Гвардия советского футбола - Васильев Павел Николаевич - Страница 39

ЛЕВ ЯШИН

Журналист и поэт Сергей Шмитько вспоминал, как долго он расспрашивал врача сборной СССР Савелия Мышалова о характерных яшинских словечках, неизвестных эпизодах. Мышалов отнекивался. И вдруг…

«Однажды раздался у меня телефонный звонок. „Вспомнил! — восклицает Мышалов и рассказывает: — Играла наша сборная с кем-то, и я стоял за воротами Яшина, он время от времени ко мне оборачивался: ‘Доктор, соды!’ Его мучила язва желудка. А если наши забивали ‘лишний’ гол и счет становился, скажем, 3:1, он тоже оборачивался и довольный восклицал: ‘Доктор, им трындец!“’.

Тут уж я взмолился: „Савелий Евсеевич, редактор не пропустит. Не напечатает. Во-первых, получается, что лучший вратарь мира — язвенник, и, во-вторых, словечки…“ Огорчился доктор: „Жаль. Ведь так всё и было на самом деле. А словечки я еще смягчил. Для печати“».

Лев Иванович Яшин — уникальная личность в истории отечественного да и мирового футбола. Он, вне всяких сомнений, считается сильнейшим вратарем всех времен не только у нас в стране. Единственный вратарь, получивший «Золотой мяч» — приз лучшему футболисту Европы, — Лев Яшин. Человек, с которым ассоциируется наш футбол, — Лев Яшин. Образец игры вратаря — также Лев Яшин.

В нашем футболе Лев Иванович — вратарь номер один, и, наверное, таким он и останется навсегда. Он провел более двадцати сезонов на высшем уровне и все время оставался верен одной команде — московскому «Динамо». С Яшиным в воротах сборная СССР выиграла олимпийское золото Мельбурна, стала победителем первого Кубка Европы и финалистом второго розыгрыша, дошла до полуфинала мирового первенства. В послужном списке Льва Ивановича нет побед в европейских кубках, но в этом нет ничего удивительного. Ведь наши клубы стали участвовать в европейских клубных турнирах в 1966 году, когда Яшину было уже 37 лет.

«Вратарь, о котором можно только мечтать», — писал о Яшине Михаил Якушин. Действительно, Лев Иванович был хорош и на линии ворот, и на перехватах, и при выходах один на один. Он хозяйничал не только у себя в штрафной площадке, но и смело покидал ее пределы при необходимости. Он быстро вводил мяч в игру как рукой, так и ногой, начиная атаки своей команды. Яшин играл просто, рационально, без всякого желания сорвать аплодисменты, и при этом красиво. Лев Иванович не стеснялся руководить обороной, и защитники всегда ему подчинялись. Он обладал огромной психологической устойчивостью, не ломался при неудачах, как многие его коллеги. А еще он был очень добрым, простым и в высшей степени порядочным человеком.

Лев Яшин стал величайшим вратарем не только благодаря отпущенному природой дару, но в первую очередь за счет своего трудолюбия на тренировках и желанию учиться. Он не стеснялся перенимать у своих коллег всё лучшее, доводя эти приемы до совершенства. У Евгения Фокина Яшин научился смело бросаться в ноги соперникам, у Алексея Хомича — отчаянным полетам за мячом. От Вальтера Саная перенял манеру двигаться по всей штрафной площадке и выходить за ее пределы, а у Анатолия Акимова позаимствовал быстрые и точные броски мяча рукой на половину поля соперника. Яшин не только учился сам, но и учил своих напарников, среди которых были замечательные вратари. И Владимир Беляев, и Александр Ракитский, и Владимир Пильгуй считали, что им повезло тренироваться вместе с Яшиным.

Лев Яшин появился на свет 22 октября 1929 года на окраине Москвы, на улице Миллионной. Отец Иван Петрович работал шлифовальщиком на авиазаводе в Тушине, мать Анна Митрофановна вела домашние дела. Лев рано — в семь лет — лишился матери. После смерти Анны Митрофановны Иван Яшин довольно быстро женился. Новая жена отца Александра Петровна менее всего походила на хрестоматийный образ мачехи. К Леве она относилась как к родному, и Лев Иванович называл ее мамой и всегда с теплотой вспоминал о ней. В 1939 году родился младший брат Льва — Борис.

«Придя из школы и бросив в угол портфель, я мчался во двор. Обыкновенный и вместе с тем удивительный двор, где всегда тебя ждало что-то новое и неизведанное. В одном из сараев была оборудована голубятня, где мы с отцом держали голубей.

Двор вообще был заполнен сараями. В них мы устраивали тайные совещания перед началом военных действий с соседними домами, в них кое-кто покуривал в рукав. В них мы делали маленькие железные пистончики, которые потом подкладывали на трамвайные рельсы. Пистоны взрывались под колесами автоматной очередью, разъяренный вожатый выскакивал из кабины, а мы, спрыгнув с подножек, мчались врассыпную. Надо было только добежать до ближайших ворот. Уж там, в лабиринте богородских проходных дворов, мы были неуловимы.

Зимой покатые крыши сараев служили нам трамплинами, с которых мы прыгали на лыжах. Падали, ушибались, набивали огромные синячищи, но зато учились крепко держаться на ногах, не бояться высоты, владеть своим телом.

В середине двора была у нас довольно большая вытоптанная сотнями ног площадка. Летом она служила нам футбольным полем, зимой — катком. Мы делали каток сами. Приносили из дому саночки, доставали из сарая деревянную кадушку и возили от колонки, что стояла на другой стороне улицы, воду. Каток, понятно, получался плохонький, но коньки кое-как скользили, и ладно».

Детство Льва Яшина можно назвать типичным для ребят с московских рабочих окраин — учеба, работа по дому и игры во дворе со сверстниками — футбол, хоккей, лапта и многое другое. Примечательно, что Лева чаще играл в нападении, нежели в воротах. В первый раз в ворота он встал уже в Ульяновске, куда семья Яшиных была эвакуирована грозной осенью 1941-го.

Когда началась Великая Отечественная война, авиазавод, где работал Иван Петрович, был вывезен в тыл. Иван Яшин как один из лучших специалистов в своем деле получил бронь и отправился на берега Волги со своим предприятием. Но очень многих других все-таки призвали в армию, и их место заняли совсем еще молодые ребята, часто школьники. Так, Иван Петрович привел на завод и поставил к станку своего тринадцатилетнего сына. Вскоре Лева работал наравне со взрослыми по две смены, стал слесарем третьего разряда. При этом учился в школе. Но даже при столь сложном распорядке дня оставалось время для занятий спортом.

На этом же заводе работал молодой механик Михаил Овсянкин, который после работы совершенно бескорыстно занимался с детьми. Организовал спортивную команду. Летом играли в футбол, зимой в хоккей с мячом. Михаил Ильич и посоветовал Льву попробовать себя в воротах. Еще рано было говорить об окончательном выборе подростка, но именно Овсянкин первым разглядел в Яшине задатки вратаря.

В 43-м завод вернулся в Москву. Лев ходил на работу вместе с отцом, но путь из Богородского в Тушино занимал много времени — приходилось добираться с пересадками. Поэтому семья очень радовалась, когда завод выделил им новую жилплощадь — в Тушине. В 1945 году Лев Иванович получил свою первую награду, которую ценил более всех других, — медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

В 1944 году тренер Владимир Чечеров организовал при заводе футбольную команду, куда он пригласил и молодого Льва Яшина. Дядя Володя, как называли Чечерова ребята, определил Льва в ворота. «Мы, две дюжины подростков, выстроились у футбольного поля заводского стадиона неровной шеренгой — тощие, масластые, нескладные ребята. На стадион пришли прямо с работы, кто в чем — в пиджачках, курточках, спецовках, в тапочках, сапогах, разбитых тупоносых ботинках, что выдавали ремесленникам, в сатиновых шароварах, лыжных фланелевых штанах, потертых коротких брючках. Ходивший вдоль этого странного строя человек измерял каждого из нас коротким взглядом и тут же называл его место в команде. Когда очередь дошла до меня, человек сказал:

— Будешь стоять в воротах.

Может, надо было поспорить или хоть спросить, чем это я ему не понравился. Может, надо было сказать ему, что еще в довоенном дворе, когда мы резались в футбол, я всегда играл впереди и котировался как приличный бомбардир.