Маска Локи - Желязны Роджер Джозеф - Страница 28

– О мой Господин, эти люди были найдены на дороге в Яффу.

– И?

– За эту дорогу отвечает Харис эль-Мерма. Все проезжающие по ней, должны получить наше разрешение и заплатить пошлину. Они не заплатили.

– Вы не смогли получить с них плату?

– О мой Господин, у них ничего не было.

– Совсем ничего?

– Не было денег, а оружие не бог весть какое ценное. У одного было вот это… И мужчина вытащил старый кошелек палевой кожи из-под своей одежды.

– Дай-ка его сюда, – приказал Саладин.

Бедуин передал кошелек. Внутри него был твердый кусок, похожий на камень. Султан развязал кожаные ремешки и достал содержимое. Это был кусок дымчатого кварца, гладкий, как обкатанная водой галька. Он был тяжелый и теплый, вероятно, сохранил тепло тела бедуина. Саладин рассматривал его в солнечных лучах, которые проникали через крышу шатра.

Коленопреклоненный франк судорожно вздохнул и задержал вздох.

Свет входил в кристалл и таял там, не проходя через него и не преломляясь на гранях. Что-то темное находилось в центре кристалла – пятно, которое лишало его той ценности, которую мог иметь такой большой кристалл.

Саладин опустил его в кошелек и передал бедуину.

– Отдай ему этот камень. Он не стоит денег.

– Слово моего Господина – закон.

– Я заплачу пошлину за этих двоих.

– Благодарю тебя, мой…

Саладин прервал его и повернулся к франку.

– Вы христиане.

– Я христианин, – арабский, на котором говорил человек, был таким же нечистым, как камень, но удивительно было слышать родной язык в устах европейца.

– А этот полукровка твой слуга?

– Мой подмастерье, сэр. И мой друг.

Саладин пожал плечами. Кого заботит, кому предан этот неверный?

– Что за дело у вас в Яффе?..

– Меня послал мой хозяин, чтобы выяснить спрос на лошадей… лошадиное мясо.

– Ты не похож на купца. Возможно, ты воин, судя по твоей одежде, однако у тебя не тупой взгляд. Ты был воином?

– Меня учили воинскому искусству, но я не слишком преуспел в нем.

– Кого интересует, что думает неверный о своих достоинствах?

– Хорошо, когда человек знает пределы своих возможностей, – сказал Саладин.

– Ты можешь ехать. В Яффу. Насчет лошадиного мяса.

Мужчина в знак признательности коснулся головой пола шатра, как делают мусульмане на молитве.

– Но запомни, христианин. Ты должен уехать из этой страны до конца года. Весь твой род должен уехать. Сейчас между нами война – последняя война. Мой тебе совет – не покупай молодых лошадей или не покупай их слишком много, или ты никогда не получишь за них настоящую цену… Ты понял, что я сказал?

– Нет, мой Господин, – заикался мужчина.

– Я не буду тебе объяснять. Теперь можешь идти.

Саладин повернулся и дал знак Мустафе. Определенно, уж пора было совершить молитву.

– Живы ли мы, Мастер Томас? – бедуины освободили Лео от его старой кобылы и теперь он раскачивался на спине верблюда, который постоянно старался куснуть его за колени.

Французский конь Амнет был обменен под угрозой оружия на старого верблюда с разбитыми копытами и застарелыми болячками на ногах. Животное дышало так тяжело, что у Томаса рука не поднималась ускорить его движение, стукнув его хорошенько.

– Похоже, мы живы, – ответил Амнет.

– Я думал, что Саладин назначил цену за каждого тамплиера.

– Да, это так.

– Но он отпустил вас.

– Я же не представился ему.

– Да, но он мог видеть след от креста, который вы спороли с туники. Я заметил, что он очень внимательно его разглядывал.

– Но я вел себя униженно в его шатре, и он решил, что я украл ее. О человеке судят по его делам и разговору, не по одежде. Даже сарацины это понимают.

– Почему он отпустил вас? Кажется, он принял решение после того, как подержал кристалл.

– Ты заметил это, не так ли?

– Я замечаю все, Мастер. Как вы и учили меня.

– Я усердно молился, чтобы он отпустил нас. Это дар небес, что он не забрал Камень.

– Этот Камень так важен для вас? Почему?

– Ах, Лео! Хватит вопросов. Ты должен оставить мне что-нибудь, чему я еще могу научить тебя.

– Если так, хорошо. Я могу подождать. Но не слишком долго.

– Для чего мы нужны вам? – взревел Роджер, Великий Магистр ордена госпитальеров. Его голос гремел под сводами трапезной в обители в Яффе.

Собравшиеся рыцари зашумели. До Амнета донеслось: «Слушайте, слушайте!», «Никогда!», «Не хотим!»

– Только сам папа может приказать госпитальерам сражаться, – продолжал Роджер более спокойным тоном. Было ясно, что он он чувствует себя обязанным что-то объяснять или оправдываться перед посланцем типа Амнетом.

– Это правда, – согласился Амнет, повышая свой голос, чтобы перекрыть шум. – Ваш орден подчиняется – так же как и мой – только его святейшеству. Однако интересы этой страны, и короля Ги, более близки нам.

– Ги связался с Шатильоном и сам лезет Дьяволу в пасть. Пусть сам расхлебывает все это.

– А если Ги не отдаст Шатильона Дьяволу, что тогда?

– Э? – казалось, Роджер был поражен какой-то новой мыслью.

– Если король Ги поднимет армию франков на битву с Саладином, а орден госпитальеров не присоединится к нему – что тогда?

– Тогда Ги окажется в дерьме.

– А если он разобьет сарацин?

– Э?

– Если франки победят, а госпитальеры для этого ничего не сделают, для них это плохо кончится. Десятина будет поступать не столь регулярно. Долги будут выплачиваться не столь быстро. Некоторые поместья, полученные в дар от некоторых королей, могут быть потребованы обратно.

– Это нам не впервой. Мы уже почувствовали тяжесть королевского недовольства.

– А Его Святейшество… он будет улыбаться, как Бог, не вмешиваясь во все это, с высоты Небес. В конце-концов, наш Урбан отнюдь не государственный человек. Он не желает оставить свою склонность к обличению королей и власть имущих богатеев, не так ли?

– А-гмм… – казалось, Роджер был поражен новой мыслью. Тишина в зале позади Амнета нарушалась лишь шарканьем сапог по каменным плитам.

– Вы потеряете немного, если король Ги и те, кто выступят с ним будут побеждены. Конечно, вы сможете удержать собственные позиции в этой варварской стране силой своих мечей. Но если король Ги и принц Рейнальд победят, они будут сильнее, чем прежде – а разве кто-нибудь будет молить бога о другом? В этом случае ваша позиция невмешательства может привести к тому, что ваши позиции ослабеют.

– Ты это знаешь?

– Я вижу это, как может видеть любой.

– Но говорят, ты можешь предвидеть будущее. Видел ли ты, при помощи своей белой или черной магии, исход этого дела?

Амнет помолчал, прежде чем ответить. Перед его глазами всплыло видение: бледное беспощадное лицо с пышными усами…

– У меня нет такой силы, если я понимаю, о чем ты спрашиваешь.

– Это не ответ, Томас Амнет.

– Это единственный ответ который я могу дать, мой Господин.

– Ты заморочил нам головы своими загадками и предположениями, тамплиер.

– Я просто указал на все ловушки, вытекающие из вашей линии поведения – и те выгоды, которые станут доступны в том случае, если вы измените свое решение.

– Какие выгоды?

– Госпитальеры и тамплиеры долгое время были заодно.

– Не так уж они и были близки, как ты думаешь.

– Правильно, Мастер Роджер, у нас были различия. Но король будет весьма уважать вас, если вы снова поднимите мечи у него на службе.

– Что ты имеешь ввиду под словом «уважать»?

Амнет помолчал. Он был уполномочен делать намеки, но давать прямые обещания – другое дело.

– Если нам удастся отогнать Саладина и его айюбидов за их границы, появятся новые земли. Поля зеленой египетской пшеницы, месторождения железа на Синае, промыслы жемчуга на Красном море…

– И милые сердцу короля Ги тамплиеры получат все самое лучшее, не так ли?

– А разве отец не более усердно трудился, чтобы обрадовать блудного сына, нежели того, который остался покорным его воле?