Вспышка - Желязны Роджер Джозеф - Страница 74

В корпусе имелись электрические моторы для привода лебедок, но он и Финли ворочали здоровенными рычагами с минимальным гашением гравитации, по сравнению с составлявшим 0,3 от единицы гравитации, вращением корабля. Питер понял в чем дело, едва попытавшись включить переносную рацию.

— Работы непочатый край, — поведал Питер Финли, решив немного поговорить в открытом эфире. — Жаль, что я ни на минуту не могу снять шлем и утереть пот с лица. Я становлюсь просто дураком.

— Я… ты… точно! — было все, что Спивак сумел услышать от напарника. Глядя как открывается и закрывается рот за прозрачным стеклом шлема, Питер понимал, что Финли сказал гораздо больше, однако каналы связи уже заполнялись помехами от первых раскатов надвигающегося шторма.

Питер почувствовал неожиданную благодарность к дизайнерам корабля за то, что они поставили старую, работающую по вызову, модель регулятора воздуха и не стали прибегать к новейшим достижениям типа электронной логики. Он сомневался, однако, в отношение температурных датчиков в климатических цепях корабля. Человек может умереть от теплового удара, а может и остаться в живых.

Двигая шкивом и талями в полутемном грузовом отсеке корпуса, Питер имел много времени для размышлений над целым рядом вопросов.

К примеру, почему квадратные километры фотогальванической пленки могут пострадать от магнитно-наведенного тока, когда они натянуты над пятью вращающимися корпусами, а не когда свернутые, лежат в трюме. Разве керамическая и углеродно-волокнистая оболочка корабля сумеют защитить против магнитного поля? А изолированные кабели будут по-прежнему связывать панели с большими параллельными цепями, даже будучи замкнутыми на себя, разве не так? Это тоже были вопросы, относительно которых Питеру Спиваку следовало «прикрыть рот и слушать дальше». Все, что ему нужно было знать, так это как пришвартовать вверенный Уиверном груз.

Еще один вопрос, который занимал Питера касался того, что собирается делать экипаж после того, как облако быстродвижущихся ионов пройдет через «Юлу». В настоящий момент капитан и первый помощник отключали все системы корабля. Что будет когда их снова попытаются запустить после бури и вдруг обнаружат, что те перегорели? Может быть, стоит оставить небольшую часть напряжения в состоянии ожидания на время шторма? Разве играет какую-нибудь роль факт, что единственный ток, проходящий через силиконовые пути, будет поступать из случайных внешних полей, а не от основного источника? Может быть, у функционирующих систем большой шанс устоять? Разве поможет то, что все системы вернутся в состояние элементарных схем, моделирующих поведение электронов на различные воздействия?

Питер Спивак был геологом и специалистом по тектонике, а не электриком. Он не мог дать ответы на поставленные себе вопросы. Вероятно, что единственное, на что он способен в этом путешествии, так это вращать дурацкую лебедку. Возможно, физический труд избавит его от опасений и успокоит метущийся ум. Если так, то помощник капитана оказался весьма мудрым.

Если бы это сработало.

Двести…

Четыреста…

Шестьсот…

Восемьсот…

Бумажные банкноты, старомодные, но столь незаменимые в подобных случаях, Урбанов вложил в руку Майкла Уорски. Рука пилота не блистала белизной. Ногти были черными от грязи, а на запястье виднелась большая царапина. У Уорски было квадратное лицо, заросшее густой черной щетиной. Он напоминал старого поляка из тех частей Польши, которые Российская империя так и не удосужилась отдать Содружеству.

Незаменимый кассир Уильям Блэйр, стоя рядом с Урбановым наблюдал за передачей денег, подсчитывая банкноты, менявшие хозяев, кивками головы.

Когда счет пошел за тысячу двести, темные круги под светло-голубыми глазами пилота, выдававшие его сильное переутомление, стали хищно подергиваться.

На тринадцатой купюре Урбанов остановился с таким выражением лица, как будто отдал последние деньги.

— Этого более, чем достаточно, — заметил юрист.

Уорски пожал плечами:

— Вы все равно отправляетесь на обратную сторону. Там заработать легко.

— Это честная цена, — возразил Блэйр.

— А где корабль?

Пилот кивнул головой в сторону проема в стене рядом с люком, предназначенным для прохода людей. Урбанов подошел поближе и посмотрел внутрь. В конце залы его взору предстало нечто, напоминавшее паука, у которого из восьми ног осталось четыре. Шарообразный корпус заканчивался огромным раструбом для отработанных продуктов единственной реактивной камеры сгорания. К толстому металлическому концу в нижней части были приделаны держатели, оканчивающиеся огромными клешнями. Прямо над головой паука виднелся небольшой маячок. В его тусклом свете Урбанов заметил, что в кабине лишь одно кресло.

— Я доберусь на этом до Луны?

— Без проблем. Туда и обратно и никакого груза, — ответил пилот.

— Это наш буксир, мистер Урбанов, объяснил Блэйр. — У двигателя достаточно мощности, чтобы вывести практически всю станцию на орбиту.

— Условия размещения?

— Я за рулем. Вы спите в шлюзе.

— Сплю?

— Мне придется погрузить вас в сон, иначе вы заберете слишком много воздуха.

— Система подачи воздуха, — счел нужным снова вмешаться кассир, — рассчитана на одного человека. Но не волнуйтесь. Мы дадим вам порцию «Сладкой мечты», и вы весь полет проспите как убитый.

— Но это же запрещенный наркотик!

— Я же сказал: не волнуйтесь. Вы проснетесь где надо, готовый справится с целой хоккейной командой. Или… вам придется провести два-три дня с остальными пассажирами.

— Когда мы отправляемся? — осведомился Урбанов.

— Как только вышка даст разрешение.

— Но я думал… — юрист снова повернулся к Блэйру.

— Мы изобретаем небольшое происшествие. Один из наших «шаттлов» до точки Лагранжа, под названием «Принцесса Дакара», передаст сообщение о скорой потере орбиты. Тогда Майклу придется вылететь и исправить положение дел. Есть буря или нет, но правление не допустит, чтобы одно из главных вложений капитала болталось неизвестно где. Но как только Уорски вылетает из шлюза, он направляется к Луне, и его никто не сможет остановить.