Страна Арманьяк. Дракон Золотого Руна - Башибузук Александр - Страница 65

И хлопнула пару раз в ладоши.

Дверь в спальню скрипнула, я повернулся, но вместо ожидаемых близнецов с легким охренением узрел восточную красавицу. Или гурию…

Впереди двух служанок, нагруженных подносами, застыла неимоверно красивая девушка в восточном наряде.

Длинный парчовый камзольчик, стянутый кушаком на удивительно тонкой талии, длинные стройные ножки в шальварах и тапочках с загнутыми мысками. Черные волосы стянуты узенькой диадемой, а нижняя часть лица прикрыта легкой газовой тканью…

– Я приветствую тебя, мой господин… – молвила гурия голосом Земфиры и, звякнув многочисленными браслетами на руках и ногах, склонилась в поклоне.

– Ну вы тут разбирайтесь, а у меня есть чем заняться. – И Лилит быстро исчезла из комнаты.

Вот те раз… Когда уезжал из Нанси, Земфира выглядела сущей замухрышкой, причем в крайне истощенном виде. Конечно, с намеком на симпатичность, но вот эта девушка… Даже не знаю, что сказать… Стоп! А что имела в виду Лилит под словами: «…разберись со своими сердечными делами…»? М-да… опять сговор…

Служанки по знаку девушки тоже покинули спальню, а сама сирийка проворненько приблизилась и плюхнулась на колени. А потом, спрятав лицо в моих ладонях, прошептала:

– Я приготовила завтрак для господина…

– Гм… – Я отчего-то смутился. – Ну… тогда корми, что ли…

Мгновенно на низеньком столике возле кровати появился поднос – мама дорогая! – поднос с горкой самых настоящих чебуреков, множество пиал с соусами, пахлава, еще что-то неопознанное и кофейный сервиз.

– Очень фкусно… – Я с наслаждением впился в сочный, хрустящий чебурек.

– Ваша недостойная рабыня долго искала подходящего барашка, а потом три месяца следила, чтобы его правильно откармливали… – счастливо пискнула девушка и прикрыла лицо ладошками от смущения.

– Принеси мне вон ту шкатулку. – Я показал чашечкой с кофе на стол. – И если еще раз назовешь себя рабыней, я тебя… я тебя…

Что с ней сделаю, я так и не договорил. И некоторые видения, появившиеся у меня в голове, тоже не озвучил. Из соображений моральности. И вообще…

– Все что угодно, мой господин… – Девушка мгновенно выполнила поручение и опять застыла на коленях, протягивая на вытянутых руках коробочку.

– Это тебе. И твой господин желает, чтобы ты разделила с ним завтрак.

– Мне?.. – Громадные миндалевидные глаза сирийки полыхнули радостью, но потом неожиданно налились слезами. – Но я недостойна вашей милости, господин…

– Ты достойна большего, девушка. – Я осторожно убрал слезы со щечек Земфиры. – Приказываю тебе больше не плакать.

– Не буду, господин… – Сирийка мгновенно украсила себя ожерельем и серьгами из шкатулки, мазнула губками мою руку и устроилась за столиком.

– Вот так гораздо лучше… – Я откровенно любовался девушкой и лихорадочно искал выход из сложившегося положения.

Какого положения? А такого… Черт возьми, я вижу ее глаза, полные искренней любви и обожания. Да и сам… зараза… А не пустить ли мне все на самотек? А действительно, пусть случится все, что должно случиться.

– Господин… я должна рассказать вам свою историю…

– Мне все известно… – Я провел рукой по ладони девушки. – И я не осуждаю тебя.

Я действительно все знаю – Хоттабыч поделился некоторыми подробностями. Что скажешь? Нет предела человеческой подлости и глупостям, совершенным во имя любви. Но это уже совсем другая история, и я донесу ее до вас немного позже. Как по мне – а я человек, в котором еще осталась чуточка современной цивилизованности, – ничего страшного не случилось. Все склонны ошибаться, особенно в молодости. А португальского рыцаря, обманувшего девчонку и отдавшего ее в монастырь, после того как она, разобравшись, отвергла его притязания, накажет сама жизнь. Или я – буде он встретится на моем пути.

– Я не предавала свою веру… – Очевидно, Земфира решила прояснить еще один, очень важный для нее момент. – Моя семья и я сама – христиане, нас еще называют маронитами. Так что…

– Для меня это не имеет никакого значения, девочка. – Я внимательно смотрел на сирийку и никак не мог понять, как умудрился проглядеть такую красоту. – Лучше скажи мне вот что. Ты хочешь к себе домой?

– Домой? – Глазки сирийки испуганно блеснули. – Господин прогоняет меня?

– Нет, девочка, у меня просто есть возможность переправить тебя к родителям, на родину.

– Нет!.. – Земфира в отчаянии бросилась на пол и обняла мои колени. – Я не хочу!..

– Почему? Ты боишься гнева отца? Не стоит – насколько мне известно, твой отец просто убит горем и с радостью примет тебя.

– Мое место – у ваших ног, господин! – Сирийка в самом деле еще крепче прижалась к моим ногам. – Не прогоняйте!!! Молю вас!!!

Вот те раз. Прям какие-то бразильские страсти…

Поспешил поднять ее с ковра, прижал к себе и успокаивающе прошептал на ушко:

– Ну что ты, в самом деле… Никто тебя не отправит без твоего на то согласия. Успокойся…

– Правда? – всхлипнула сирийка.

– Чистая правда. Не плачь…

Вот правда не знаю, что с ней делать. Девчонка, похоже, влюблена по уши. А я? А я – нет. Красива, притягательна, волнует нешуточно… и не более. Хотя… ведь никто не заставляет меня ее любить. Любовь – очень странная штука. Бывает, она сваливается на голову, как гром с неба, а бывает, приходит со временем. Причем не факт, что в первом варианте она крепче и долговечнее, чем во втором. Ладно, все равно раньше чем через год отправить сирийку домой не получится… А за год много чего может случиться.

Земфира после моих обещаний расцвела, как будто ее назначили любимой женой, и убежала из спальни чуть ли не вприпрыжку. М-да… сущее детство.

Помогли мне одеться вовремя появившиеся близнецы. После чего я отправился проведывать болезных соратников. Не особняк, а лазарет какой-то. С Логаном все понятно, да и нет дома скотта – как мне доложили, не вернулся еще с попойки. Про Клауса вы тоже уже знаете – немного обгорел бедняга, и теперь с ног до головы обляпан жутко вонючей мазью производства Исаака. Кстати, Исаак и сам в ранге пострадавших – иудейский лепила схлопотал в бедро стрелу. И это еще не все. Хорст лишился куска уха, а Фен схлопотал по загривку алебардой и теперь ходит скрючившись, как столетний старик. Ван Риис примерно целый, только потерял мизинец, а Аскенсу сломали ключицу. В общем, как говорится, зла не хватает.

И поделом идиотам. Дело в том, что эта гоп-компания некоторым образом ослушалась моего приказа и, вместо того чтобы эвакуироваться в безопасное место, затаилась совсем неподалеку от места битвы. И, конечно, попала под раздачу, когда на нее набрел во время своей рекогносцировки эльзасский рыцарь Освальд фон Тиерстен со своей свитой. Спасло только то, что я отправил с ними десяток арбалетчиков. Да и свиты у рыцаря оказалось не особо много. В общем, грянула жуткая сеча, во время которой пали шесть моих стрелков, а оные ближники получили свои боевые увечья. Да, единственными непострадавшими остались Лидка и близнецы. Но, признаю, отличились обормоты. Кнехтов-копейщиков порезали-порубили-покололи, а самого Освальда фон Тиерстена общими усилиями взяли в плен. Причем оный рыцарь оказался не простым дворянским голодранцем, а целым бальи Верхнего Эльзаса и чуть ли не вторым лицом среди командования эльзасскими рыцарями. Именно он посвятил перед битвой в рыцари самого Рене. Во как. Сидит сейчас в подвале, пребывая в великом отчаянии от такой позорной конфузии, и ждет выкупа. Но ничего, вроде как за ним уже выехали, так что скоро пойдет с чистой совестью на свободу.

– Что, мастер Фен, спинка болит? – Я вошел в комнату китайца, которую он делил с Хорстом, и хлопнул несчастного по спине.

– Оу-у-у!.. – взвыл механикус и, утирая рукавом халата покатившиеся слезы, попробовал мне поклониться. Но не преуспел, потому что и так пребывал в скрюченном состоянии.

– И не вой, скажи спасибо, что вообще башку не срубили. Где я себе нового китайца найду? То-то же… – Я ткнул кулак под нос архитектору и обратил внимание на Хорста, застывшего в поклоне. – Где ухо, я спрашиваю? Погулять отошло? Лишить второго? Я могу.