Хроника выживания (СИ) - Борискин Александр Алексеевич - Страница 40

В мае Егор в Москве, а Саша в Санкт-Петербурге экстерном сдали экзамены за полный курс гимназии и подали свои документы для поступления в университеты: московский и императорский.

У Кати, как и предсказывал Александр, в гимназии все наладилось. Сначала на ее безразличное отношение к нападкам девочек-дворянок они реагировали со злорадством, потом привыкли и перестали ее задевать. А когда Катя стала постоянно получать самые высокие баллы по всем гимназическим предметам, была признана лучшей по классу фортепиано и вокала, им очень захотелось с ней подружиться.

Сложнее обстояли дела у Фёдора. Придя учиться в реальное училище он совершенно не изменился: хотел всегда и во всем быть первым, заводилой и командиром, но не имел для этого силы характера, знаний и умений. В итоге – замкнулся, все свободное время уделял творчеству: лепке и рисованию, и постепенно это стало его любимым занятием.

Маша хорошо прижилась в гимназии, ее все любили, она со всеми дружила, но больше всего ей нравились уроки танцев.

Надежда Михайловна на двух работах крутилась, как могла. Хоть тяжело ей было, но отказать своим детям не могла. Теперь она в совокупности получала 200 рублей в месяц, на ее счете в банке лежало 10 тысяч рублей – ее доля от продажи артефактов и дачи, и она была "богатой невестой". Личная жизнь, однако, находилась на точке замерзания.

Лев Алексеевич как-то весной сподобился пригласить ее в оперу, но потом груз проблем с пуском второй очереди так его придавил, что ему приходилось бывать на заводе все дни недели, без выходных, и вопрос дальнейшего развития отношений уже им не поднимался.

Купчиха Воеводина, у которой жила и столовалась Надежда Михайловна, сначала проявляла живейший интерес к устройству ее судьбы: приглашала к себе в гости "видных" женихов, в основном знакомых купцов-вдовцов, но вскоре убедилась в полной бесперспективности работы свахой. Надежда Михайловна в присутствии гостей улыбалась, говорила им комплименты, охотно обсуждала коммерческие дела, даже иногда давала дельные советы – и все! Дальше этого отношения не развивались именно по ее вине.

Но больше всего купчиху Воеводину интриговал налет таинственности вокруг жилички. Та практически никогда не делилась с ней историей своей прошлой жизни, ограничиваясь в ответ на прямые вопросы междометиями. И в сознании Воеводиной сам собой возник образ Надежды Михайловны как женщины с трагической неразделенной любовью, которая сбежала в Россию из Австралии от любимого человека и теперь никак не может забыть его. А когда она случайно узнала, что та еще и довольно состоятельная женщина, которая могла бы вполне прилично жить на ренту от вклада в банке, но предпочла еще и работать, зарабатывая огромные, в представлении купчихи, деньги, то еще более утвердилась в своем заблуждении.

"Окунаясь головой в работу, она старается забыть любимого человека", — считала купчиха.

Такая размеренная жизнь продолжалась до тех пор, пока к купчихе Воеводиной неожиданно не заглянул проездом ее племянник по мужу, тридцатисемилетний дипломат статский советник Воеводин Павел Аристархович. Он служил в посольстве в Вене и сейчас приехал в столицу за получением нового назначения. А пока, ожидая его, имел много свободного времени и объезжал всех родственников, с которыми не виделся более 10 лет.

Заехав к тетушке в воскресенье, неожиданно он столкнулся в дверях с Надеждой Михайловной, направляющейся на завод. Раскланявшись с симпатичной молодой женщиной, он уступил ей дорогу и направился к купчихе, которая сразу его не узнала, поскольку раньше почти с ним не общалась. А когда он представился, заохала, забегала, усадила за стол и закидала вопросами.

Павел Аристархович не стал бы столько времени удовлетворять ее любопытство, если бы его не заинтересовала встреченная на пороге дома молодая женщина. Он умело перевел разговор со своей персоны сначала на житье купчихи, а потом и на ее жиличку.

— Живет она у меня с прошлого лета, как стали строить здесь завод. Работает главным бухгалтером. Огромные деньжищи получает – целых 200 рублей в месяц. Да еще в банке счет у нее есть, на нем 10 тысяч положено!

— А откуда она в Славянке оказалась?

— Из самой Австралии приехала!

— Не путаете ли вы, может из Австрии, а не из Австралии?

— Все точно говорю: из Австралии! А вот почему оттуда сюда приехала – не знаю. Она молчит, ничего не рассказывает. Думаю, какая-то у нее любовная история там была, не иначе. У меня уже год живет, а на мужиков и не смотрит: все на заводе пропадает.

— Так и не смотрит? Ведь молодая, интересная женщина, да еще, по-видимому, образованная.

— А как ее все на заводе-то уважают! Все, что ни скажет – тут же исполняют. Боятся ее пуще управляющего! Очень строгая да вранья не любит.

Эта информация очень заинтересовала Павла Аристарховича. Был он мужчина холостой, свободный. Женский пол любил, да и тот ему почти всегда отвечал взаимностью. Сейчас времени свободного у него было много: новое назначение должно состояться в конце лета. Обещано ему было место вице-директора 2-го Департамента МИДа (внутренних сношений), а пока числился чиновником для особых поручений (которых пока не было).

Он тепло распрощался с тетей, сказав, что будет к ней частенько заезжать, пока свободен от работы, и укатил в столицу.

Надежда Михайловна тоже обратила внимание на мужчину, уступившего ей дорогу.

"Вечером купчиха сама все расскажет, сплетница еще та!" – подумала она.

Александр решил в первую очередь строить лесоторговую базу.

"База сейчас нужнее, к концу лета пойдет первая продукция с деревообрабатывающего производства, ее сразу на базу отправим. Рекламу дадим. Столяры образцы применения новых деревянных профилей сделают. Их там же выставим. Для наглядности. Думаю, дело пойдет, — размышлял он. — А домом вслед базе строители займутся.

Пусть пока копают яму под подвал и фундамент. Его уложить я на автокране помогу: вместо месяца – за три дня справимся. Это не раствором бутить, а сразу целыми блоками класть".

Дом и базу строили из материалов, которые были перевезены баржами из Лук. Поэтому здесь стройка шла значительно быстрее, чем в Славянке. Но и внимания, поэтому, требовала большего: строители не умели работать с сухими смесями, класть железобетонные подушки под фундамент, фундаментные блоки, плиты перекрытия и т. п. Все надо было объяснить, рассказать и показать.

Стройка шла очень быстрыми темпами: к июню здание базы уже стояло и в нем начались отделочные работы. К этому же времени был закончен котлован под дом.

Петр Иванович совсем недавно вернулся из своего имения. Он отвозил туда новые лесопильные станки, позволяющие увеличить скорость распиловки бревен, повысить точность и снизить до минимума отклонения от заданной толщины досок. Новое оборудование заменило старое, которое с удовольствием купили на соседних лесопилках.

Прохор, потеряв доверие барина, вертелся ужом, чтобы его вернуть. Навел идеальный порядок в имении, организовал высадку саженцев на местах порубок леса, следил за состоянием дома и других построек.

Новый управляющий лесопилками сумел грамотно организовать на них работу. Доходы от продажи бревен и досок превышали прошлогодние. А уж с новым оборудованием должны увеличиться вдвое.

Петр Иванович приказал к августу напилить по 10 кубометров досок различной толщины: от полутора сантиметров до пяти и по реке на барже отправить в Славянку. На эту же баржу погрузить экскаватор, спрятанный в сарае около Лук. Он перегнал его на берег Мсты на место, где грузил баржи Александр. Там было удобное для погрузки место и находился специальный помост, предназначенный для погрузки автокрана. Экскаватор сверху прикрыли навесом от дождя, закидали ветками от чужого глаза. Прохору было приказано после погрузки экскаватора обмотать его разными тряпками и заложить с боков досками, то есть замаскировать, чтобы он своим видом не смущал аборигенов. Экскаватор был колесный, поэтому закатить его на баржу вполне по силам пяти мужикам.