Сталин и контрразведка - Терещенко Анатолий Степанович - Страница 11

Рядом с вагоном Троцкого располагался вагон начальника поезда Чикколини. В нем размещались члены Реввоенсовета и Ревтрибунала С.И. Гусев и П.Г. Смидович.

В поезде ехало 37 агитаторов, проводивших на остановках митинги и собрания. Но одного поезда Троцкому показалось недостаточно. По его приказу был организован еще один с двумя самолетами, одной грузовой полуторкой, шестью самокатами, тремя шоферами-мотоциклистами, цистерной с бензином и двумя грузовыми автомобилями. В этом поезде так же размещался оркестр из тридцати музыкантов и десять охранников.

Поезда по приказу Троцкого совершали объезд фронта, что напоминало в какой-то степени действия летучих заградотрядов. Поезда останавливались на станции, команда Троцкого пересаживалась в иномарки и с «помпой» появлялась на позициях. В распоряжении Предреввоенсовета было более десятка великолепных машин: два локомобиля, два «паккарда», один «лянч», один «непир», один «фиат», один грузовой «фиат», один грузовой «паккард» и один «пирс-арау». При поездах имелся автомобиль-цистерна и автомобиль-мастерская.

В поезде кроме канцелярии, типографии, телеграфа, радио, медпункта и бани, еще имелся вагон-сейф, предназначенный для подарков отличившимся красноармейцам. Подарками являлись, как правило, отобранные у богатых вещи. Самым ходовым подарком были часы, которые вручал Троцкий, как бы «свои», снимая их со своей руки и даря отличившемуся воину.

Троцкий впервые ввел понятие «красного террора» и сформулировал мысль о том, что «террор примет очень сильные формы, по примеру великих французских революционеров».

Он заверял, что «врагов будет ждать гильотина»… «Красный террор есть орудие, применяемое против обреченного на гибель класса, который не хочет погибать». Значит, по его понятию, этот класс надо ликвидировать физически. Он был буквально помешан на жестокости и следовал принципу полного игнорирования соображений гуманности, вплоть до применения древнеримской децимации – казни каждого десятого по жребию. Это была высшая мера дисциплинарных наказаний в римской армии.

Расстрелы красноармейцев и командиров ревтрибуналов-цами «поезда смерти» Троцкого наводили ужас на воюющих. Слухи о жестокости Лейба Троцкого на фронтах доходили и до Сталина, который понимал, что с учетом поддержки со стороны Ленина, он пока неуязвим.

Только после смерти Ленина, Сталин стал понимать опасность «ленинской гвардии» и предпринимать конкретные меры по ее нейтрализации при строительстве новой государственности молодой порослью, появившейся на местах в годы гражданской войны.

Несоглаие с Лениным

Понятно, что для многих революционеров, пришедших к власти в ходе практически бескровных завоеваний Октябрьской революции 1917 года, когда «власть валялась на улице, и ее стоило только подобрать», Ленин был вождем. Его творческое наследие велико и многогранно, глубоко и значимо.

Для Сталина он тоже являлся кумиром. Нет, скорее он был для него, как большевистский Христос.

Первой заслугой Ленина Сталин считал создание им мощной политической партии, которая оказалась в состоянии взять власть в России.

Сталин рос, как говорится, учась читать между строк. Дорога его повела вперед. Он не мог уже остановиться, увидев со своей удачно выбранной высоты более глубокие пространства на теоретическом горизонте. Душа его действительно стремилась к движению по мыслительной дороге в сторону от некоторых указателей Маркса, Энгельса и Ленина.

В статье, посвященной 50-летию Ленина, Сталин писал:

«Задача состояла в том, чтобы отделить овец от козлищ, отмежеваться от чужаков, организовать кадры опытных революционеров на местах, дать им ясную программу и твердую тактику, наконец, собрать эти кадры в единую боевую организацию профессиональных революционеров, достаточно конспиративную для того, чтобы устоять против жандармских набегов, но, вместе с тем, достаточно связанную с массами для того, чтобы повести их в нужную минуту на борьбу».

В свою очередь Ленин ценил в Сталине его сильные стороны политического лидера, считался с его мнением по определенным вопросам и никогда не сомневался в его преданности делу. А еще Ленин находился под влиянием тех чувств, которые питал к нему грубоватый кавказец. Сталин был на 10 лет моложе и относился к Ленину, как ученик к учителю.

Но вот что интересно. Еще в 1918 году Сталин публично выражал свое скептическое отношение к пресловутой мировой революции, о которой талдычили троцкисты и «старики» из «ленинской гвардии».

Уже в начале 1921 года между Сталиным и Лениным появились первые признаки противоречий и даже разлада. Ленин одержал заметную победу на Х съезде партии, в результате которой разрешился внутрипартийный конфликт – причина холодности между ним и Троцким. Теперь они сблизились по многим вопросам международной политики, в том числе и по проблемам мировой пролетарской революции, которую они считали панацеей от всех империалистических болячек.

Сталин не мог спокойно смотреть на укрепление дружеских отношений его заклятого врага с уважаемым им вождем. В нем проснулось злобное чувство ревности. Это не осталось незамеченным Лениным. В беседе с Зиновьевым, предлагающим Сталина для выборов в Секретариат, Ленин неожиданно заметил:

«Сей повар будет готовить только острые блюда».

И действительно, при обсуждениях национального вопроса Ленин уловил, что Сталин прекрасно готовит острые блюда. В вопросах самоопределения наций Ленин исходил из либеральных позиций. Так, к Ленинскому вопросу о самостоятельности Финляндии некоторые коммунисты подходили с чисто практических позиций: «Там, дескать, хорошие рыбные промыслы, а вы их отдали».

На этих позициях стоял и Сталин.

Ленин увидел в комиссаре по делам национальностей коммуниста, зараженного «русским красным патриотизмом», который высказывался в духе «единой и неделимой России». Сталин отожествлял себя с Россией, в этом крылось его надменное отношение к культуре малых народов и прежде всего, как ни странно, к кавказцам. Это его отношение к разным нациям еще покажет себя в будущем уже на практике.

Во время обсуждения вопроса о мирном соглашении с немцами он пророчески и смело заявил:

«…Принимая лозунг революционной войны, мы играем на руку империализму… Революционного движения на Западе нет, нет фактов, а есть только потенция, а с потенцией мы не можем считаться».

Ленин и Троцкий и в 1919 и в 1923 годах надеялись, что пламя пролетарской революции полыхнет по всей Германии, стоит только поддержать Баварскую республику. Но этого не случилось. Сталин в этих проколах увидел не столько временную слабость германской революции, сколько стратегическую закономерность мирового масштаба, мировая пролетарская революция – это глупость.

Скептически он отнесся и к походу на Польшу в 1920 году, когда приходилось молодой, еще неокрепшей Советской Республике бороться на два фронта – Крымский против Врангеля и Польский против Пилсудского.

Он единственный из членов Политбюро заявил об опасности эксперимента на территории Германии.

Так, в письме к Зиновьеву он пишет:

«Если сейчас в Германии власть, так сказать, упадет, а коммунисты ее подхватят, они провалятся с треском. Это «в лучшем» случае. А в худшем случае – их разобьют вдребезги и отбросят назад… По-моему, немцев надо удерживать, а не поощрять».