Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Православие для многих. Отрывки из дневника и другие записи - Ельчанинов Александр "протоиерей" - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

Эта ли беспечность во внешних обстоятельствах жизни или его душевное здоровье были тому причиной, но он сохранял что-то удивительно молодое во всем своем облике.

Его тесть вспоминает о нем: «Разве был в нем хоть малейший признак старости? – Он не только оставался все тем же, но становился как будто все моложе и моложе душой. Да даже физически – разве можно было сказать, что это человек уже перешедший за 50 лет тяжелой трудовой жизни, всегда переполненной непосильной работой, ни на минуту не отвлекавшей его от постоянного внутреннего горения».

Но умер он сравнительно рано, всего пятидесяти трех лет, полный сил и планов жизни: только что его перевели из Ниццы в кафедральный собор Парижа.

Он умер в Париже 24 августа 1934 года от прободения язвы желудка, вызвавшего сложное внутреннее заражение, длившееся 5 месяцев.

Умер в больших страданиях.

О его болезни и смерти также скорее всего представляется возможным говорить словами его друзей, следивших за этой трагической эпопеей.

«Иногда, помимо общего ощущения ужаса и трагизма смерти, мы чувствуем еще нечто другое. Жизнь окончена, подведена черта. Земной путь весь перед нами, и мы видим какую-то внутреннюю логику этого пути, его особую многозначительность и поучительность для нас. Эти мысли остро переживались у гроба отца Александра. Воистину, он был человеком «большой Судьбы», которая определяется внутренней гармонией пройденного пути, близостью Божьего замысла о человеке к тому, как человек этот замысел осуществил в жизни. Для знавших отца Александра не могло быть сомнения в его причастности к «большой Судьбе». Он был представителем того культурнейшего слоя русского общества, которое определило собой духовный облик и мысль блестящего начала XX века. Свой жизненный путь отец Александр завершил среди нас и, смею думать, раскрыл его в совершенной полноте христианской смиренной праведности. Через многие годы блестящей педагогической деятельности, через сложные переживания утонченной русской религиозно-философской мысли подошел он к священству мудрому, зрелому, смиренному и простому. Таковы были мысли о почившем, таким казался подведенный итог этой «большой Судьбы».

В гробу, в золотом иерейском облачении, с большим медным крестом в руках, с лицом спокойным и кротким, запечатленным высшей мудростью, лежал человек, сумевший раскрыть и осуществить себя перед Богом и людьми, показавший нам, как путь из Афин может привести в наши дни душу к небесному Иерусалиму.

Человечески смерть всегда трагедия и утрата, особенно для семьи, для близких. Но в этой смерти, помимо человеческого, открывалось и Божеское: полновесный плод человеческой праведности и человеческого подвига вручался в руки Творца» (Монахиня Мария).

Таким рисуется образ отца Александра в изображении его близких и друзей, но лучше и полнее всего, думается, отразился он непосредственно в его книге, которая, несмотря на свою отрывочность и краткость, есть все же обращенный к нам его собственный живой голос.

Тамара Ельчанинова

Отец Александр Ельчанинов

24 августа 1934 г. скончался после долгой и мучительной болезни отец A.B. Ельчанинов. Смерть вырвала его в полноте сил, когда он готовился вступить на новое поприще пастырского служения в Парижском кафедральном соборе, куда он призван был митрополитом Евлогием после внезапной смерти отца Г. Спасского. Болезнь, жестокая и неожиданная, поразила его и, как хищный коршун, выпила из него все жизненные силы. Казалось, отяготела на нем десница Господня, и, как Иов на гноище, лежал он на одре болезни, который сделался для него и одром смерти. Все, что могла сделать человеческая помощь и самоотверженная любовь, было сделано для него, но Господь судил призвать праведника в Свою обитель, и туда возлетела его светлая, чистая и праведная душа, не удержанная человеческими усилиями. Судьбины Божий неисповедимы, и не о нем, упокоившемся, в стране живых ныне надо сожалеть, а о себе самих, без него оставшихся. Ибо горькая утрата для живых есть его уход от нас. Я не позволю себе здесь касаться святыни скорби его собственной семьи, но его духовная семья простиралась далеко и широко за пределы этой последней. Он был священник и пастырь, связанный нитями духовноотеческой любви с множеством душ, которые теперь почувствуют себя осиротевшими, потерявшими кроткого и любящего отца и друга. Эти слезы и эта любовь ведомы только небу, о них не будет рассказано в летописях истории, хотя то, что совершается в сердцах, есть самое важное, что вообще происходит в жизни. Не только по личным качествам, пастырской призванности и одаренности совершенно исключительной, но в особенности по-своему типу, отец Александр как священник, представлял собой явление необычайное и исключительное. Ибо он воплощал в себе органическую слиянность смиренной преданности Православию и простоты детской веры со всей утонченностью русского культурного предания. Он был одним уже из немногих в эмиграции представителей старой русской культуры, достигшей перед революцией, в особенности в тех петербургских и московских кругах, в которых он вращался, своего рода зенита. Здесь биография почившего вплетается в историю этой русской культуры, о чем пишущий эти строки может быть и историческим свидетелем.

Мое знакомство со студентом, сначала Петербургского университета, а потом Московской академии, A.B. Ельчаниновым относится к эпохе примерно 30 лет тому назад в Москве. В это время выделялась и обращала на себя внимание молодая группа мыслителей, писателей и церковных деятелей, связанных между собой не только личной дружбой, но и товариществом по школе. Судьбе было угодно, чтобы на одной школьной скамье в Тифлисской гимназии сидели такие люди, как великий русский ученый и богослов отец Павел Флоренский, безвременно скончавшийся философ Вл. Эрн и будущий священник и педагог A.B. Ельчанинов, которые затем в северных столицах, но преимущественно в Москве, продолжали свою школьную связь. Все они – каждый по-своему – определились в новом для того времени, но исторически давно жданном религиозно-культурном типе, который естественно примыкал к более старшему поколению того же характера плеяды мыслителей, писателей, богословов, поэтов нашего поколения (Тернавцев, Бердяев, Карташев, Вячеслав Иванов, Гершензон, Розанов, князья Трубецкие и др.). К ним же естественно присоединились и их молодые сверстники, как священник С. Свенцицкий, Андрей Белый, священник С.М. Соловьев, А. Блок и др. A.B. Ельчанинов был любим и принят одинаково в кругах литературной Москвы и Петербурга, и везде с радостью встречалось появление студента с лучезарной улыбкой, с особой скромностью и готовностью слушать и запечатлевать эти бесконечные творческие беседы. В дружеских кругах его звали Эккерманом при Вяч. Иванове, а затем при отце П. Флоренском, с которым он вместе жил в Сергиевом Посаде (кажется он и сам шутя, применял к себе это название). Начало этого века отмечено в истории русской мысли возникновением так называемых религиозно-философских обществ, сначала в Петербурге, затем в Москве, а позже и в Киеве. В них находили для себя выражение новые борения и искания с их проблематикой и идеологией. Московское религиозно-философское общество «имени Владимира Соловьева» было основано осенью 1905 года, и первым его секретарем и неизменным сотрудником явился A.B. Ельчанинов (принимавший участие до того и в Петербургском религиозно-философском обществе), и он оставался на этом посту, пока для этого была внешняя возможность, неся по преимуществу невидимую, но незаменимую организационную работу. Это была в то же время активная проповедь христианства, борьба с безбожием интеллигенции в ее собственном стане – особая задача, выпавшая на долю нашего поколения и разрешавшаяся с посильной искренностью и энтузиазмом, хотя и без решительной победы, если судить по теперешнему разгулу старого интеллигентского, разлившегося в массы атеизма. A.B. Ельчанинов вместе с друзьями служил уже здесь делу христианской миссии, которому позже отдал себя всецело как священник. Одновременно возникали и иные начинания в области религиозно-политической, с которыми A.B. Ельчанинов также был связан через своих друзей. Здесь речь шла об идейном и практическом преодолении традиционной идеологии, сливавшей и отождествлявшей политический абсолютизм с Православием. Но собственное призвание А. В. Ельчанинова было всегда не литературное, но личное общение с людьми, в частности с молодыми душами. Он был педагогом по призванию, и уже тогда было известно, какой исключительной любовью пользовался молодой студент среди своих учеников. И эта черта – особый интерес к воспитанию и умение установить личную связь и дружбу между воспитателем и воспитываемым – была особым даром отца Александра. Этой своей потребности он нашел удовлетворение позднее на поприще педагогическом, став во главе частной гимназии в Тифлисе.