Теперь или никогда - Горшкова Яна Александровна "Sidha" - Страница 15

Так и пролетела осень, а за нею – и зима. Они бродили по Шанте, охотились вместе на дичь четвероногую, а зачастую – и двуногую тоже, а вечерами разделяли радость и вкус, жизнь и… Грэйн не спешила давать этой… связи?.. близости?.. чему-то еще?.. какое-то название. Зачем? Она заплетала ему косы, а под утро – чутко сторожила его у Порога, и этого было довольно. К чему что-то говорить друг другу? Это же так редко бывает, так… поистине невозможное чудо – встретить того, с кем можно промолчать о вещах, на самом-то деле не требующих объяснений.

А весной они нашли это место – плоскую скалу над морем, настоящую каменную подушку, строить на которой – одно удовольствие. И Грэйн поняла – вот оно! Здесь будет форт, крепость-страж восточной оконечности Шанты, как форт Сигрейн сторожит запад острова. Защищенный от волн заливчик, удобные подходы с суши, источник питьевой воды… Прекрасно! Ролфи только зубами клацала от досады, что не хватает ей ни знаний, ни опыта, чтобы, не сходя с места, провести более-менее профессиональную съемку. Из всех приборов – только офицерская линейка, циркуль и карандаш. Впрочем, и этого оказалось довольно, чтобы эрна Кэдвен, азартно взрыкивая, облазила все плато, допытываясь попутно у Джэйффа об уровне приливов, направлении течений, силе ветров, уровне осадков и перепадах высот… Но не успела она и одного блокнота исчеркать своими планами и рисунками, как это увлекательное занятие оказалось прервано появлением проходившего мимо шурианского охотника и новостью из форта.

Письмо из Эйнсли, доставленное попутным кораблем. Это могло быть что угодно, начиная от отчета управляющего поместьем и заканчивая новым заданием, но Грэйн почему-то сразу поняла – все. Это неспроста. Но приказы ведь не обсуждают, верно? Она и так получила за эти месяцы непозволительно много, а теперь… теперь, стало быть, пришло время платить.

Джона

Запечатанный пакет тихо-мирно лежал на полке, но сколько же беспокойства он доставлял Джоне – словами не сказать. Она, точно кошка вокруг скрыни со сметаной, вилась вокруг послания из Эйнсли с того самого момента, как присланный эрном Тэлдрином курьер доставил его из форта.

Едва утих последний шторм, как в Сигрейн-Шилу пришел ролфийский корвет, следовавший в Базил, попутно он завез приказы и распоряжения из метрополии, а также почту. И, конечно же, генерал-губернатор ни мгновения не сомневался, где вернее всего послание от лорда Конри настигнет эрну Кэдвен. В Лирнии, в доме у леди Джойаны, где же еще? Именно там обреталась неутомимая землеописательница, когда не лазала по ущельям и не переправлялась через горные реки Шанты.

Джоне этот пакет сразу не понравился, еще до того, как она прочитала имя отправителя. И на ощупь он неприятный, какой-то липкий. Бр-р-р!

«Что тебе надобно от моей Грэйн, лорд Конри? Или, вернее сказать, пес Конри? Что ты задумал?» – вопрошала шуриа, проводя чуткими пальцами по грубой бумаге.

И словно по коже от запястья к плечу пробегала стайка маленьких цепких паучков – бледных, полупрозрачных и… ядовитых.

«И если снова обидишь ее, пес Конри, я отравлю тебя, так и знай», – посулила Джона, пристально вглядываясь в закат.

И не просто отравила бы, а сделала бы с лордом-секретарем то же самое, что Джэйфф сделал с Яльданом Нимрэйдом. Не видать Рэналду Конри тропы в потусторонних снегах, не стучать во врата Чертогов, не стоять в строю Отца Дружин. Шуриа мстительны по природе своей, а Джойана вовсе не шутила, когда говорила про вендетту. Такими вещами про́клятые не шутят.

– Чего хмуришься? – спросила Эндрита. – Скоро они вернутся. До срока всего пару дней осталось.

Так и вышло. Солнечным утром пожаловали в Лирнию два грязных и усталых, но таких долгожданных путника – Грэйн и Джэйфф. Видимо, встретили кого-то из знакомцев, который рассказал про письмо. На Шанте секретов мало, чуть что случилось, сразу же, как по эстафете, известие передается все дальше и дальше, пока не достигнет нужных ушей. Иначе на острове не выжить.

Женщины обнялись, словно родные. Хотя… любой шуриа погрешил бы против правды, не признав в Джоне и Грэйн родственные близкие души. Вот и жена капитана Нера так думала. Она полюбовалась на двух таких разных названых сестричек и сообщила:

– А Шайя уже и баньку истопила, чтобы вы с дорожки помылись.

Джона тоже любовалась – ее Грэйн сияла внутренним теплым светом, согретая, оттаявшая в объятиях Джэйффа Элира. Чуткий он все-таки мужик, понимающий. С ним можно поговорить на любые темы, с ним спокойно и нестрашно. Когда Джона ждала третьего ребенка, заброшенная на край земли, среди чужих, в чужом доме, то кто приходил и потихоньку делал всякие мелкие мужские дела? Джэйфф, естественно. Он починил сломанную колыбельку для будущего малыша Шэррара, законопатил все щели на крыше, утеплил окна. И даже с Аластаром он сумел найти общий язык. Впрочем, это неудивительно как раз – мужчины как-то сразу друг друга зауважали, можно сказать, прониклись.

А Грэйн увидела пакет и погасла. Словно сквозняк задул свечу – так погас в одночасье ее ласковый свет. Шуриа – все четверо – это увидели сразу же. Их не обманула ни напускная веселость, ни притворная небрежность, с которой эрна Кэдвен повертела в руках злополучное письмо, ни та решимость, с которой ролфи увлекла Джэйффа в баню. Элир не противился.

«Он – мудрый, он был тысячу раз прав, когда попросил сделать для Грэйн браслет», – печально думала Джона, собирая на стол.

Под ногами у нее вертелся Шэрр, мусоливший в ладошке кусочек сыра. Бывшая графиня погладила мальчика по темноволосой макушке.

– Потерпи, детка, скоро сядем обедать вместе с тетей Грэйни.

Когда через несколько дней после возвращения ролфийки Джэйфф отозвал Джону в сторонку для разговора, рилиндар был непреклонен.

«Она должна быть свободна», – сказал он.

И не ошибся. Эрна приняла подарок с благодарностью и не расставалась с литым браслетом никогда.

– А тетя Грэйни подарки привезла? – спросил Шэрр.

– Скоро твой папа приедет, и будут подарки.

Они не виделись целую зиму, Джона соскучилась, дети тоже. Скорей бы уж, скорей бы.

Грэйн, Джона и Джэйфф

Странный это был вечер. Вроде бы все в порядке, все живы и покуда вместе, но чувство у Грэйн при этом было, словно расположились они поужинать на самом краешке пропасти. Дом будто бы кренился и покачивался, звуки казались слишком резкими, запахи – излишне острыми, и ощущение это все крепло, до тех пор пока эрне Кэдвен не захотелось взвыть. Да что же это, в самом деле?! Ну, письмо, ну, отзывают… так ведь рано или поздно это все равно случилось бы! И лучше уже раньше, чем…

«Чем раньше, тем лучше», – решила она и запретила себе думать о пакете. По крайней мере, пока не заснут дети. В общем-то, именно с детьми Грэйн и общалась весь вечер. Наскоро проглотив ужин и не почувствовав вкуса, она достала из кладовки свой мундир и принялась приводить форму в должный вид: тщательно прошлась щеткой по серому сукну, начистила все пряжки, застежки и пуговицы, доверила отиравшемуся рядом Идгарду довести до блеска лядунку с цепочкой для пистолета, протравниками и шомполом, а пока возилась, успела научить игравшего с темляком сабли Шэррара ролфийской песенке-считалке про «десять маленьких волчат». Словом, делала все, чтобы не схватить пакет и не перечитать еще раз, не дожидаясь, пока в «гостиной» останутся только они трое. Джойн, Джэйфф и она.

Но как только леди Алэйя уложила детей, эрна Кэдвен перебралась к очагу, вытянула ноги – и закурила. Впервые за… несколько недель, пожалуй. И, укрывшись за клубами сизого дыма, вгляделась в четкий мелкий почерк лорда-секретаря.

– Ну? – не выдержала Джойн. – И что ему от тебя надо?

– А? – встрепенулась Грэйн и вдруг попросила: – Джойн… у тебя не найдется чего-нибудь выпить?

В общем-то, на удачу она не рассчитывала, памятуя о том, что шуриа не только не курят, но еще и не пьют, однако бывшая графиня кивнула: