Об истинном христианстве - Задонский Тихон "святитель" - Страница 47

Глава 2

О пристрастии или привычке ко греху

46. Пока человек каким-нибудь не искусится грехом, то не без страха к нему приступает, и по согрешении совесть сильно мучает его. Так некоторые сами предпочитают лучше убитыми быть, нежели нападающих на них убить. Так к воровству, хищению, блудодеянию и прочим беззакониям не без стыда и страха сперва приступают. Ибо совесть и разум, благодатью Божией просвещенный, прежде согрешения, как свеча, в человеке сияет и показывает ему мерзость греха и последующий греху гнев Божий, почему человек и боится на грех дерзнуть. Но как согрешит и несколько раз на то же дерзнет, уже удобно к беззаконному тому делу приступает; и чем более согрешает, тем удобнее на то дерзает.

«Грех, – говорит святой Иоанн Златоуст, – пока начинается, имеет некое стыдение; когда же совершится, тогда бесстыднейшими творит делающих его» (Беседа 10 на Деяния апостольские). Ибо разум, грехом, как тьмой, помраченный, и совесть, частым повторением греха замаранная, в обличительном своем действии ослабевает, хотя никогда и не перестает даже самых бесстыдных обличать; и как огонь, мусором засыпанный, дым, так она, хотя грехами засорена, однако же дым гнева Божиего, на них грядущий, показывать и возвещать не перестает.

47. От замедления в грехе каком-нибудь или от многократного повторения греха делается пристрастие или привычка ко греху. Так делается пристрастие к пьянству, воровству, лихоимству, блуду, оклеветанию, осуждению и прочим беззакониям.

48. Пристрастие это или привычка так сильна бывает, что как вторая природа человека к тому, к чему пристрастится, влечет. «Велико, – говорит святой Златоуст, – велико мучительство обычая, и таково, что в нужду естества устрояется» (Беседа 7 на второе Послание к коринфянам), поскольку пристрастие глубоко в сердце вкореняется. И чем более человек грех какой-нибудь творит и медлит в нем, тем сильнее в сердце его пристрастие углубляется. Как дерево, чем более растет, тем более в землю корень свой пускает, так чем более греховный обычай растет, тем глубже в сердце человеческом корень свой утверждает. Но как дерево чем большее будет, тем с большей трудностью из земли исторгается, так чем более усилится и утвердится обычай греховный, тем с большей трудностью от него освобождается человек, и то не без помощи Божией.

«Жестокая брань – победить обычай», – говорит на псалом 30-й Августин. И хотя часто бывает, что человек некоторое время и воздерживается от страсти; но обычаем, как веревкой некоей, к той же блевотине привлекается; и, как ветром огонь, так обычаем застарелым похоть в нем злая раздувается, возжигается и силу свою воспринимает. Видим явно истину эту на тех, которые к пьянству привыкли. Как горько многие из этих бедных людей, истрезвившись, плачут, рыдают, ругают себя, видя свою беду и души погибель, но при случае, увлекаемые обычаем, опять к страсти обращаясь, в этом бедственном, воистину плача достойном состоянии и жизнь свою оканчивают. Что о страсти пьянства, то и о других страстях разуметь должно. Видим, что воров и лихоимцев ни стыд, ни страх человеческий, ни страх Божий, ни страх суда и казни земной временной, ни страх суда Божия и казни вечной, от злодейства отвратить не может; лучше они предпочтут все терпеть и погибать, нежели лакомство свое оставить. О таких говорится: Они не заснут, если не сделают зла; пропадает сон у них (Притч. 4:16).

49. Страстолюбие – это внутреннее и душевное идолослужение; потому что служащие страстям почитают их, как идолов, внутренним покорением сердца. Так для угождающих и служащих чреву бог – чрево (Флп. 3:19); для лихоимца любостяжание есть идолослужение, по учению апостола (Кол. 3:5); служащие маммоне маммону за Господа почитают (Мф. 6:24), и всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин. 8:34); и кто кем побежден, тот тому и раб (2 Петр. 2:19).

Грехолюбивому человеку грех, которому он служит, есть как идол. Сердце его грехолюбивое – как капище мерзкое, в котором мерзкому этому истукану жертву приносит, ибо грех в сердце его имеется. Вместо тельцов, баранов и прочих животных, волю свою и охотнейшее послушание в жертву приносит. И так сколько раз грешник соизволяет на грех, к которому пристрастился, столько сердцем отрекается от Христа; и сколько раз делом грех исполняет, столько идолу тому жертву приносит. Никто не может служить двум господам, – говорит Господь (Мф. 6:24).

Об этом и святой Иоанн Златоуст так учит: «Не говори мне, что не поклоняешься золотому идолу, но покажи мне, что не делаешь того, что повелевает тебе золото. Ибо различны образы идолослужения: иной маммону почитает за господа, иной – чрево за бога, иной – другую похоть вселютейшую. Не пожираешь им волов, как эллины, но намного хуже, свою закалываешь душу; не преклоняешь колен, не поклоняешься, но с большим послушанием творишь все, что повелевает тебе чрево, золото и похоти мучительство. Потому и эллины мерзки, что страсти наши обоготворили» (Беседа 6 на Послание к римлянам). Как же мерзко и бедственно пристрастие греховное! Мерзко – ибо страсть вместо бога, как идол, почитается. Бедственно – ибо почитающий ее от Христа и Бога, в Котором спасение наше, отрекается; и с превеликой трудностью от мерзкой этой работы освобождается человек. А что бедственнее, в том закоснев, многие и на тот век без покаяния и надежды спасения отходят и вечными пленниками ада и смерти делаются.

50. Чтобы от мерзкой и тяжкой этой работы человеку избавиться, полезно примечать и делать:

1) Должен всякий человек осмотреться, в каком он состоянии находится, и не обладает ли им какая страсть и греховный обычай; не пленилось ли сердце его сребролюбием и лихоимством, или блудной похотью, или любовью суетной славы и чести; не обладает ли им гнев и злопамятность, или пьянство; не имеет ли привычки к осуждению, оклеветанию, хулению, ругани, злословию ближнего и прочее. Ибо страсть и обычай ослепляют душевное око так, что человек бедствия и погибели своей не видит. Потому нужно прилежное чтение или слушание Святого Писания и прочих христианских книг, ибо из них грех познается; обращение с добрыми и благочестивыми людьми, от доброй жизни которых свои развращенные нравы может познать человек. К тому же должно призывать и молить Иисуса Христа, просветителя слепых, чтобы Сам Он просветил душевные очи. Без Него как просвещения, так и познания бедственного греховного состояния не бывает; пока Он не коснется слепых наших очей, всегда будем слепы, и будем блуждать, как слепые.

Это испытание и познание непременно нужно всякому желающему вечное спасение получить; ибо от него есть начало спасения. Как будешь искать исцеления, не познав болезни? Надо непременно познать прежде болезнь. Больные требуют врача, как говорит Господь: Не здоровые имеют нужду во враче, но больные (Мф. 9:12). Кто же больные? Непременно те, которые познают и признают свою болезнь. Как испытываем телесную болезнь, чтобы излечиться, так должны испытывать душевную болезнь, чтобы, познав ее, исцеления искать. Как начало здоровья телесного – познать болезнь, так начало спасения – познать бедственное состояние души своей. Ибо такое познание подвигнет человека искать средства, которым бы мог избавиться от бедствия своего. Испытывай себя и познавай, христианин, в каком состоянии находишься. Имеешь ли богатство, или не имеешь, здоровье или болезнь телесную, славу или бесславие: что тебе? Все это в мире останется. Одно то испытывай, какую болезнь имеет душа и имеешь ли надежду спасения, которое одно нужно.

2) Познавший бедственное состояние души своей не должен медлить, а скорее от злого обычая отстать, ибо чем более будешь медлить в страстном обычае, тем более он усилится, и труднее от него отстать; также как чем более продолжается болезнь телесная, тем сложнее ее бывает вылечить. И хотя страсть сильно будет бороть и на прежнее состояние привлекать, твердо против нее, как домашнего врага, стоять, не поддаваться похоти ее, призывать всемогущую помощь Сына Божия. Ибо страсть подобна псу. Как пес бежит за нами и гонит нас, когда от него убегаем, а когда против него стоим и гоним его, бежит от нас, так и страсть гонит того, кто ей поддается и слушает ее; уступает же тому, кто противится ей.