Неудачник - Томпсон Джим - Страница 15

Эта «долголетняя привычка» и «жижненный опыт» были (во всяком случае, считал Карл) лишь составной частью его тайны — как совершать невероятно сложную работу в состоянии полного опьянения. По-настоящему важно, говорил он, «ражглядеть их, наришовать их и жабыть» или, возможно, «наплевать на них на фшех».

— Плевать на них на фшех, Томфшон, — по десять раз на дню заявлял он. — Вышвырнуть их вшех за окно и пошлать к черту вещь этот мир.

Он был таким исключительно профессиональным бухгалтером и занимался этой профессией столько лет, что, думаю, способен был исполнять свою работу даже во сне. Ему не нужно было думать о ней в обычном смысле слова. Слишком пьяный, чтобы ясно видеть или вообще что-либо различать, он исполнял одно из сложных заданий за другим только с помощью подсознания.

Я все время раздумывал, как он ухитряется испонять свои обязанности и почему так страшно пьет. Однажды днем, по прошествии полутора месяцев нашей совместной работы, мне удалось это выяснить. Я сидел за своим столом, чему-то улыбаясь, очевидно какой-то шутке, услышанной от одного из служащих. Видимо, я довольно долго лыбился, а поскольку наши столы стояли друг против друга, Карл решил, что я смеюсь над ним.

— Смешно, да, Томфшон? — сказал он, и его обычно багровое лицо побледнело. — Почему бы тебе не пошмеятфя вшлух? Ражве у наш это так уж необычно?!

— А в чем дело, Карл? — не понял я. — Я просто...

— Ну, давай, давай! — сердито продолжал он. — Ждесь вще смеются, проклятые щюкины дети! Нельжя ничего шделать или шкажать, чтобы чертовы выродки не рашхохоталифь! Что, похож я на черта, да? Сам похож на черта, а говорю как малыш! Невозможно получить нормальную работу. Невозможно даже иметь проклятую женщину!

Он продолжал распаляться, изрыгая проклятия и приглашая меня «вдошталь повещеличча». И только тогда я наконец понял, почему он такой, — я понял, что его высокомерие и грубость были всего лишь средством защиты застенчивого и ранимого человека. К счастью, я сумел правильно среагировать. Я не стал извиняться и сочувствовать ему.

Как только я смог вставить слово, я сказал, что он самый обычный набитый дурак. Человек может выглядеть как черт и говорить как малыш, но ему не нужно вести себя ни как тот, ни как другой.

— Вот что я тебе скажу, — заявил я, и это было чистой правдой. — Один из самых устроенных и счастливых мужчин в моей жизни был карлик с кривыми ногами. Он был одним из лучших адвокатов в высшей адвокатской лиге. У него была прелестная жена и четверо очаровательных ребятишек. Никого не интересовало, как он выглядит. Он был таким отличным парнем — при этом невероятно умным, — что люди просто не замечали, как он выглядит. Конечно, кое-кто над ним посмеивался, но какое ему было до них дело?

Карл провел рукавом по глазам — из-за обиды и злости он чуть не разревелся. И сказал, что он — другое дело.

— Мне было бы не так плохо, ещли бы я яшно говорил. Это шамое плохое...

— Все случаи разные, — возразил я. — У всех нас есть свои причины для огорчения; у меня, естественно, они тоже есть. Если бы я вел себя так же, как и ты, я бы уже давно умер от туберкулеза или от нервного истощения.

— Да, но...

— Ты только и знаешь, что понапрасну изводить себя, — распалялся я. — Предпочитаешь всю жизнь себя жалеть, чем что-нибудь сделать. Если ты стесняешься своей манеры говорить, почему же ты целыми днями болтаешь? Никогда не упустишь шанс высказаться. Без конца влезаешь во все разговоры, нарываешься на споры, и так весь день с утра до вечера. Устраиваешь целое представление из своей пьянки. Если ты не хочешь, чтобы над тобой смеялись, зачем ты предоставляешь людям столько поводов?

Я был страшно зол. Среди моих многочисленных недостатков не было стремления насмехаться над другими из-за их неуверенности в себе, и обвинения, с которыми я обрушился на Карла, были не очень добрыми.

Карл внимательно слушал меня, под конец несколько растерянный. Наконец он улыбнулся и сказал:

— Ладно, будет тебе, вот ражошелшя! Жабудем об этом, идет?

И мы оба вернулись к своей работе.

Может, мне нравилось так думать, но, похоже, с тех пор он больше не напивался до такой степени. Кроме того, он меньше разговаривал с посторонними визитерами, по возможности избегая вступать в споры. И помимо того, что мы были просто сослуживцами, мы с ним очень подружились. Если раньше он только и знал, что выплевывал ругательства по любому поводу, теперь он со мной беседовал... Неужели я на самом деле думаю, что он может найти себе хорошую работу, где над ним не будут насмехаться? Неужели и вправду такой, как он, может вести нормальную жизнь со всем, что под этим подразумевается?.. Я сказал, что, конечно, может... если он перестанет думать о себе и приведет себя в порядок. Люди не склонны замечать физические недостатки у таких умных и талантливых людей, как он.

— Ты и вправду так думаешь, Томфшон? — Он пристально вглядывался в меня. — Ты не шутишь?

— Сам знаешь, что не шучу, — сказал я. — Ты знаешь, что я говорю правду. Если ты будешь и дальше так жить, тебе некого винить, кроме самого себя.

Он задумался над моими словами, и через несколько дней результат сказался.

Приближалась осень 1930 года, и над Небраской сгущались тучи экономической депрессии. Но политические и деловые лидеры страны продолжали твердить, что это только временный спад производства и экономики. Это только период урегулирования хозяйства и рынка, а процветание буквально за углом и все такое. Чтобы достичь процветания, нужно только «потуже затянуть пояс», «пережить временное снижение уровня продаж» и прочее и прочее.

И наш магазин затянул пояс потуже — точнее, срезав зарплату различным служащим концессии, он затянул потуже наши пояса. И для преодоления вышеупомянутого снижения уровня продаж он развернул серию энергичных кампаний. Каждому клерку на выполнение были выделены квоты по продажам. Они были сформированы в конкурирующие «отряды» с победителем, получающим голубую ленту, или вымпел, или еще что-нибудь в этом роде. Одна «идея по оживлению продаж» следовала за другой. Каждую неделю из главной конторы нам доставляли кучи рекламных материалов — красочные плакаты и вымпелы, карточки на стойку. Одной из моих многочисленных обязанностей было «украшение» магазина этими материалами.