В поисках энергии. Ресурсные войны, новые технологии и будущее энергетики - Мацак Олег - Страница 44

Пожалуй, наиболее разрушительные последствия имело разграбление электроэнергетической системы, от которой зависела вся экономика. Вандалы срезали провода, валили опоры линий электропередачи и отвозили награбленное в Иран или Кувейт, где продавали как металлолом. Мародеры проникли даже в помещение пункта автоматизированного управления подстанции, откуда осуществлялось управление электросетями Багдада. Без электричества остановились многие нефтепромыслы и три оставшихся нефтеперерабатывающих завода. Не работали системы ирригации, от которых зависело сельское хозяйство17.

Несмотря на массовые грабежи, в первые несколько месяцев казалось, что оккупация приносит результаты. А иракские нефтяники были настолько изобретательны, что даже в этих невыносимых условиях они сумели восстановить добычу и превысить план. К концу лета в некоторых комментариях начали появляться триумфальные нотки в сочетании с растущей уверенностью в том, что Ирак действительно может стать предвестником «нового» Ближнего Востока.

Мятеж и гражданская война

Далее, однако, события пошли не по плану. Поначалу Рамсфелд заявил, что появившиеся в Ираке повстанцы «обречены на провал». Но в скором времени командующий американскими силами в Ираке уже говорил о «классической партизанской войне», и один из представителей Великобритании предостерег о «новой угрозе» – «диверсиях, нацеленных на инфраструктуру». Безработица достигала 60 %. Но, несмотря на очевидные риски, она не была в числе основных экономических приоритетов. Американские власти сосредоточились на быстром преобразовании Ирака с его преимущественно государственной экономикой в страну со свободным рынком. Тем временем, как предупредил один американский генерал, «освободители» постепенно начали превращаться в глазах иракцев в нечто совсем иное, а именно – в «оккупантов».

Осенью 2003 г. начался новый, более трудный период. Кто-то впоследствии будет называть его мятежом, кто-то – гражданской войной. По ходу дела тут переплеталось все – и гражданская война между шиитами и суннитами, и мятеж, поднятый баасистами и другими суннитскими активистами, к которому постепенно присоединялось все больше безработных молодых людей (за $100 и даже за $50 они соглашались воевать против американцев)18.

К весне 2004 г. это переросло в войну против оккупантов. Вооруженные группировки ожесточенно воевали друг с другом. Страну наводнили иностранные джихадисты. Убийства и ответные убийства из мести стали повседневной реальностью. Бомбы на обочинах дорог уносили все больше человеческих жизней. Рядом с ресторанами и офисами взрывались начиненные взрывчаткой автомобили. Оккупационные власти удалились в безопасную и хорошо охраняемую Зеленую зону. В мае 2004 г. Джереми Гринсток, представитель Великобритании в Багдаде, с сожалением заметил, что Бремеру, как главе американских оккупационных властей, на рабочем столе стоило бы поставить табличку с напоминанием: «Безопасность и рабочие места, глупый»19.

Нефтяная промышленность к тому времени уже несла потери. Бывшие баасисты сделали саботаж в отрасли одним из ключевых пунктов. Мятежники подрывали трубопроводы, из-за постоянных диверсий была остановлена экспортная магистраль, идущая в Турцию и к Средиземному морю. Радужные ожидания в отношении быстрого увеличения поставок иракской нефти рухнули.

Осенью 2003 г. истек срок полномочий Филипа Кэрролла на посту главного советника при Министерстве нефтяной промышленности Ирака, и он вернулся в США. На его место был назначен Роберт Макки, бывший глава по разведке и добыче в ConocoPhillips.

«Как только я приехал туда, я сразу увидел, что нам попросту не хватает людей, чтобы делать хотя бы самое необходимое, – сказал Макки. – Было разрушено все. Не было полиции, порядка, судов, инфраструктуры, не было даже воды и электричества. Каждый день был битвой в прямом и переносном смысле. Вы приезжали утром на работу, и первое, о чем узнавали – это, где что взорвано или разграблено. Сначала нужно было решить, как это исправить, и только потом браться за более важные стратегические вопросы».

Не упрощали ситуацию и порядки в американском правительстве. «Из-за всех этих бюрократических процедур по проведению торгов и заключению контрактов дела продвигались с черепашьей скоростью, – вспоминал Макки. – Это было самым обескураживающим из всего, с чем мне пришлось столкнуться»20.

Крушение надежд на Ирак

В 2004 г. объемы добычи из-за царившего в стране насилия, экономического хаоса и перебоев с электричеством были более чем на 20 % ниже довоенного уровня. Экспортные поставки постоянно прерывались. Один раз двоим террористам-смертникам удалось подобраться на надувной моторной лодке почти к ключевому экспортному нефтяному терминалу, находящемуся в море, но лодка взорвалась на подходе. Катастрофы не случилось. После этого военно-морское патрулирование было значительно усилено.

Активизация повстанцев начала сказываться на мировом рынке нефти21. Сокращение объемов и временные остановки экспорта стали обычным делом. На протяжении нескольких лет после вторжения добыча нефти в Ираке составляла в лучшем случае две трети от возможной. Только в 2009 г. Ирак сумел выйти в годовом исчислении на довоенный уровень 2001 г., что, однако, было значительно ниже потенциала, которого можно было достичь при необходимых инвестициях. Перед войной надежды возлагались на то, что увеличение поставок иракской нефти будет способствовать стабилизации мирового нефтяного рынка. Но на деле все оказалось совершенно иначе, и осажденная нефтяная индустрия Ирака внесла свою лепту в глобальное нарушение поставок нефти.

Осенью 2003 г. Фил Кэрролл, который завершил свою миссию в Ираке и возвращался домой в Хьюстон, остановился в Вашингтоне, чтобы нанести визит в Пентагон. Его принял министр обороны Дональд Рамсфелд. У министра было к Кэрроллу два вопроса: «Вам там понравилось?» и «Что нового вы там узнали?» На этом его интерес заканчивался. Кэрролл вернулся домой.

Глава 8

Шок спроса

В спокойные полуденные часы под безмятежным солнцем Оклахомы на горизонте не было ни облачка «волатильности». Взору открывались лишь резервуары с нефтью, сотни резервуаров, усеивавших окрестные холмы, новые и 70-летние, серебристо-белые и ржаво-оранжевые, в каждом из которых было более полумиллиона баррелей нефти.

Здесь физически находился мировой центр ценообразования на нефть. Это был терминал Кушинг, штат Оклахома, ключевой пункт сбора легкой малосернистой нефти, известной как западнотехасская средняя нефть, или, в английской аббревиатуре, – WTI. Именно эта нефть ежедневно упоминается в новостях: «Цена закрытия на нефть марки WTI составила…»

Кушинг объявил себя «нефтепроводным перекрестком мира», как гласит надпись на главном въезде в город. Через этот тихий городок проходит целая сеть трубопроводов, по которым со скоростью 6 км/ч нефть из Техаса, Оклахомы, Нью-Мексико, Луизианы, с побережья Мексиканского залива, из Северной Дакоты и Канады течет в резервуары Кушинга. Оттуда сырая нефть поступает на нефтеперерабатывающие заводы, где из нее производят бензин, реактивное и дизельное топливо, мазут, т. е. продукты, незаменимые в жизни людей. Но не это придает Кушингу такую значимость. В конце концов есть и другие места, через которые проходит еще больше нефти. Уникальность роли Кушинга в новой глобальной нефтяной отрасли объясняется тем, что нефть марки WTI является общепризнанным эталоном, относительно которого устанавливается цена на другие марки.

Вскоре после своего открытия в 1912 г. месторождение Кушинга было признано «Первым среди нефтяных месторождений». Одно время здесь добывалось почти 20 % всей американской нефти. Кушинг превратился в классический образец бурно растущего нефтяного города начала XX в., где, как писал в то время один журналист, «каждый настоящий мужчина болел нефтяной лихорадкой»1.