Одинокие в толпе - Томсинов Антон - Страница 36

Крайняя степень эгоизма: вообще не терплю помощников. Предпочитаю справляться с неприятностями один. Я самоуверен, как ты прекрасно знаешь, и ношу с собой только Holtzer&Shultz #321 – такой же, как у тебя. Тринадцати FMJ патронов в обойме и трёх запасных обойм на поясе мне достаточно, чтобы чувствовать себя уверенно. Лишь если я точно знаю, что намечается перестрелка, беру Abuser. И не говори мне про его сильную отдачу – просто не надо по-пижонски выворачивать руки в плоскость, параллельную земле. В таком положении, конечно, кистевые суставы выворачивает. Ну скажи, Митер, чем тебе не нравится Abuser? Тридцать пять пуль в обойме, 7-й калибр, скорость стрельбы – 7 выстрелов в секунду, мощность – просто ужасающая. В недавней перестрелке мои парные Abuser'ы легко порвали на консервы пятерых Бионов, а я не получил ни царапины.

Кстати, о Бионах и других Кланах. Здесь, в Мидиаполисе, все старательно маскируются. Мы не знаем никого из враждебных Кланов, а когда неожиданно встречаемся, то знакомство длится столько, сколько надо мгновений, чтобы достать пистолет и надавить на курок.

Недавно мы с Анри были в гостях у двух хороших людей, которые оказались Бионами. Они нас раскусили раньше, и вся пища была отравлена. Мы же опознали их лишь во время разговора за ужином и пристрелили обоих. Одно слово – ламеры, то есть неудачники и глупцы, не желающие учиться на собственных ошибках. Вернувшись домой, по моему предложению провели проверку: ведь Бионы обожают яды, они просто помешаны на них. Нас отравили куандо – ядом, безвредным для самих Бионов. Он выжидает часами, словно хищник, ничем себя не выдавая, а потом убивает почти мгновенно.

Есть у него одна особенность, которая пришлась мне по душе. Запросив базу данных о противоядии, я с радостью узнал, что он рассасывается на бегу. Поэтому отправился в пробежку по полису.

А Анри выбрал пачку сильнодействующего лекарства с побочным эффектом слабительного и не вылезал из клозета все три часа до моего возвращения. Он сидел там весь зелёный, с полупустой пятилитровой пластиковой банкой воды, уже третьей по счёту... Я прибежал выжатый, как лимон, красный и сопящий после долгого бега... Мы излечились оба, но, согласись, философский подход был совершенно различным.

Ты не можешь представить, какой приток адреналина мы испытали сначала, когда ноут обработал результаты тестов и выдал диагноз. И потом, когда он искал противоядие, анализируя химический состав отравы: вполне можно было наткнуться на строчку «No info found» – как на некролог и надгробие одновременно. Проклятые Бионы научились делать яды, повреждающие имплантант, тем самым отказывая нам в надежде на возрождение. Не знаю, какие химические процессы тут задействованы, но у отравившегося вся плата коррозируется до такого состояния, при котором информацию восстановить практически невозможно. Единственный выход – дать физическому носителю команду на смерть немедленно, пока процесс в самом начале. При этом кто-нибудь другой должен быстро достать плату из головы – иначе яд продолжит действие и в мёртвом теле. Нас с Анри было двое, никто приехать не успевал, поэтому спастись мог только один из нас – если бы яд был неизлечим. Смертник бы вынул плату из головы друга, а вот его имплантант ожидало полное уничтожение.

Так вот, когда я отвернулся от монитора, найдя противоядие, успел краем глаза заметить, как Анри, стоявший за моей спиной, убрал пистолет во внутреннюю кобуру. Видимо он, зная, что я не соглашусь спастись ценой его жизни, решил безо всяких споров убить меня, чтобы достать мою плату и погибнуть. Он был готов к абсолютной смерти. Безоговорочной. К растворению в вечности. Когда жёсткий диск не только форматируют, а ещё и проходятся по нему напильником. Методично, не спеша, чтобы не оставить ни миллиметра неповреждённой поверхности, исключая любые попытки восстановления даже толики информации.

Имплантант даровал нам возможность новой жизни, мы свыклись с мыслью, что в любой момент способны начать всё сначала. А Бионы нанесли коварный удар по этой иллюзии. И выяснилось, что мы боимся абсолютной смерти больше обычного человека, на которого никогда не дышала искрящимся паром вечная жизнь... Или, всё же, не боимся?..

Ты, наверно, не веришь в поступок Анри, но я, разбираясь в людях лучше тебя, могу сказать: заранее был уверен в его реакции. И пока ноут искал противоядие, думал: успею ли выхватить свой пистолет и выстрелить первым?.. Как в тех дуэлях, когда двое стоят друг против друга, а стволы упираются в их лбы...

Наша вечная жизнь – это существование без зависимости от наших тел, которые мы низвели до уровня простых физических носителей, легко заменимых и потому ценимых не больше любимой куртки, с которой свыкся за много лет. Вечный respawn, перезагрузка в игре, после которой можно снова бежать по уровням, преодолевая знакомые опасности...

Кто-то не поймёт нас. Кто-то посмеётся над ТАКОЙ жизнью...

Что ж, не у всех есть достаточно силы воли, чтобы видеть, как стареют любимые и друзья, как вчера еще сильные юнцы сегодня шамкают беззубыми челюстями и не могут разогнуть спины, а свежие, как роса, девушки неотвратимо превращаются в морщинистых старух. О, они бы ненавидели нас, если б знали, что глазами нового знакомого на них смотрят годы обшей жизни, общего счастья, общего горя... Ведь только мы можем сойти с поезда и посмотреть вслед вагонам, несущимся к пропасти... Да, это повод ненавидеть нас, но они не знают всей правды.

Нас не за что ненавидеть. Мы – Нейроманты. На наших губах – усмешка, как разряд электричества. В наших глазах – низвергающиеся в вечность воспоминания, преобразованные в цифры. В наших ладонях – тепло сгорающих предохранителей. Нам подвластна Виртуальность – мы Её короли, Её пророки, Её слуги, Её мученики. Мы учимся воспринимать Информацию в чистом виде, не обманываясь формой.

Сколько раз, случайно знакомясь с хорошим человеком в Сети, я легонько касался его компьютера, выясняя сведения о пользователе. Тем, кто прикрывал меня в игре от чужой стрелы своей грудью, бывало и 12 и 50 лет; той, кто нежными словами прогонял депрессию и ослаблял боль в сердце, – и 16 и 40... Теперь в Сети я никогда не задаюсь вопросом, кто мой собеседник или собрат по оружию. Вот только мозг продолжает автоматически анализировать слова и поступки, чтобы с уверенностью судить об истинной сущности человека.

Обычные люди пытаются выглядеть как можно лучше. Они переживают из-за каждой морщины, потому что не любят своих лиц...

А нам всё равно, каков физический носитель. Он может быть нечеловечески прекрасен – или по-человечески безобразен. Дело-то вовсе не в этом. Тут, в Сети, человека оценивают не по внешности, а по его делам и словам. По взглядам на жизнь и культуре.

В старости тоже нет ничего неприятного – у каждого ведь была мать, и её ладони с возрастом не теряли тепла...

Да, красивая теория... В Клане она стала канонической. Пусть. Но принять её безоговорочно я не в силах. Еретик? Возможно. Ничего не могу с собой поделать, но мне не нравятся определённые люди именно за их физические носители. Подожди, не ругай меня. Я всё объясню.

Внутренняя сущность человека всегда оставляет отпечаток на его внешности. Если ты ламер внутри, то ламер и снаружи. Так коротко выражается Анри. Поясняю: если человек неаккуратен, склонен к нечистоплотности, то его внешний облик уж никак не будет сиять и радовать глаз. Главное – не одежда, а как её носят... Чёрт, опять цитата из Анри. Если человек груб и необразован, он никогда не будет выглядеть аристократичным и утончённым. И я признаю за собой право не любить тех, чей запах мне не нравится, кто носит одежду в грязных пятнах, у кого грязные уши, кто громко чавкает за столом и зевает, не прикрывая рот рукой... Может, я слишком чистоплотный. Может, это врождённая психическая болезнь. Но я не терплю неаккуратных, грязных людей. Достаточно ноздрям моего аристократического носа уловить хотя бы малейший неприятный запах, как ноги сами начинают передвигать меня куда-нибудь подальше от его источника. Помятые воротники, залоснившиеся рукава, давно не чищенные ботинки, перхоть на спине... Это нечто земное, обыденное и естественное. Что ж, тогда пусть меня осудят за презрение к таким людям, пусть припомнят старинную фразу – кто сам без греха... Мне всё равно.