Шерлок Холмс и Священный Меч - Томас Фрэнк - Страница 22

Дитс выпятил губы, словно вкушая горечь позорного решения. Сжатые руки нервно подрагивали у него на коленях. Он медленно поднял глаза на Холмса и выражение мрачной усталости словно нехотя сползло с его лица.

– В сущности, у меня нет выбора, вы знаете. Сообщи я властям о похищении некоего предмета, как бы и не существовавшего вовсе, они постараются успокоить меня дружескими словами и похлопываниями по спине, а затем отошлют обратно к моим племенным кобылам. Пусть будет так, мистер Холмс. Отныне ответственность, лежавшая некогда на Сполдинге, покоится на ваших крепких плечах.

Посетитель наш простился и ушел, а я не без некоторого раздражения посмотрел на Холмса.

– Я знаю, Холмс, что вы спешите на помощь всем людям, находящимся в трудном положении, на всех трех континентах, но скажите, ради Всего Святого, зачем вам ввязываться во всю эту историю?!

– Меня привлекает возможность разрешить еще одну сложную задачу, старина.

– С тем чтобы в грядущие времена все говорили: «Только Шерлок Холмс мог справиться с этой проблемой»?

– Надеюсь, так оно и будет, – ответил сыщик, удовлетворенно потирая руки. В чем-чем, а в недооценке своих возможностей его не упрекнешь.

– Ладно. Приходится признать, что легендарный меч на самом деле существует. Странно только, что вы позволили Чу Санфу завладеть им да еще так спокойно говорите об этом. А где сейчас находится реликвия?

– В трюме парохода «Хишури Каму», который с приливом отплывает из Саутгемптона. Этот пароход не имеет точно установленного маршрута.

Обычно Холмс старается уходить от ответа на прямые вопросы, но на этот раз он изменил своему обыкновению, и я взглянул на него с изумлением.

– По прибытии в Лондон товарняк из Литчфилда встретил Берлингтон Берти и его друг Крошка. Мой сигнал с моста позволил им проследить за нужным вагоном, и они установили, что ящик с мечом был отправлен на «Хишури Каму». Этот предмет не значится в судовом манифесте, но в холодильном отделении находится другой довольно необычный предмет – гроб с телом Сидни Путца.

– Кого?

– Человека, который участвовал в нападении в доках. Его сшиб Берти.

– Вы хотите сказать – убил?

– Навряд ли. Скорее всего его прикончили по приказу Чу за то, что он не выполнил возложенного на него поручения. Гроб должен быть выгружен в Александрии.

Я растерянно покачал головой, а Холмс резким нетерпеливым голосом добавил:

– Подумайте хорошенько, Ватсон. Меч отвезли на торговый пароход, где находится гроб с останками Сидни Путца, одного из людей Чу Санфу, убитого во время неудачного нападения на агента Майкрофта. Может ли быть такое совпадение случайным? Меч, конечно же, спрятан в гробу, который следует выгрузить в Александрии. Это и есть пункт его конечного назначения. Для чего еще перевозить в Египет тело какого-то преступника, как не для того, чтобы спрятать в гробу легендарный меч?

– Но почему меч надо перевозить именно в Египет?

– По своему обыкновению, Ватсон, вы споткнулись о самую главную проблему, стоящую перед нами. В самом деле, почему? На этот-то вопрос нам и предстоит найти ответ и, к счастью, в запасе у нас еще есть время. «Хишури Каму» – тихоход, по пути он зайдет во многие порты. Но пока судно не прибудет в Александрию, меч в полной безопасности и нам хватит времени, дабы принять необходимые меры.

– А время нам, безусловно, потребуется, – начал я, но прежде чем успел изложить свое мнение по этому вопросу, Холмс перебил меня, видимо, торопясь перейти к другим, более важным темам.

– Избавьте меня, дорогой друг, от сетований по поводу вопросов, порождающих новые вопросы. Мы знаем, что меч действительно существует. Сейчас он находится у Чу Санфу, украденный его людьми. Мы знаем, где он и куда его везут. Осталось найти лишь соединительное звено. Одно упоминание о Египте должно натолкнуть вас на мысль об убитом агенте Майкрофта, о том, что перед смертью он назвал имя Чу Санфу, и о той необычной древней реликвии, которую мы у него нашли.

– Майкрофт предполагал, что найдена неоткрытая древняя гробница, это очень воодушевляло его. Но ведь Древний Египет существовал задолго до появления пророка Мухаммеда. Много тысячелетий.

– По крайней мере за три, – согласился Холмс. – Ваше замечание очень кстати. Тут надо хорошенько подумать.

Для размышлений Холмсу всегда требовались факты. Необходимо было глубоко изучить предмет, провести тщательное расследование. И нет исследователя более дотошного, чем тот, кто не ищет новых знаний, а всячески углубляет уже имеющиеся. Такой исследователь обладает поистине поразительной способностью: он знает, где найти то, что он ищет. Наши комнаты на Бейкер-стрит, где хранились многочисленные отчеты о расследованных Холмсом делах – моя законная гордость, – его книги и газетные подшивки, походили на небольшие библиотечные залы. Это впечатление усугублялось обилием работ и исследований по Египту и Долине Нила, занимавших не только столы, но и прилегающие к ним участки пола. Мне стоило большого труда поддерживать хоть какую-то видимость порядка. Окидывая комнату взглядом, я вспоминал те далекие дни, когда судьба в лице молодого Стемфорда впервые свела меня с Холмсом. Я тогда довольно небрежно оценил его знания. Снисходительно признавая, что он имеет очень хорошее знакомство с химией и еще лучшее – с сенсуалистской литературой, я считал, что он совершенно не разбирается в философии и астрономии и очень слабо – в политике.

С течением времени многое изменилось. Сначала мой друг приобрел солидные познания в астрономии, на что его, очевидно, подвиг недоброй памяти Мориарти, написав свою «Динамику астероида» – книгу, приобретшую европейскую известность. Его необыкновенно способный ум легко проникал в любые отрасли естествознания, отнюдь не связанные с расследованием преступлений. Периодически его умственная деятельность достигала поразительной интенсивности, что позволяло ему овладеть всякой наукой, которой он в данный момент уделял внимание.

Я наблюдал страстное увлечение Холмса средневековой архитектурой, а также музыкой шестнадцатого века: это последнее увлечение вылилось в монографию о полифонических мотивах Орландуса Лассуса[5], наилучший в глазах экспертов трактат на эту тему. Теперь сыщик мертвой хваткой вцепился в египтологию, хотя на этот раз им руководила отнюдь не прихоть, а необходимость, продиктованная спецификой нашей деятельности. Возможно, это было возрождением его прежней страсти, зародившейся еще на Монтегю-стрит. Как бы там ни было, мой друг теперь полностью отдавался изучению книг, обычно сразу трех или даже более.

И такова была его великолепная память, что через несколько дней он посвятил целый обеденный час подробной лекции о египетских и нубийских изысканиях Джованни Бальцони, о котором он прежде не знал даже понаслышке. Египетская архитектура, ювелирные изделия, религии Древнего Египта, различные предположения о методах сооружения пирамид – этот список можно было продолжать до бесконечности.

Некоторое время я слушал внимательно, затем отключился в страхе, что вот-вот почувствую на зубах скрип песка далеких пустынь. Холмс уселся на своего египетского конька, явно стараясь отыскать что-то необходимое, но я невероятно отчетливо видел, что он так ничего и не нашел.

Последние дни и ночи, однако, вовсе не были заполнены безмятежным отдыхом дома. Люди сыщика усердно что-то разнюхивали. Как-то, посетив несколько своих клиентов, я приятно поболтал с одним из коллег в баре клуба «Багатель», откуда направился на Бейкер-стрит. Недалеко от Стренда я увидел Холмса, стоящего под маркизой книжного магазина, с открытым томиком в руке. Перед ним в почтительном полупоклоне склонился Скользкий Стайлс. Они, почти не шевеля губами, о чем-то односложно переговаривались. Холмс очень любил назначать встречи в книжных лавках, и теперь у меня не оставалось сомнений – Чу Санфу он держал под стеклянным колпаком.