Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Солдаты последней войны - Сазанович Елена Ивановна - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Уже на остановке кто-то вновь дернул меня за майку. Обернувшись, я увидел того мальчишку, которого только что вытащил из-под машины.

– Пойдем к нам, – вдруг попросил он меня.

– Ты тоже хочешь меня отблагодарить? – я криво усмехнулся.

– Ну зачем ты, – смутился он, почему-то обращаясь на «ты». – Я тебя не собираюсь благодарить… Потому что не за что.

– Так я и думал. Ты же специально бежал на красный свет?

– Но ведь ты об этом никому не расскажешь?

– Никому, – пообещал я. – Тем более, что никого из участников происшествия уже никогда не увижу.

По лицу мальчика вдруг пробежала какая-то тень. Оно вновь стало очень взрослым, замкнутым и безразличным. И он вновь посмотрел мимо меня куда-то вдаль.

– Ну, да, – тихо сказал он. – Конечно, не все ли равно? Ну, пока.

Не мой автобус уже ушел. Я молча глядел в спину мальчишки. И почему-то вспомнил Экзюпери, хотя для этого не было никаких оснований. И известная фраза знаменитого француза вдруг преобразилась. Мы в ответе за тех, кого спасаем. Иначе зачем их вообще спасать… Черт, ну и вляпался. Хотя, в конце концов, что мне стоит с ними отужинать?

– Я рад, что вы согласились, – отец мальчишки еще раз пожал мне руку. И представился. – Павел…

Мы мчались в черном джипе с тонированными пуленепробиваемыми стеклами. По прямому шоссе машина летела бесшумно и легко. Впрочем, это был самый ненавистный мне вид автотранспорта, в котором роскошь преобладала над средством передвижения. И если бы не мальчишка, то я бы и под дулом пистолета не сел сюда. Подобные бронетранспортеры народ не зря окрестил катафалками. Каждый раз, видя их несущимися по улице с бешенной скоростью, и у меня все время возникало ощущение, что в них едут потенциальные мертвецы. Такие вороные, лакированные, чересчур торжественные авто, которые непременно хотелось украсить траурными венками и лентами. Конечно, уж их владельцам подобные сравнения не приходили в голову. Напротив, они безмерно гордились своими сокровищами (в прямом смысле слова) и считали их одним из главных показателей благополучия. А я все никак не мог взять в толк: как может быть благополучен траур…

Наверное, внезапный знакомый был из таких гордецов. Он сразу показался мне человеком никаким И уже в комфортабельном катафалке я еще больше убедился, что глупость и снобизм этого дорогостоящего красавчика ничем не отличались от глупости и снобизма многих ему подобных. За короткое время поездки он успел во всех подробностях сообщить сколько стоит его джип, где и как приобретен и почему за рулем он сам, а не персональный водитель. Впрочем, его весьма содержательный рассказ меня мало заинтересовал. Но, соблюдая правила приличия, я кивал в ответ, даже иногда издавая междометия, должные обозначать удивление. И только раз я искренне встрепенулся, когда он громко спросил.

– Кирилл, вы случайно не шофер, а то я мог бы подбросить приличную работенку? На зарплату обижаться не будете.

Я усмехнулся. Что ж, по-видимому, мне впервые придется пожалеть, что я не шофер. Что у меня два высших образования. Что я, как дурак, когда-то закончил медицинский институт по специальности психиатр. Что потом бросил клинику, где работал после вуза, и, будучи еще большим идиотом, поступил в консерваторию на композиторский… Впрочем, музыке мое знание психологии, возможно, даже помогало сочинять произведения, волнующие и лечащие душу. Единственное, что мешало – это время, когда все чаще приходилось жалеть, что ты не пронырливый и не лицемерный торгаш. Время, когда вся страна превратилась в базар, где не было места настоящей музыке…

– Или все-таки нам обоим повезло – и вы случайно оказались шофером? – весело продолжал мой новый знакомый.

– Нет, Павел, нам не повезло. Я не шофер, – вяло констатировал я. И сразу же пожалел, что ввязался в это ненужное, пустое знакомство.

Какого черта я вообще здесь? В этом страшном катафалке, рядом с этим самодовольным напыщенным типом. Который снизошел до готовности стать моим хозяином.

Я взглянул на мальчика, сидевшего рядом. Он, не отрываясь, смотрел на меня с какой-то нескрываемой досадой. Словно и вправду жалел, что я не шофер. Хотя, может, мне еще предложат мыть полы и вытирать пыль в их доме?.. Я перевел взгляд за окно. Мы выехали с кольцевой. Столица осталась позади. Мимо мелькали луга, кое-где выгоревшие от зноя последних летних дней.

– Вы не волнуйтесь, – успокоил меня Павел. – Все будет в полном порядке, и назад вас доставит мой шофер. А если захотите – сможете переночевать у нас. Места хватит. Хотя извините, я же забыл – вас ждет куча дел.

Про «кучу» он упомянул с явной издевкой. Он прекрасно понял, что меня никто и ничто не ждет. Впрочем, меня уже давно нигде не ждали. И я специально устраивался на ночную работу (как правило, это были рестораны и клубы), чтобы не возвращаться вечерами в пустую квартиру. Не открывать самому дверь. Не включать во всех комнатах свет. Не разогревать сковороду, бессмысленно наблюдая за лопающими пузырьками вздувшейся трескучей яичницы. С тех пор как ушла моя жена, яичница стала для меня излюбленным завтраком, обедом и ужином. И не потому ли сейчас я согласился на катафалк и общение с совершенно чужими людьми в совершенно чужом доме. Чтобы и сегодня не видеть свои голые стены, насквозь пропитанные запахом запущенности, старых вещей, потрескавшейся мебели и пожелтевших газет… Запахом одиночества и отчаяния вперемежку с вечно подгорающей яичницей. И рыжий мальчишка Котька, и перефразированный Экзюпери – всего лишь жалкая отговорка. Желание хоть на один день зацепиться за чужую жизнь, чтобы просто, как неумелые футболисты, потянуть время. Время, которое давно работало против меня.

И, словно извиняясь за свой эгоизм, я потрепал Котьку по рыжему загривку. Он даже не шелохнулся. Он вновь смотрел вдаль проносящегося мимо леса совершенно отсутствующим взглядом, никого не замечая вокруг. Будто не желая существовать во времени и пространстве. И мне на миг показалось, что мы с ним удивительно похожи…

Моя жена Лерка ушла от меня пять лет назад… То был самый трудный период в моей жизни. И не потому, что сегодняшний легче. Ничего, по сути, не изменилось, разве что время помчалось еще быстрее. И со скоростью его утекания в геометрической прогрессии увеличивалось количество неудач и размеры отчаяния. Но к сегодняшнему существованию я привык. Даже не то, чтобы привык, просто понял – деваться некуда. И в конце концов с этим пониманием обрел хотя бы относительный покой и какое-то тупое смирение. Тогда же, пять лет назад… Когда ушла моя жена Лерка, я долго не мог смириться. И мне казалось, что я единственный на свете неудачник и мне единственному на всем белом свете не везет… Теперь я так уже не думаю. Теперь думаю, что я – один из многих. И эти многие – далеко не самые худшие в нашем мире. Просто они не приняли его. И не согласились с ним.

Моя жена Лерка, чертовски хорошенькая и чертовски бездарная. Куколка со стандартной фигурой топ-модели и длинным язычком, который за пару минут успевал сообщить цены на все модные тряпки, обмыть косточки всем подружкам и полить грязью всех недругов. Она с детства мечтала стать кинозвездой, с отрочества вертелась в «золотой» тусовке и с юности лезла ко всем знаменитостям. До сих пор не могу понять, как на ее удочку попался я сам? Она была настолько реальна, заземлена и практична, что порой хотелось улететь от нее в космос. Или на крайний случай – стать отшельником.

И все-таки я бы покривил душой, сказав, что мне с ней всегда было плохо. Несмотря на свое рациональное мышление, она умудрялась украшать мою жизнь. Скорее всего потому, что подобным мышлением я не обладал. Она умела здорово веселиться и здорово целоваться. Манила к себе тоненьким пальчиком с накрашенным ноготком, и я забывал обо всем на свете. И всегда знал, что она меня бросит. Знаменитостью я не был. А стать звездой она не могла. Тем более со мной. Потому что я всегда знал, что она бездарна. Что, пожалуй, знала и она сама, хотя ее это не так уж сильно и волновало. Она была уверена, как и многие ей подобные, что талант далеко не залог успеха. Лерка знала, что все равно спокойно сможет забраться если не на самую верхушку Олимпа, то уж до середины этой вожделенной горы наверняка доберется. Зацепившись на каком-нибудь жалком ее пригорочке. Но для начала пути почему-то выбрала меня. И ошиблась. И никогда не могла мне простить собственную ошибку…