Калигула или После нас хоть потоп - Томан Йозеф - Страница 129

– Даже спровадил? О боги, какие выражения! Как будто ты не знаешь сентенции Сенеки, что жизнь – это борьба. Чем выше человек, тем больше у него врагов. И быть жалостливым к неприятелям? Авиола, говоришь? Моя дорогая, имей я столько, сколько имеет Авиола, и я справился бы с этим без труда. Но выжать, как он, из всего золото, я не умею.

– А разбрасывать золото ты умеешь. Я, конечно, тоже. Вот тебе кольцо на память. На камне изображена Диана, целомудренная богиня. Да здравствует целомудрие богинь! Все остальное спрячь у себя в саду. Когда наш государь однажды раз и навсегда уснет, ты вернешь это мне. – Она задвинула сундучок в укрытие под ложем и продолжала:

– Твой Сенека предсказывает, что будет конец света из-за падения нравов. Это в первую очередь касается моего дорогого брата. И меня это тоже коснется, но чем позже, тем лучше.

Каждый день хорош. Живи одним днем, сказал мудрец.

Упругими шагами она ходила по спальне в прозрачном пеплуме, пытаясь расшевелить Луция. Но он не реагировал. Ливилла нахмурила брови.

– Раньше ты глаз с меня не сводил. До небес превозносил мою красоту.

Все, что у меня есть, прекрасно. Это. И это. И вот здесь. Сразу было видно влюбленного! Хмель уже прошел?

Луций вскочил и обнял ее. Его слова дышали страстью:

– Ливилла! Моя божественная!

– Не утруждай себя. Ляг, – заставила она его прилечь. – Знаю, что я тебя немного утомила. Да и твое положение тебя изматывает. Тобой полон Рим. Такого о Макроне, твоем предшественнике, не говорили. Молодежь тебя боготворит. – Она состроила гримасу. – Луций Курион! Наш идеал! Наш идол и кумир от прически до сандалии, от движения руки до произнесенного слова.

Своему братцу Гаю я этого не буду говорить. Он начнет завидовать, а если он завидует, то ему в голову приходят дурные мысли. Ну, успокойся. Вот тебе вино. Подкрепись для своей голодной Дианы. Ты пойдешь сегодня со мной на домашние игры?

– Куда?

– На домашние игры. Это пытки заключенных, которые так любит мой братец. Вчера там было такое… Гай взял из рук раба плетку и стегал ростовщика Декана сам. Он так по нему хлестал, что яркая кровь брызгала во все стороны, Декан ревел, а Гай от усердия даже свалился. Ты бы посмотрел на это. Он икал, как конь перед финишем. Потом Декана били рабы. А этот старый пройдоха Херея уставился на меня вместо того, чтобы смотреть на пытаемого. Дядюшка Клавдий хотел уйти, но Гай его не отпустил. Подожди, закалишься, сказал он. Клавдий начал бледнеть. Я умирала от смеха. А где ты был вчера. неверный? Гай тебя разыскивал. – Она начала передразнивать:

– "Где моя правая рука, где Луций?"

– Я был в Тибуре. Гатерий Агриппа пригласил меня на свою виллу на ужин, а потом предложил мне ее в подарок.

– Что он хочет за это?

Луций пожал плечами.

– Ничего. Это просто подарок.

– Ясно, подмазывается, чтобы потом взамен любимчик императора прикрыл глаза на какое-нибудь его злодейство. Это у тебя хорошо получается, Луций.

Твое положение приносит тебе прибыль, даже когда ты спишь? Сколько вилл ты уже приобрел таким образом?

– Достаточно, – сказал Луций, встал и добавил шутливо:

– Я буду богатым женихом…

– Ты снова об этом?

– Никогда не перестану, божественная Ливилла. Моя драгоценная.

Ливилла перебила его, подражая голосу Луция:

– Клянусь тебе всеми богами, что без тебя, моя прекрасная, жизнь для меня невозможна. Моя любовь к тебе – это безбрежное море. – И перешла на нормальный тон:

– Но внимание, в море легко потерпеть крушение! Разве не говорил тебе Гай, что он организует в своем дворце захватывающий лупанар для римских нобилей? Великолепный план, чтобы заработать деньги. Будет это организовано с восточным великолепием. Счастливый Олимп, только удовольствие, сладострастие – и никаких забот. Самые красивые женщины Рима будут в вашем распоряжении. Посещение для богачей обязательно.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Все три сестры Гая будут там первыми гетерами. Три главные приманки и с ними лучшие дочери и жены сенаторов. Так решил император!

– И ты? Но ты не можешь! Ты не смеешь!

– Почему бы мне не помочь братцу разбогатеть? За одно посещение он получит тысячу аурей – прекрасная цена за любовь, не так ли? – а я, возможно, получу виллу. Ведь мои двадцать лет и мое искусство в любви стоят этого? Кроме того, я сестра императора! А это тоже чего-нибудь да стоит! – добавила она коварно.

Луций схватил Ливиллу за плечи и закричал ей в лицо:

– Никогда! Я этого не перенесу! Ты не смеешь! Ведь ты говоришь, что любишь меня!

– Сегодня да. Но завтра?

– Не будь так жестока, Ливилла! – Впрочем, Луцию было абсолютно все равно, с кем будет спать Ливилла, когда станет его женой. Но сейчас он продолжал разыгрывать ревнивца.

– Я боготворю тебя, моя Афродита. Я хочу, чтобы ты стала моей женой!

– И даже в том случае, если я каждую неделю буду иметь нового любовника? – прижималась она к нему смеющимся ртом.

– Ради богов, не говори так! Я запрещаю тебе! Не мучай меня! Я люблю тебя!

Он повалил ее на ложе.

Потом оба минуту молчали. Кровь стучала в висках. Когда дыхание успокоилось, Ливилла произнесла:

– Послушай, дорогой, я не хочу тебя в мужья. Я не хочу никого. Быть матроной из-за одного только названия противно. Но ты мне нравишься.

Возможно, ты долго будешь моим любовником. Не сердись. Ты только выиграешь от этого. Я буду, наверное, еще похуже Юлии, жены Тиберия. Ты будешь стыдиться меня. Ты должен был жениться на Валерии. Она любит тебя сердцем.

Я так не умею. Я потаскуха, ведь ты это знаешь.

Она встала, перебросила белый плащ через плечо и принялась расхаживать по спальне. Ходила гордо, ей безумно нравилось, что этот красивый патриций так ее любит.

Тщеславная мечта Луция о вступлении в императорскую семью рассыпалась в прах. Но нет! Выдержать. Эта семейка – само настроение и капризы. Со временем все изменится. Не сдаваться, солдат! Когда победим германцев, когда меня будет прославлять весь Рим, тогда увидим! Он пылко заговорил с нею:

– Ты не такая плохая, как говоришь о себе, моя божественная. Капризы, и ничего больше. Я тебя завоюю, и ни о ком другом ты думать не будешь. Я никогда не откажусь от тебя, Ливилла! Я добьюсь тебя. А когда я победителем вернусь из Германии…

Ливилла откинула голову назад и рассмеялась:

– Тогда этого никогда не случится! Вчера Авиола завел разговор о войне, и посмотрел бы ты на Гая! Словно его скорпион укусил: "Я не хочу войны! Не хочу!" Ты знаешь, как он умеет визжать, б-р-р.

Луций быстро приподнялся на ложе:

– Почему Гай не хочет воевать? Уже полгода но его приказу все готовится к войне.

Она присела возле него.

– То же самое ему сказал Авиола все приукрашивая, и беспредельно учтиво. Но он, очевидно, почувствовал, что эти толстяки хотят от него избавиться на многие месяцы, и в ответ на обещание Авиолы, что будут большие прибыли, сказал, что уже полгода это только расходы на оплату ростовщических процентов по займам… "У меня нет больше терпения, милый Авиола. Если я хорошо воспользуюсь законом об оскорблении величества, он принесет мне отличный доход, не правда ли, большой и довольно быстро. Плюс доходы с моего лупанара – это будет куда выгоднее, чем твоя война!" Ты слышишь, чего он ожидает от своего палатинского публичного дома? Авиола обещал золотые горы, Но Гай был упрям, как строптивый осел. "И вообще, – сказал он, – у меня сейчас другие заботы". Он посмотрел нежно – ты мне не поверишь, но клянусь тебе, что это было так! – на свою жену Цезонию и потом гордо заявил нам: "У меня будет сын!" Мы застыли, а он был на верху блаженства, и императрица из Затиберья покраснела, как девица. Так видишь, что-то должно вот-вот произойти. Мы ожидаем наследника трона! Но только от кого он, я бы хотела знать? Эта наша Цезония вообще баба что надо. Жена пекаря из бедного квартала, ей уже перевалило за сорок, у нее трое детей, костлява, уродлива, криклива, а его величество от этой уродины без ума.