чтобы поклониться. Это был молодой человек примерно двадцати пяти лет, крепкого телосложения, в его внешности не было ничего от светского франта. Простой, но хорошо сшитый черный сюртук и бежевые кожаные бриджи, лишенные и намека на вычурность, заслужили молчаливое одобрение Рейвенсворта.

– Вы из гренфеллской или из лэнглендской ветви семьи? – спросил Рейвенсворт, чтобы завести разговор, принимая чашку из рук Брайони. Он заметил легкую дрожь ее руки и нахмурился.

– Лэнглендской, – быстро сказали брат и сестра в унисон.

– Из лэнглендской, – повторил мистер Колдвел с легким колониальным акцентом. – Наше родство очень дальнее. Кузены – троюродные или даже четвероюродные, я полагаю.

Этот неопределенный ответ ничуть не удовлетворил любопытство Рейвенсворта. Задавая настойчивые вопросы, он попытался точно установить подробности родословной мистера Колдвела, его место проживания и цель приезда в Англию. После пятнадцати минут расспросов он понял, что почти ничего не узнал. Как раз когда он решил оставить попытки удовлетворить свое любопытство, Брайони сказала что-то совершенно не по теме, и разговор перетек в другое русло. В иных обстоятельствах Рейвенсворт настоял бы на своем, но, зная об абсолютной честности Брайони, он выбросил из головы мысль, что от него что-то скрывают.

– Вы надолго в Англию? – вежливо поинтересовался Рейвенсворт.

– В этот раз нет. Есть одно незначительное дело личного характера, которое нужно решить, пока я не уехал домой. Полагаю, в моем распоряжении еще неделя. Надеюсь, мое пребывание здесь не причинит никаких неудобств?

– Вовсе нет, – быстро вставила Брайони. – Родственники должны держаться вместе. Мы рады быть к вашим услугам.

– О да! – поддержал ее Рейвенсворт, молча размышляя, какого рода услуги Брайони имеет в виду. У него появилась мысль, что Вернон и Колдвел, возможно, попали в какое-то затруднительное положение, что свойственно джентльменам этого возраста, и сочли разумным провести неделю-другую в деревенской глуши. Мысль о том, что мужская половина родни Брайони далека от того, чтобы быть образцом нравственности, чего она ждала от них, показалась ему забавной. Очевидно, он потревожил их, когда они рассказывали о своем деле Брайони. Исходя из своего опыта, он предположил, что они сбежали от какой-то плетущей интриги девицы, от жаждущего мести ревнивого мужа или от назойливых кредиторов. Брайони наверняка хотела бы, чтобы он сейчас убрался к черту, чтобы иметь возможность снять стружку с этих двух юных кутил. Нет, такое предположение едва ли подходит по отношению к мистеру Колдвелу. Он похож на молодого человека, который умеет управлять собой. В каждом его движении чувствовалась спокойная уверенность. Рейвенсворт перевел взгляд на Вернона. А вот этот паренек явно не в своей тарелке. Очень хорошо. Колдвел счел нужным спасти Вернона от какого-то недоразумения в городе и привез его в лоно семьи за защитой. Да, так все и должно быть – ну, или очень близко к этому. Рейвенсворт снисходительно улыбнулся юному шурину. Маркиз неторопливо поднялся и откланялся, сказав, что с нетерпением ждет продолжения знакомства с мистером Колдвелом за ужином. Проходя мимо кресла Вернона, он похлопал юношу по плечу.

– Не принимай свою сестру слишком близко к сердцу, мой мальчик. Я буду на твоей стороне, если тебе понадобится друг.

Когда дверь за ним закрылась, все трое удивленно переглянулись. Только в глазах Колдвела светились искорки веселья.

– Его светлость пришел к неверному выводу.

– Какому? – боязливо спросила Брайони.

– Что Вернон попал в передрягу и ему нужна помощь. Не слишком необычный случай для неоперившегося юноши, оторванного от семьи. Но на этот раз логика вашего мужа подвела его.

– Я солгала ему, – сказала Брайони, ее голос дрожал.

– Что на тебя нашло? – спросил Вернон, вскакивая на ноги и начиная расхаживать по комнате. – Это было совсем не нужно. Я бы ни за что не привез Джона сюда, если бы не знал, что Рейвенсворт симпатизирует американцам.