Будда. История и легенды - Томас Эдвард - Страница 33

7. Монахиня не должна осуждать или ругать монаха ни под каким предлогом.

8. Начиная с этого дня, слова (то есть официальные заявления) монахинь, обращенные к монахам, запрещены, слова монахов, обращенные к монахиням, не запрещены.

Ананда вернулся, приветствовал Будду, сел рядом и рассказал ему, что Махападжапати приняла правила. Будда ответил: «Если бы женщины не приняли уход от мира к жизни в учении и уставе, религиозная система (брахмачарья) существовала бы долго, доброе учение пребывало бы на протяжении тысячи лет, но, раз женщины уходят от мира, система не будет существовать долго, и доброе учение сохранится лишь на протяжении пятисот лет. Ведь грабителям легко вломиться в дома, где много женщин и мало мужчин, и точно так же в учении и уставе, жить в которых уходят женщины, религиозная система не будет долговечной[203]... Ведь в большом водоеме делают дамбу, чтобы вода не переливалась через край, и подобно этому, Ананда, я установил для монахинь эти восемь Строгих правил, которые они не должны нарушать за всю свою жизнь».

Этот приговор целесообразности посвящения женщин в монахини, несомненно, отражает свойственные сангхе представления. Этот же подход прослеживается в истории о Первом соборе, в конце которого Ананда был вынужден просить прощение за ряд проступков. В частности, он заявил, что не считает проступком свои уговоры, целью которых было посвящение в монахини Махападжапати, воспитавшей Будду, но, тем не менее, признает свою вину из верности почтенным участникам собора.

В буддийской традиции нет истории женской сангхи. В рассказе о смерти Будды монахини не упоминаются лишь в формальном описании сообщества как состоящего из монахов, монахинь, мирян и мирянок[204]. То, что мы о них знаем, исходит непосредственно из разрозненных легенд и из набора правил для монахинь в Винае. По-видимому, Ольденберг считает, что рассказ о Махападжапати имеет историческую основу. Тем не менее подобная легенда вполне могла быть создана специально для объяснения исторического факта образования сангхи. Наиболее подробный разбор вопроса о женской сангхе принадлежит мисс М.Е. Лулиус ван Гоор, которая полностью отвергает эту легенду[205].

Хотя основание сангхи монахинь состоялось на пятом году пастырства Будды, Ананда в изложенном выше предании предстает спутником Будды. Это не соответствует традиции, согласно которой он достиг этого положения только на двадцатом году, когда Будда поселился в Саваттхи. С другой стороны, вряд ли возможно отнести смерть Суддходаны к такому позднему времени. Причина, по которой возникла легенда, что первой монахиней была Махападжапати, очевидна; но она не могла беспрепятственно стать монахиней до смерти своего мужа. В рассказах, относящихся к еще более позднему времени, говорится, что тогда же были приняты в сангху жена Будды Бхадда Каччана и дочь Махападжапати Нанда. В «Тхеригатхе» сказано более чем о семидесяти монахинях[206]. Двадцать монахинь, упомянутых вместе с Махападжапати в списке восьмидесяти великих учеников, можно было бы с большей вероятностью считать историческими лицами, но все, что мы о них знаем, исходит из того же набора легенд, что и в комментарии к «Тхеригатхе». Кхема была женой Бимбисары и, согласно традиции, наставляла царя Пасенади[207]. Дхаммадине, «главе тех, что рассуждают об учении», приписывается целая сутта[208]. Киса Готами, «Тощая Готами», согласно одному из рассказов, была дамой, которая произнесла стихотворение во славу Будды, когда он с триумфом въезжал в Капилаваттху непосредственно перед уходом из мира. В комментариях, что она родилась и вышла замуж в Саваттхи. Ее сын умер в том возрасте, когда только начинал играть. Скорбя, она посадила его на бедро и ходила всюду, прося для него лекарства. Некий мудрый.человек подумал, что о таком лекарстве может знать только Будда, и послал ее к нему. Будда сказал: «Ты хорошо поступила, придя сюда за лекарством. Пойди в город и достань горчичное семя в доме, где никто не умирал». Она ушла, ободренная, но скоро обнаружила, что Будда, сочувствуя ей, хотел, чтобы она узнала правду. Она отправилась на кладбище, положила там свое дитя и, взяв его за руку, сказала: «Сынок, я думала, что смерть приключилась только с тобой, но это не так, она приходит ко всем». Там она оставила его и вернулась к Будде, который спросил ее, не достала ли она горчичного семени. «Это сделано, Господин, — сказала она, — поддержи меня». Будда ответил:

«К нему, чье сознание направлено на

Любовь к детям и к скоту,

Как спящее селение заливает вода,

Точно так приходит смерть и завладевает им.»

Тогда она оказалась на ступени Входа в поток и попросила о посвящении. Достигнув архатства, она стала «первой из тех, кто носит грубые одежды».

Утверждали, что во время Будды существовали небуддийские отшельницы, что нельзя опровергнуть, хотя никаких исторических свидетельств в пользу этого не существует. О таких отшельницах действительно есть рассказы в комментариях, составленных в то время, когда между буддистами и джайнами было серьезное соперничество, причем у тех и у других существовала община монахинь. Сказано, что Сарипутта обратил джайнскую девушку Патачару, которая предложила выйти замуж за того, кто победит ее в споре, если он будет мирянином, или присоединиться к его сангхе, если он будет монахом. Судя по всему, это та самая Патачара, о которой в другом месте рассказывается совсем другая история[209]. Печально известная Чинча не названа джайнкой, она была ученицей (манавика) в каком-то отшельническом ордене. Члены враждебной буддизму секты убедили ее притвориться, что она ходила к Будде в Джетавану, и затем симулировать беременность. Ее ложь была разоблачена при помощи бога Сакки. Тогда земля разверзлась и поглотила ее, и она оказалась в самом нижнем из адов[210].

Похожая история рассказывается о Сундари, отшельнице (париббаджика). Члены ее секты также склонили ее притвориться, будто она ходила к Будде в Джетавану. Затем заговорщики подстроили ее убийство. Труп девушки был найден в Джетаване. Когда монахов Будды обвинили в убийстве и осудили, Будда сказал на это:

«В ад отправляется тот, кто говорит о небывшем,

И тот, кто, совершив, говорит, что не делал,

И в другой жизни та же судьба выпадает

В следующем мире тем, кто подло поступит.»

Тогда люди сказали, что сыны шакьев не могли сделать этого, и в течение недели слухи умолкли. Согласно комментариям, наемные убийцы напились и, ссорясь открыли истину. Царь узнал об этом через своих шпионов и вынудил заказчиков убийства провозгласить об истинном положении дел по всему городу. Тогда слава Будды возросла еще больше[211].