Первая мировая война - Гилберт Мартин - Страница 115

Процитировав недавнее заявление кабинета министров о том, что «к настоящему времени во всех воюющих странах 7 миллионов убитых и 45 миллионов раненых», Аллен задал вопрос: «Будет ли принципиальным различие между миром сейчас и миром, скажем, через два года, которое оправдает принесение в жертву еще семи миллионов жизней?» В будущем «люди всех стран с изумлением будут оглядываться назад, когда осознают, как их правительства допускали и подстрекали к таким жертвам, чтобы добиться столь скромных результатов». Чем дольше люди, отказывающиеся от военной службы по идейным соображениям, будут сидеть в тюрьмах, добавил Аллен, «тем вернее вы укрепите в нас надежду, что дух русской свободы не ограничится Россией». Его приговорили к двум годам каторжных работ и отправили в тюрьму Винчестера.

К середине мая войска под командованием Хейга добились самых больших успехов за все два с половиной года окопной войны. Им удалось отвоевать 158 квадратных километров оккупированной немцами территории, взять более 20 000 военнопленных и 252 тяжелые пушки всего за месяц боев. Танк стал неотъемлемой частью наступлений британской пехоты. Немцы провели в Майнце первые испытания своего танка только 14 мая, за два дня до завершения битвы при Аррасе.

Вечером 8 мая на Салоникском фронте союзники предприняли еще одно ночное наступление, но оно, как и то, что состоялось двумя неделями ранее, захлебнулось под болгарскими прожекторами и артиллерийским обстрелом. На фронте шириной 3 километра удалось продвинуться всего на пятьсот метров. На следующий день в боевых действиях по всему фронту, особенно к северу и западу от Монастира, приняли участие русские, сербские, итальянские и французские части. В рядах последних сражались также аннамиты и сенегальцы. Небольшие достижения вскоре были утрачены, так как захваченные траншеи были уязвимы для огня болгарской, немецкой и австрийской артиллерии. Прорвать болгарскую линию фронта оказалось невозможно. Защищенные немецкими тяжелыми пушками, австрийскими гаубицами и болгарской артиллерией цели, намеченные на апрель и май, высокие пики со звучными названиями, оставались в руках болгар. Как писал один из историков этой кампании Алан Палмер, «ни один солдат союзников не приблизился и на пять километров к Гран-Куроне, наиболее укрепленной части цитадели Дьявола; на ее бастионах Глаз будет стоять на страже еще шестнадцать месяцев, наблюдая, считая и выжидая»?[175].

На равнине с наступлением лета британцы отошли за реку Струма, заняв ряд хороших позиций, которые могли быть быстро укреплены, если бы болгары начали проявлять признаки враждебной активности. Но болгары были рады возникшей передышке и даже выставили объявление со словами: «Мы знаем, что вы уходите в холмы. Мы тоже». Этим летом британский официальный военный корреспондент на Балканах Д. Уорд Прайс написал: «Единственной силой, которая всерьез владеет долиной Струмы, являются комары, и присутствие их исчисляется тысячами миллионов». На Балканах появился и другой враг: 18 мая командующий русскими войсками на Салоникском фронте генерал Дитерихс выразил озабоченность тем, как известия из России влияют на его людей. «Последние события в России, – писал он, – с учетом медлительности и ненадежности почтовых коммуникаций доходят до передовой в виде различных слухов и случайных сплетен, которые распространяют всякие бездельники, а это еще больше нервирует людей, волнует их и парализует волю».

Балканское бездействие продолжалось. На Изонцо итальянцы предприняли десятое наступление на позиции австрийцев. Артиллерийские батареи британцев, впервые задействованные на Итальянском фронте, удостоились лирического признания итальянского генерала Кадорны: «В рокоте битвы отчетливо слышался голос британских пушек». Сражение длилось восемнадцать дней. Хотя многие высоты, занятые итальянцами, в результате австрийских контратак пришлось оставить, оно считается победой итальянцев, захвативших 23 681 военнопленного, в том числе более 600 офицеров.

Итальянские солдаты не питали иллюзий относительно быстрого прорыва. Среди множества их песенок была и такая:

Среди пленных, попавших к итальянцам, было много чехов, словаков, хорватов и даже итальянцев из австрийской Истрии. Часть из них вступила в итальянскую армию, чтобы сражаться против своих бывших имперских господ.

13 мая в Петрограде ушел в отставку военный министр Временного правительства генерал Гучков, заявив, что существует предел демократизации в армии, «за которым неизбежно начинается распад». 15 мая Петроградский Совет выпустил воззвание «К социалистам всех стран», в котором призвал к заключению «мира без аннексий и контрибуций». Временное правительство отвергало все призывы к миру. На следующий день после публикации воззвания социалистов портфель военного министра перешел к министру юстиции Александру Керенскому. Его целью было восстановление наступательных возможностей русской армии.

В этот же день в рейхстаге канцлер Бетман-Гольвег предложил русским заключить мир. Временное правительство отклонило предложение, но антивоенные силы укреплялись. В день предложения немцев в Петроград прибыл интернированный в Канаде на протяжении предыдущего месяца видный революционер Лев Троцкий. Тогда же Временное правительство включило в свои ряды шестерых умеренных членов Петроградского Совета, членов меньшевистской партии, которую некогда возглавлял Троцкий и с которой Ленин и большевики, входящие в Совет, непримиримо боролись.

Война и революция оказались неразрывно связаны. Один из наиболее активных членов Временного правительства, Александр Керенский, недавно назначенный военным министром, был решительно настроен положить конец анархии и движению к миру. 19 мая он заявил, что больше не будет приниматься отставка старших офицеров, а все дезертиры, которые не вернутся в свои части, будут наказаны. Через три дня он вместо нерешительного генерала Алексеева назначил на должность Верховного главнокомандующего русской армией победоносного Брусилова, и 25 мая издал приказ о наступлении. Но на следующий день стало известно, что ежедневно в Киеве появляется до 30 000 дезертиров с фронта, разбегающихся по домам.

В конце мая в Австрии впервые после марта 1914 г. собрался австрийский парламент – рейхсрат. Польские депутаты высказались в поддержку независимости Польши, сербские, хорватские и словенские депутаты объявили о создании Югославского парламентского клуба. На следующий день, надеясь притушить националистические разногласия, император Карл пообещал после войны принять новую конституцию, больше учитывающую национальные интересы.

Этой весной антивоенные настроения проявлялись не только в России. Во французской армии росло число дезертиров. 22 мая британский кабинет министров одобрил план «контрнаступления против пацифистского движения» в стране. Отказывающиеся от военной службы по идейным соображениям предпочитали длительные тюремные сроки отправке на фронт. Стихи фронтовых поэтов были проникнуты небывалой горечью. Зигфрид Сассун передал ощущение безнадежности, рассказав о солдате из рабочей команды, таскающем ночью мешки с песком на бруствер своего окопа и мечтающем вернуться, чтобы выпить глоток рома и завалиться спать.