Дикая ночь - Томпсон Джим - Страница 10

Она снова бросила на меня один из своих задумчивых взглядов, прищурив глаза сквозь сигаретный дым:

— Карл. Ведь все будет в порядке, верно? Этот шериф... он... с ним все будет в порядке?

— Почему же нет?

— И ты собираешься учиться в школе?

— Было бы странно, если бы не стал учиться, — ответил я. — Разве не так?

— О, я не знаю! — Она нервно рассмеялась. — Сегодня я с утра сама не своя.

— Все из-за этого города, — заметил я. — Это бывает, когда сидишь в такой дыре и не знаешь, чем заняться. А ты совсем другая. Слишком хороша для такой жизни. Я понял это сразу, как тебя увидел.

— Правда, милый? — Она похлопала меня по руке.

— Мне кажется, ты могла бы где-нибудь петь, — сказал я. — Найти себе работу, чтобы вести жизнь, которой ты достойна.

— Да. Может быть. Не знаю, — ответила она. — Будь у меня приличная одежда и деньги, чтобы принарядиться... Возможно, что-нибудь и вышло бы. Не знаю, Карл. Я слишком долго сидела без дела. Не уверена, что я вообще смогу работать, даже чтобы выбраться отсюда.

Я кивнул. Я сделал еще один шажок. Может быть, в этом не было большой необходимости, но и вреда тоже не было, а польза могла быть немалая.

— Ты еще и боишься, верно? — сказал я. — Боишься, что у жены Джейка Уинроя могут быть проблемы.

— Боюсь? — Она удивленно вскинула брови. — Почему я должна...

Похоже, это ни разу не приходило ей в голову. Теперь я увидел, как эта мысль проникла в нее, осела в глубине и стала разрастаться. Кровь отхлынула от ее лица, губы задрожали.

— Н-но... ведь это не моя вина, я тут совсем ни при чем, Карл! Ведь они не могут... они не станут меня в этом винить, правда, Карл?

— Наверное, — сказал я. — По крайней мере, они не стали бы тебя винить, если бы знали, что ты об этом думаешь.

— Карл! Но что я могу... Господи, милый, мне даже не приходило в голову!

Я тихо рассмеялся. Здесь надо было остановиться. Ее воображение сделает за меня всю работу.

— Боже мой, — сказал я, — уже столько времени. Почти одиннадцать часов, а мы только кончили завтракать.

— Но, Карл, я...

— Забудь об этом. — Я улыбнулся ей. — Что я могу знать о таких вещах? Тебе пора в город.

Я встал и начал убирать со стола. После долгой паузы она тоже поднялась, но не сделала ни шагу к двери. Я взял ее за плечи и слегка встряхнул.

— Я же говорил, — усмехнулся я. — Это место действует тебе на нервы. Тебе надо съездить куда-нибудь на уик-энд.

Она слабо улыбнулась, все еще бледная как стена.

— Было бы неплохо. Только некуда.

— Что-нибудь найдется, — возразил я. — У тебя есть родные?

— Сестра в Бронксе, но...

— Ты с ней в ладах? Она сможет дать тебе алиби, если Джейк начнет расспрашивать?

— Ну, я не... А зачем? — Она нахмурилась, недоуменно моргая; и я подумал, что ошибся в ней или повел дело слишком круто. Потом она рассмеялась тихим, хрипловатым смешком. — Паренек! — сказала она. — Не говорила ли я, что ты жулик? Постой, Карл. Будет довольно странно, если мы оба...

— Не оба, — прервал ее я. — Не волнуйся, я все устрою.

— Хорошо, Карл. — Она быстро кивнула. — Ты не... ты не думаешь, что я шлюха, правда? Просто я...

— Нет, — сказал я. — Ты не шлюха.

— Я живу с человеком так долго, как только могу, но если все кончено, значит, кончено. Я больше не хочу иметь с ним ничего общего. Понимаешь, Карл?

— Понимаю, — кивнул я. — А теперь уходи, ладно? Или, если хочешь, оставайся дома, а я уйду. Нельзя, чтобы мы болтались здесь вдвоем.

— Ладно, милый, уже ухожу. Я... Да брось ты эти тарелки. Руфь все уберет.

— Вы когда-нибудь уйдете, мадам? — спросил я. Она засмеялась, поцеловала меня и ушла.

Я помыл посуду и убрал ее со стола. Потом откопал старый заржавленный молоток и отправился с ним на задний двор. У забора лежал какой-то разбитый ящик. Я вытащил из него пару гвоздей, вернулся к крыльцу и подошел к воротам.

На первый взгляд работа была легкая — просто закрепить на гвоздях разболтанные петли. Но после этого створки наотрез отказались открываться — проще было оторвать их, чем открыть.

Я все еще трудился над воротами, когда из пекарни явился мистер Кендэлл, который вернулся домой к обеду.

— А!.. — воскликнул он одобрительно. — Я вижу, вы очень похожи на меня, мистер Бигелоу. Любите занять себя каким-нибудь делом.

— Верно, — ответил я. — Это помогает скоротать время.

— Я слышал, что прошлой ночью у вас были... э-э... некоторые трудности. Я рад, что вы восприняли их с присущей вам выдержкой. Не хочу, чтобы мои слова позвучали... м-м... самонадеянно, но я принимаю глубокое и искреннее участие в ваших делах, мистер Бигелоу. Я был бы очень разочарован, если бы вы отказались от своих планов из-за выходки пьяного дурака.

Я ответил «да», или «спасибо», или что-то в этом роде.

— Ну что ж, — сказал он, — пойдемте в дом? Полагаю, обед уже готов.

Я ответил, что только что закончил завтракать.

— Боюсь, вам придется обедать в одиночестве, мистер Кендэлл. Миссис Уинрой отправилась в город, а мистер Уинрой, как видно, тоже не придет.

— Я поговорю с Руфью, — быстро сказал он. — Бедняжка вечно страдает из-за всяких пустяков.

Он вошел внутрь, а я вернулся к работе. Через минуту он снова появился на крыльце.

— Мистер Бигелоу, — позвал он. — Вы не знаете, где может быть Руфь?

— Я ее сегодня не видел, — ответил я. — А что, она должна прийти домой к полудню?

— Разумеется, должна! Обязательно! — Он говорил немного недовольным тоном. — Ее утренние занятия заканчиваются в одиннадцать, и она всегда приходит сюда в половине двенадцатого, чтобы приготовить обед.

— Ясно, — сказал я и снова поднял молоток. Он начал беспокойно ходить у крыльца.

— Не понимаю, — нахмурился он. — Она всегда приходит в половине двенадцатого. Она должна приготовить обед и убрать постели, прежде чем снова отправится в колледж.

— Понятно, — кивнул я. — Вот как, значит, она делает.

Я закончил чинить ворота. Я закурил сигарету и присел на ступеньки отдохнуть.

Руфь. Руфь... После этой ночи я боялся с ней встретиться. Она сама хотела этого, пришла ко мне тайком — да, да, сама пришла — и потом сказала, что все в порядке. Но эта беззащитная, эта беспомощная — эта детская...

Но теперь я хотел ее увидеть. Я хотел этого больше всего на свете. Словно вместе с ней ушла и часть меня.

Я погасил сигарету. Выбросив ее, я закурил другую. Я подумал о том, как она — совсем как я — ковыляет на этом костыле, опустив голову, боясь смотреть на людей и боясь, что они смотрят на нее. Ты делаешь все, что можешь, но этого все равно недостаточно. Ты низко склоняешь голову и сжимаешься в точку. Стараешься поскорее прошмыгнуть мимо...

Я встал и пошел вокруг дома. Я почти побежал... Кендэлл сказал, что она всегда приходит в половине двенадцатого. Ей надо быть здесь, чтобы выполнить работу, которую она должна сделать. И она торопится, чтобы успеть. Она спешит изо всех сил.

Я распахнул наружные ворота и взглянул на улицу, убегавшую вдоль высокой ограды. Как раз в этот момент она повернула на улочку, хватаясь за забор и орудуя костылем вместо трости.

В этот момент меня замутило еще сильней, чем утром. Но потом тошнота вдруг прошла и сменилась гневом. Я побежал ей навстречу, проклиная весь свет и каждого его жителя.

— Ради бога, дорогая! — Я выхватил у нее костыль и перекинул ее руку через свое плечо. — Тебе плохо? Постой, давай посмотрим, что...

— Нет! — простонала она. — Нет, я просто обопрусь на тебя, вот так...

Ее лицо было испачкано, левая сторона пальто измазана в грязи и пыли. Очевидно, у нее развинтился костыль, она упала и тяжело ушиблась.

— Где это случилось? — спросил я. — Почему ты не позвала на помощь? Господи, малышка, ты не должна...

— Быстрее! — сказала она, тяжело дыша. — Пожалуйста, Карл.

Я поспешил, позволив ей использовать меня в качестве опоры. И перестал задавать ей дурацкие вопросы. Какая разница, где это с ней случилось, сколько кварталов она сюда тащилась — два или шесть, две тысячи миль или шесть тысяч?