Подставные люди - Томас Росс - Страница 24

— Дж. Эдгару, — поправил его Падильо. — Герберт[18] мертв.

— Да. Дж. Эдгару.

— Так вы не передумали?

Король покачал головой. Каков упрямец, подумал я.

— Нет. И не передумаю. Я верю в вас и мисс Готар. После короткой паузы он добавил: — И, разумеется, в мистера Маккоркла.

Я решил, что дипломат он никудышный, хоть и король.

— Вы с этим согласны. Скейлз? — спросил Падильо.

— Я полагаю, его величеству не откажешь в логике. Мистер Падильо, вы и ваши коллеги получили сегодня заслуженную похвалу и, надеюсь, долгие годы будете помнить слова его величества.

— Особенно если этой ночью его убьют, — Падильо посмотрел на часы. — Уже пять. То есть до подписания документов остается семнадцать часов. Я не знаю, когда Крагштейн и Гитнер предпримут очередную попытку. Возможно, с наступлением темноты. А может, в три часа ночи или по дороге в штаб-квартиру нефтяной компании. Вполне вероятно, что попытка будет не одна, хотя я в этом сомневаюсь. Им ни к чему впутывать в это дело полицию. Поэтому я не хочу, чтобы вы покидали эту комнату. Еду вам будут приносить или я, или Маккоркл. Дверь вы должны открывать только нам. Не отвечайте на телефонные звонки и не звоните сами. Если что-то случится, постарайтесь запереться в ванной. Этим вы выиграете одну-две минуты, которые вполне могут спасти вам жизнь. Если у вас есть вопросы, лучше задать их сейчас.

Для Падильо это была длинная речь, которую король и Скейлз выслушали со всем вниманием. Закончив, он посмотрел сначала на одного, потом — на другого. Король чуть качнул головой.

— Вопросов у нас нет, — ответил Скейлз. — За безопасность его величества отвечаете вы.

Похоже, с губ Падильо едва не сорвалась едкая реплика, но он сдержался. Двинулся к двери, взявшись за ручку, обернулся.

— Я думаю... — узнать, о чем он думает, королю и Скейлзу не довелось. Вместо этого Падильо указал на замок. — Запритесь, как только мы уйдем.

— Что ты хотел ему сказать? — спросил я, едва мы оказались в нашем номере.

— Что он чертов болван. Но королям такого не говорят, не так ли?

— Нет, если они на самом деле не... А впрочем, толку от этого никакого.

Ванда Готар прибыла ровно в шесть, с большой темно-коричневой кожаной сумкой, в туфлях того же цвета и серовато-коричневом брючном костюме. На лице ее отражалась тревога.

— Думаю, что за мной следили, хотя полной уверенности у меня нет. Слишком много машин.

— Это неважно, — успокоил ее Падильо. — Они знают, что мы здесь.

Он опять лежал на кровати, изучая потолок. И не поднялся, когда пришла Ванда. Она же осторожно опустилась в кресло, в котором только что сидел я, огляделась и скорчила гримаску. Наш выбор она, судя по всему, не одобрила.

Освоившись, она обратила свой взор на Падильо. Похоже, и он не удостоился у нее высокой оценки. Ванда сунула в рот сигарету, но на этот раз я и не попытался предложить ей огонек.

— Так когда, — она выпустила струю дыма, — по-вашему, они нападут?

— До десяти утра, — ответил Падильо потолку.

— Это не ответ.

— Лучшего предложить не могу.

— Ты же знаешь, как работает Крагштейн. Чему он отдает предпочтение?

— Особых пристрастий у него нет. Потому-то он до сих пор и жив. Утро, полдень, ночь. Ему без разницы. Тебе было лишь два года, когда он проявил себя в этой сфере человеческой деятельности. Так что не пытайся разгадать его планы.

— Уолтер полагал, что он уже не такой мэтр, каким ты его расписываешь.

— И Уолтер мертв, не так ли?

Я подумал, что говорить этого Падильо не следовало. О подобных фразах обычно сожалеешь. Ванда Готар вжалась в кресло, как после удара, но голос ее зазвучал ровно.

— И твоя нью-йоркская подружка погибла, потому что ты недооценил Крагштейна?

Падильо сел и уставился в пол, а уж потом посмотрел на Ванду.

— Наверное, я это заслужил.

Звучало это как извинение, но Ванда продолжала напирать.

— И все-таки ты его недооценил?

— Не совсем так. Меня ослепил блеск богатства. Теряешь бдительность, расслабляешься. Создается впечатление, что в такой дом и муха не залетит. Я успокоился, а Крагштейну хватило ума догадаться об этом, — он отвел взгляд от Ванды, достал сигарету, закурил. А когда продолжил, чувствовалось, что обращается он больше к себе, чем к нам. — Чтобы остаться в этом бизнесе, надо быть бедным. Богатых я не знаю. Во всяком случае, таких, кому удалось потратить полученные денежки, если они продолжали работать. Крагштейн варится в этом котле уже тридцать лет и ищет деньги, чтобы в следующем месяце заплатить за квартиру. Но он живой.

— Как и ты, — заметила Ванда.

— Но в Нью-Йорке убили женщину, потому что восемьдесят миллионов долларов заставили меня забыть про осторожность. Да и я сам мог погибнуть. Тут ты права. Мне пришлось действовать инстинктивно, а я этого не люблю. Я выбрал жизнь и позволил пулям Гитнера убить кого-то еще.

— То был не выбор, — возразил я. — Автоматическая реакция, рефлекс.

Падильо обернулся ко мне.

— Ты уверен?

— Я же все видел своими глазами.

— Ты видел, что я доверился высокооплачиваемой службе безопасности, сотрудники которой давно уже потеряли форму, потому что им не приходится иметь дело с такими, как Гитнер. Эта служба хороша только против квартирных воров, которые никогда не полезут в драку, боясь испортить костюм. Я ошибся, предположив, что они смогут остановить такого, как Гитнер, пожелай он войти. Он наверняка нашел их методы старомодными. И я могу себе представить, что он подумал обо мне.

— Только о тебе? — Ванда покачала головой. — Нет, Падильо, о нас всех. Мы напоминаем персонажи из какой-то послевоенной пьесы. Мрачноватые, потому что думаем о мести, но в то же время совестливые и даже стыдящиеся того, что так быстро отстали от жизни. Ты точно охарактеризовал нас. Мы все устарели.

Падильо встал, подошел к Ванде, долго смотрел на нее сверху вниз, затем коротко, но добродушно улыбнулся.

— Тебе не столь много лет, чтобы отнести себя к старикам, и ты достаточно молода, чтобы выйти из игры.

Улыбнулась и она, на моей памяти второй раз.

— Ты кое-что забыл, Падильо.

— Что же?

— Традиции Готаров, которым мы следуем уже сто семьдесят лет. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Не совсем.

— С рождения я слишком стара, чтобы выйти из игры.

«Бей вью лодж» — трехэтажное подковообразное здание, построенное из стекла, дерева и камня. Наш номер и тот, где мы поселили короля и Скейлза, находились на втором этаже, посередине подковы. Падильо снял еще два номера. Один на третьем этаже, по правую руку от наших номеров, второй — на первом, по левую руку.

Падильо протянул ключ Ванде Готар, и та небрежно бросила его в сумочку. Он звякнул о что-то металлическое.

— Какое у тебя оружие? — спросил Падильо.

— "Смит-вессон" тридцать восьмого калибра.

— Это все?

— Нет. Еще «вальтер РРК».

— Какой именно?

— Пауля.

— Я вспоминаю, что он действительно отдавал предпочтение «вальтеру», — Падильо повернулся ко мне. — Ты знаешь, что означает «РРК»?

— Polizei... а дальше не помню.

— Polizei Pistole Kriminal. Не крупноват он для тебя, Ванда?

— Я умею им пользоваться. Или ты об этом забыл?

— Нет, конечно. Ты пойдешь на третий этаж. Она кивнула.

— Маккоркл будет внизу слева. Я наверху справа, так что они попадут под перекрестный огонь. А где будешь ты, с королем?

— Если я буду с ним, то уже ничем не смогу помочь, если что-то случится. Я буду здесь. Хочешь поговорить с ними, прежде чем поднимешься наверх?

Ванда встала, покачала головой.

— Это необходимо?

— Нет.

— Тогда не вижу смысла в общении. Или их нужно подбодрить?

— Не обязательно.

Она уже двинулась к двери, но через пару шагов остановилась и посмотрела на Падильо.

— Ответь мне на один вопрос.

— Слушаю тебя.