Тепличный цветок - Ритчи Криста - Страница 34

Мы хорошо спланировали мой маршрут, но даже несмотря на четкость данного плана, восхождение на все три горы без страховки и моего друга детства все еще наводит на меня хренов ужас. Никакое количество уверенности не может унять это устойчивое чувство страха. Оно всегда будет у меня на подкорке.

Еще одна минута, и я достигаю ровной поверхности скалы при этом даже не сбив дыхания. Я осматриваюсь и не вижу синюю ветровку Салли и его шорты цвета хаки, в которые парень сегодня одет. Его бледно-белая кожа почти всегда сгорает от палящего солнца.

- Где ты, черт побери? - спрашиваю я его, прижимая телефон к уху.

- Исчез как по волшебству. Я потомок клана Уизли. Я наделен силой.

Будучи ребенком, он никогда не гордился своими рыжими волосами, пока не вышел фильм о Гарри Поттере. Я помню, как мы познакомились в базовом летнем лагере по скалолазанию, нам тогда было по шесть лет, а Салли был тощим и тихим мальчиком. Однако, это чертовски быстро изменилось.

- Ты сегодня охуенно милый, - говорю я ему.

- Потому что сейчас особый момент, - напоминает он мне. - Взгляни вверх.

Я наклоняю шею, и мой взгляд скользит по глади плоского известняка, а затем я замечаю, машущего мне с высоты в 120 футов Салли.

- Ты взобрался без меня? - я хмурюсь. - Я думал, ты хотел сделать это вместе?

- Этот план был в силе, пока я не приехал сюда, - его ноги свисают с утеса. - Я думал, что мы взглянем в лицо утесу, но вместо этого увидел здесь лишь сорняки и грязь. Так что я очистил скалу на пути твоего восхождения, - мне едва видно, как он пожимает плечами. - Я не хотел, чтобы ты умер в Пенсильвании, подымаясь на сто двадцатифутовую гору. Если Рик Мэдоуз и покинет нас, то сделает это на реально большой скале.

- Спасибо, мужик, - говорю я, стараясь выразить своим тоном все свое почтение. Если бы взбираясь, я натолкнулся на неустойчивые камни и трещины в зацепах, то это было бы не к добру. Так что я благодарен за такого друга, как Адам Салли, особенно после все тех неурядиц, что возникали у меня в колледже после того, как я стал знаменит.

Салли никогда особо не волновался по этому поводу. Он даже практически не упоминает об этом. Мы познакомились в летнем лагере, взбираясь вместе на скалу, и делаем это и по сей день. Несколько месяцев в году я его не вижу, так как в течение уже нескольких лет парень много путешествует по миру с одним лишь рюкзаком, прогуливая колледж. Чтобы заработать немного он преподает альпинизм в спортзале. Но когда мы встречаемся, кажется, что расстались буквально вчера. Это с родни тому, чтобы снова оказаться в летнем лагере, начиная прямо с того места, на котором мы закончили.

Он такой друг, который останется со мной на всю жизнь. Не потому что мы делимся друг с другом хреновыми тайнами или горестями - мы не делаем ни того, ни другого - наша дружба базируется на общей страсти к скалолазанию. И даже несмотря на то, что я знаю, что могу умереть в одиночестве, взбираясь на гору, мне повезло разделить все мои достижения и триумфы с кем-то еще, кто понимает важность и суть достижения вершины.

- Я засеку время, - говорит мне Салли. - Каков был твой первый рекорд?

- Ты, бля, знаешь все мои результаты, - он всегда рассказывал о них детям в лагерях, злорадствуя над моей скоростью восхождения каждый год. А затем, когда мы оба работали инструкторами, этот хрен рассказывал об этом профессионалам. А тогда, когда мы сами стали профессионалами, он стал рассказывать об этом каждому, кто был готов его слушать.

- Напомни мне, - говорит он.

Я опускаю руку в мел, а затем начинаю взглядом прокладывать маршрут наверх, чертов обрыв скалы покрыт кучей трещин и дерна.

- В первый раз я взобрался на эту гору, потратив на это гребаный час тяжкой работы, - отвечаю я ему.

- А какое твое последнее время восхождения?

Я хлопаю ладонями, отряхивая лишний мел.

- Шесть минут, тридцать восемь секунд.

Знаю, Салли сейчас улыбается. Мне даже не нужно на него смотреть, чтобы знать это.

- Увидимся наверху.

Мои губы растягиваются в улыбке.

И я взбираюсь.

      * * *

Я не смотрел на свой секундомер, пока Салли засекал мое время, но восхождение ощущается иначе, чем год назад, когда я в последний раз одолевал эту гору. Я чувствую себя легче, свободнее. Сильнее.

Я уже у вершины, цепляюсь за скалу, моя рука скользит по самой маленькой расщелине горы, ее глубина столь незначительна, что я могу просунуть и зацепиться лишь кончиками пальцев. Я поддерживаю свое тело этим единственным захватом, пока тянусь к следующему выступу, месту, где стыкаются два камня.

Я двигаюсь быстро, не останавливаясь, чтобы перевести дух или обдумать альтернативные пути подъема. Вот, к чему я, вашу мать, стремлюсь и потому просто делаю это.

Мои мышцы натянуты, каждый дюйм моего тела задействуется, пока я принимаю новое положение. И в этот момент я должен удерживать все свое тело на двух пальцах. Я нахожу подходящую основу, чтобы перенести свой вес.

Бросаю один или два взгляда вниз и усмехаюсь. У меня нет проблем с высотой. А еще я знаю, что если упаду, то умру, но люди не осознают, каким уверенным я себе ощущаю. Если бы я не считал, что способен сделать это, то не делал бы.

- О мой бог, у него нет веревки! - слышу я пронзительный женский крик, становящийся громче, по мере того, как я приближаюсь к вершине. На ней надет шлем, а возле женщины стоит ее инструктор, помогающий ей пройти этот сложный маршрут.

- Я знаю, - говорит Салли, все еще сидя на краю утеса. - Это мой друг, - его улыбка растягивается буквально от уха до уха.

- Он сумасшедший, - говорит другой мужчина.

- Он профессионал, - поясняет им инструктор. - Вам же я не советую пока что даже думать о свободном сольном восхождении.

И затем я одолеваю последние десять футов, это самая простая часть склона. Мои мышцы почти не болят. У меня осталось еще много сил, и это подкрепляет мою гребанную уверенность двигаться к взятию поставленных целей на Йосемити.

Я подтягиваю свое тело на выступ рядом с Салли. Люди просто наблюдают за мной, и я пытаюсь не устанавливать ни с кем зрительный контакт, на случай если они интересуются знаменитостями, реалити-шоу и другим подобным дерьмом. Возле инструктора собирается несколько человек, выглядя так, словно они не собираются к нам подходить.

Я поворачиваюсь к Салли, на лице которого играет дурацкая улыбка.

- Что? - спрашиваю я.

Он расстегивает молнию своего рюкзака и достает заранее купленный торт, во время восхождения вся белая глазурь размазалась по пластиковой крышке контейнера.

- Здесь была надпись: Покори эту сучку, - он снимает крышку и тыкает пальцем в глазурь. - Предполагаю, сейчас это больше похоже на Расчлени этот зуд,(Игра слов Climb-Limb/Покори-Расчлени и bitch-itch/сучка-зуд - прим. пер.) - он усмехается. - Но знаешь, это даже лучше.

Трудно шутить, когда вас охватывают столь странные чужеродные эмоции. Я сжимаю плечо друга.

Он похлопывает меня по спине, а затем кивает на торт.

- Кстати, эта половина моя. Ты можешь взять половину с зудом, - он использует пластиковую вилку, чтобы разделить торт надвое.

Сначала мы едим молча, глядя на роскошный вид на карьер. До меня доносятся крики ужаса и возбуждения, когда парень прыгает с одного зубчатого утеса в плещущуюся в карьере воду.

После затяжной тишины, Салли говорит:

- Ты не спросил о своем времени.

Я знаю, что оно побило мой предыдущий рекорд. Я мог ощутить это в тот момент, когда осталось всего тридцать футов до вершины.

- Ровно шесть минут? - спрашиваю я его.

Он качает головой, улыбаясь.

- Пять сорок.

- Черт, - реально крутой результат. Я оглядываюсь на вершины деревьев. У меня перед глазами пролетает мой прогресс, мои путешествия с тех пор, как я был любопытным шестилетним мальчишкой, затем панком подростком, и заканчивая временами, когда я стал решительным зрелым молодым человеком. Думаю, с самого начала Салли планировал именно это.