Первая мировая война - Гилберт Мартин - Страница 113

Вера Бриттен впоследствии прокомментировала: «Видимо, судьбе оказалось неугодно, и я больше не увижу на конверте этот изящный, благородный почерк». Ее Джеффри был убит снайпером, когда пытался установить связь с батальоном на левом фланге за несколько часов до наступления. «Получив пулю в грудь, он умирал молча, пристально глядя на санитара. Место, где он остался лежать, было тщательно помечено, но, когда атака закончилась, оказалось, что тело исчезло, и его так и не нашли». Брат Веры Бриттен Эдвард, выздоравливающий после ранения, полученного на Сомме, написал с Западного фронта: «Дорогая детка, мне нечего больше сказать. Мы потеряли здесь почти все, что могли потерять, а что приобрели? Действительно, как ты говоришь, патриотизм очень и очень выдохся».

Хейг хотел продолжить наступление у Арраса. 1 мая обеспокоенный большими потерями Алленби попросил его остановиться. Несколько подразделений, которым мешала глубокая грязь и плохая видимость, продвинулись вперед без соответствующей поддержки и «оказались изолированы и потеряны вследствие своего геройства». Но Хейг был уверен, что может добиться большего. Через два дня была предпринята ночная атака, которая захлебнулась, потому что наступающие части в темноте потеряли контакт друг с другом. Попытки наступления продолжались еще шесть дней после первого предупреждения Алленби. 7 мая ему пришлось сообщить Хейгу, что резервы, которые ему направляются, представляют собой «полуобученных солдат, не способных правильно обращаться с винтовками».

В возобновленном по требованию Хейга наступлении британцы потеряли вдвое больше солдат, чем немцы. 10 мая в палате общин Черчилль, тогда представлявший оппозицию, указал, что американские войска до 1918 г. не будут готовы вести боевые действия, и задал вопрос: «Разве не очевидно, что мы не должны растрачивать остающиеся британские и французские армии в безрассудных атаках до того, как на полях сражений не почувствуется сила американцев?» Вопрос остался без ответа. До появления американцев будет проведено еще много атак. Протесты Алленби также оказались тщетными. Через несколько недель после предупреждения, сделанного им Хейгу, Алленби отозвали в Лондон, где он узнал, что больше не командует Западным фронтом. Он был уверен, что его уволили.

Пост Алленби передали победителю при Вими, генералу Бингу. Для Алленби нашлась должность в Каире – командующего Египетским экспедиционным корпусом. Части британских и имперских войск уже дважды пытались пробиться по Синайскому полуострову до Палестины, и дважды терпели поражение от турок на подступах к Газе. Впрочем, Алленби направили не просто удерживать линию фронта или провести третье неудачное наступление. Ллойд Джордж, не обескураженный двумя предыдущими неудачами, поставил перед ним задачу: «К Рождеству в Иерусалиме». Овладение Святым городом могло стать неожиданным и экзотическим подарком стране, уставшей от неудач и потерь на Западном фронте.

И в Британии, и на континенте ощущалась необходимость зафиксировать могилы погибших на войне, что привело к созданию 21 мая Имперской комиссии по воинским захоронениям. Королевской грамотой на нее возлагалась обязанность обнаруживать и обеспечивать уход за могилами всех участников боевых действий Британской империи, погибших во время войны, создавать кладбища и мемориалы и вести учетные записи. Вокруг самого Арраса, где в мае бушевали сражения, появилось более сотни кладбищ, отмечающих места потерь в этом конфликте. В двух километрах от станции Аррас возведен мемориал, на котором запечатлены имена 35 928 солдат, погибших в ходе боевых действий в этом регионе в 1917 и 1918 гг., а также всех британских летчиков, погибших на Западном фронте, тела которых не были обнаружены. На кладбище рядом с мемориалом более 2600 именных могил британских, канадских, южноафриканских, новозеландских, индийских, вест-индских и ньюфаундлендских солдат. Там есть и могилы одного француза, одного русского и двадцати восьми немцев.

24 апреля на Салоникском фронте британцы двенадцать часов штурмовали позиции болгарских войск в районе Дойранского озера. После двух суток артиллерийской подготовки считалось, что болгары должны покинуть окопы передней линии обороны, а затем, также с помощью артиллерии, планировалось выбить их и со второй линии обороны. Наступление предполагалось начать с наступлением темноты. За полчаса до назначенного срока болгары, включив прожекторы, начали свой артобстрел. Но наступление не отменили. Болгарские окопы были захвачены дважды, и оба раза оставлены.

Одно направление наступления проходило по узкому ущелью Жюмо. Здесь интенсивность артиллерийской стрельбы была столь высока, что людей буквально размазывало взрывной волной по скалам. Британцы проделали долгий путь от Девона и Уилтшира лишь ради того, чтобы оказаться в этой теснине и погибнуть от выпущенных с дальнего расстояния тяжелых снарядов немецкой морской артиллерии, всегда ужасающей на суше. Сражение продолжалось до рассвета. Некоторые подразделения были вынуждены вернуться в свои траншеи, другим удалось захватить первую линию болгарских траншей и закрепиться там, невзирая на неоднократные контратаки. Днем болгары позволили британским санитарам с носилками забрать раненых из ущелья. Одному санитару даже разрешили пройти через разрыв в колючей проволоке, чтобы забрать раненого, лежавшего всего в десятке метров от переднего бруствера болгарских траншей.

Одновременно планировалось провести наступление французов в районе Монастира, но его пришлось отложить из-за сильного снегопада. В сумерках 26 апреля наступление в ущелье Жюмо возобновилось. Британская бригада, очень быстро продвинувшаяся вперед, попала под огонь собственной артиллерии. В ходе этого сражения погибли или получили ранения более 5000 наступавших.

В Петрограде, несмотря на наличие настроенного на продолжение войны Временного правительства, Советы действовали одновременно как властная структура и антивоенный центр. На Восточном фронте антивоенное движение набирало силу, но еще не получило всеобщей поддержки. В начале апреля 109-я дивизия русских осуществила братание с противостоящими немецкими войсками. Лояльная Временному правительству артиллерийская часть открыла огонь по мятежникам, после чего ее командир, лейтенант Хауст, арестовал двух артиллерийских офицеров, отдавших приказ начать стрельбу.

20 апреля Хауст с десятком солдат своего полка появился на специально созванном совещании 12-й армии и потребовал немедленного заключения перемирия с одновременным сложением оружия обеими сторонами. Впрочем, совещание, в котором принимали участие одни солдаты, без офицеров, не поддержало его. Его «председатель», еврей Ром, вынужден был вмешаться, чтобы не допустить нападения недовольных на Хауста и его людей. Британский военный атташе в Петрограде полковник Нокс предложил арестовать Хауста и других агитаторов. Заместитель военного министра полковник Якубович сказал, что армия не может и не посмеет пойти на такой шаг даже при том, что недавно было публично заявлено об усилении дисциплинарных наказаний. Якубович также сообщил Ноксу, что из тысячи отправляемых из учебных тыловых частей до фронта добирается от 150 до 250 человек. На оружейных заводах повыгоняли всех специалистов. Большевики непрерывно вели антивоенную пропаганду. 23 апреля партийная газета «Правда» спрашивала русских солдат: «Хотите ли вы воевать за то, чтобы английские капиталисты могли грабить Месопотамию и Палестину?»

24 апреля состоялся беспрецедентный акт сепаратизма: Украина потребовала независимости от России. Забастовки на российских предприятиях привели к сокращению добычи угля почти на четверть по сравнению с предыдущим годом. 27 апреля Ленин, прибывший в Петроград одиннадцать дней назад, открыл Всероссийскую конференцию большевистской партии в Петрограде.

В этот день моряки Кронштадта выступили в поддержку большевиков и заявили, что не будут подчиняться приказам Временного правительства. Через два дня генерал Алексеев сообщил военному министру, что информация со всех сторон «указывает, что армия систематически разваливается». Глядя на ситуацию в России из Германии, генерал Хоффман на следующий день записал в дневнике: «Мы забрасываем русских газетами и листовками и пытаемся всеми способами достучаться до них». Русскую революцию, добавил Хоффман, «нам сам Бог послал». Но в начале мая более 50 000 раненых русских солдат вышли на демонстрацию в поддержку продолжения войны, а 4 мая Петроградский Совет, к разочарованию Ленина, незначительным большинством высказался в поддержку Временного правительства.