На хвосте Техас - Томпсон Джим - Страница 41

— О, конечно, у нее есть куча людей, которые заправляют всей этой мешаниной. Только в Нью-Йорке ими кишмя кишит целое административное здание. Но даже самые лучшие люди в мире не смогут помочь, если к ним не желают прислушиваться. — Сейвидж хохотнул с мрачным удовлетворением. — Сказал я ей как-то по-дружески еще давно, что она уж больно широко растягивается — вот-вот лопнет. И знаешь, что она ответила?

— Полагаю, что-то весьма и весьма неприятное?

— Ну да, конечно, это можно назвать и «неприятным», хотя, по-моему, слишком мягко для оценки низкопробной матерщины. Хотел ей об этом напомнить, когда она была у нас последний раз с визитом, но у меня язык не поворачивается произносить подобные вещи перед леди, пусть она таковой и не является.

Сейвидж не стал скрывать, что Гаджи Лорд пыталась занять у него деньги, естественно, безуспешно. Банки уже битком набиты ее бумагами и отказываются принимать их наотрез, и она сейчас бьется как рыба об лед, чтобы залезть в карман к кому-нибудь из прежних знакомых. Ей нужны двадцать миллионов — так она, по крайней мере, сказала — и более половины этой суммы срочно.

— Я спросил Гаджи, если ей приходится так туго, то почему бы не наложить арест на имущество Уинни? Но она конечно же никогда ничего подобного не сделает. Возможно, боится доконать сынка окончательно, а кроме того, сдается, он все так просвистел в кулак, что там уже и ловить-то нечего.

— Ну, я так не думаю, — возразил Митч, — учитывая, как он позволяет себе развлекаться.

— Это уж точно, развлечения — его любимое занятие.

Они закончили бутылку, а точнее, расправился с нею главным образом старик. Митч проводил его до двери, и они обменялись рукопожатиями.

— Ну, благодарю, что заскочил, Арт. Встретимся снова, когда я окажусь в здешних краях.

— В любое время, — отозвался Сейвидж. — Только свистни, и я тут же примчусь галопом. Ну как, услышал от меня чего-нибудь полезного?

— Полезного?

— Угу. Например, насчет того, стоит ли тебе ехать завтра на ранчо?

— Ну, что-то не припомню. Но...

— Тогда повторю тебе прямо: не стоит! — Арт твердо кивнул и пошел через холл к лифту, прямой как палка, раскачиваясь на мысках ботинок.

На следующий день в восемь утра Митч отправился на ранчо.

Первые сорок миль он легко проехал по шоссе, затем свернул на проселочную дорогу, которая, постоянно и круто петляя, еще миль через сорок резко оборвалась у подножия небольшой горы.

Вдоль нее в три ряда колючей проволоки тянулся забор. На верхней проволоке висела и со скрипом покачивалась на непрекращающемся техасском ветру ржавая жестяная вывеска:

"ЛОРД.

Держитесь подальше!"

За забором виднелось что-то похожее на вытоптанную тропу, которая вела через колышущиеся заросли травы куда-то в юго-западном направлении. Митч свернул на нее, и днище машины тут же заскребло о почву. Он поехал очень осторожно, все время на самой малой передаче. Машина цеплялась кузовом за землю, билась об ухабы, из-под капота начала выбиваться струйка пара.

Лорды мало проявляли интереса к дорогам. Большей частью они путешествовали на самолете или вертолете. С другой стороны к ранчо подходила ветка железной дороги, по которой доставлялось все, что они покупали, и увозилось предназначенное на продажу. А поскольку они редко пользовались дорогами, то, естественно, и не заботились об их содержании. Местные и окружные власти, ведающие сбором налогов, давно перестали даже пытаться заставить Лордов привести дороги в порядок.

Не прошло и часа, как Митч вынужден был остановить машину, чтобы дать мотору остыть. Подняв капот, он прислонился к бамперу и прочистил глаза от пыли. Потом оглянулся на неровную линию забора с жестянками-предупреждениями «Лорд. Держитесь подальше!», висящими друг от друга на расстоянии в пятьдесят футов, скрипящими на ветру, и подумал: «О'кей, пожалуй, в этом есть доля правды». С каждого пятого или шестого заборного столба свисал выбеленный временем череп быка — наглядное доказательство того, что жизнь на ранчо не мед. Один из них находился от Митча не далее чем в пяти футах. Рога угрожающе нацелились на него под немыслимым углом, а нижняя челюсть отвисла так, словно череп хотел ему что-то сказать.

Вздрогнув, Митч отвернулся и, не сдержавшись, громко спросил сам себя:

— Боже, что я здесь делаю?

Но так и не смог найти на это вразумительного ответа. Он явился сюда потому, что не знал, как еще поступить, но верил — даже из самого, казалось бы, безвыходного положения все-таки можно найти выход. И если ему удастся его найти и использовать, то он сможет остаться в игре и сохранить Рыжую. Ну а если упустит этот шанс один на миллион, что ж, получит пинок под зад. В любом случае хуже не будет.

Митч вновь забрался в машину и поехал дальше, с мрачной решимостью, стиснув зубы, борясь с сосущим под ложечкой страхом. Отступать было нельзя, а поэтому стоило пойти на этот риск, с дальним прицелом на будущее. И все-таки все его инстинкты игрока вопили против этого. Прошло слишком много лет с тех пор, как он вращался в кругах, где признавался только закон дубинки. И теперь Митч с тревогой размышлял, а не забыл ли он еще преподанные ему тогда уроки, и понимал, что вскоре убедится в этом на собственной шкуре.

Тропа с милю или больше шла на подъем, потом вдруг резко спустилась на ровную местность. Грубые, покрытые дубовой порослью утесы, нагромождения камней и провалы вокруг них исчезли, начали появляться кое-какие признаки жизни: сначала бурильные установки, затем телефонные столбы с гирляндами изоляторов и многими линиями проводов, следом быки с белыми мордами, лениво жующие траву и нетерпеливо машущие хвостами. Неожиданно справа появились постройки и откуда-то за ними в небо стрелой взвился самолет, быстро исчезнувший в ослепительной голубизне неба.

Тропа сделала еще один резкий поворот направо и через милю закончилась возле ворот на вытоптанном скотом участке земли. Сразу же за воротами, преграждая дорогу, которая вела дальше на ранчо, стоял джип. Из него торчала толстая антенна радиопередатчика. В джипе за рулем сидел молодой ковбой, разговаривал по радиотелефону. Когда он смеялся, его белые зубы ослепительно блестели.

Ковбой приветствовал Митча, приподняв ружье, которое затем наставил на него, давая понять, чтобы тот и не пытался вылезти из машины. Митч остался за рулем. Через пару минут пастух повесил трубку и направился к нему.

Помимо ружья в руках, у него были кобура с пушкой и патронташ. Митч впервые видел ковбоя в такой экипировке. Парень просунул свою патлатую голову к нему в окошко, оскалил рот в широкой ухмылке и вопросительно промычал: — Гм-м?

Митч объяснил, что хотел бы видеть миссис Лорд и ее сына. Ухмылка пастуха, и так достаточно глупая, ничего не выражающая, стала еще шире.

— Уинни здесь нет. А зачем вы хотите видеть его ма?

— Это мое личное дело.

— Настолько личное, что не можете мне сказать?

— Да, боюсь, это так.

Пастух шевельнул ружьем, поскреб им о бок машины и указал стволом направление.

— Эта дорога ведет обратно в город, мистер. Та же самая, по которой вы сюда приехали.

Тогда Митч поведал ему о чеках, причем во всех подробностях, ибо ничем меньшим этот тип не желал довольствоваться.

Затем он сидел и ждал, слушая, как сердце тревожно колотится в груди, а пастух куда-то названивал из джипа. Это продолжалось достаточно долго, или Митчу так показалось, потому что пастух в основном смеялся в трубку. Наконец он ее повесил, задом отвел джип с дороги и сделал Митчу знак проезжать.

Он так и поступил, врезавшись в ограду для скота. Ковбой просигналил ему, и Митч резко притормозил вровень с джипом.

— Все время прямо, мистер. Мимо никак не проедете.

— Благодарю, — отозвался Митч. — Большое спасибо!

— И никуда не сворачивать! Вильнете в сторону — схлопочете пулю.

Митч кивнул и поехал дальше. Дорога устремлялась вверх. С вершины холма он увидел хаотически разбросанные строения ранчо, в центре которого находилась своего рода резиденция — двухэтажное здание из белого кирпича, крытое тяжелой красной черепицей. Веранда с навесом из той же черепицы тянулась по всей длине первого этажа, создавая тень для стульев и шезлонгов, стоящих на ней в изобилии.