Страна Арманьяк. Дракон Золотого Руна - Башибузук Александр - Страница 47

– Базиль… – прервал я старика, – его время придет, а пока я хочу, чтобы ты был подле меня.

– Я не могу… – немного печально ответил горбун. – Я хочу, но не могу. Душа господина жжет мое сердце и найдет покой только после справедливого возмездия. Нельзя медлить, я и так потерял много времени.

– Базиль, я приказываю тебе…

– Вы не можете мне приказывать, господин, – виновато улыбнулся старик, – я служил вашему отцу, а не вам.

– Но это безумство! Надо…

– Вся наша жизнь – безумство… – твердо прервал меня горбун. – Прошу извинить, господин.

– Тебе не за что извиняться… – Я понял, что уговорить старика не в моих силах и успокоится он, только лишив жизни главного врага своего покойного хозяина, ставшего и его личным врагом. Да, ничего не поделаешь, он живет только ради этой мести – и после свершения искомого ему станет больше не для чего жить. Ну что же, у каждого своя судьба, и только Господь ведает нашими жизнями. Пусть тебе повезет, храбрый и верный человек, а я тебя никогда не забуду и завещаю своим детям помнить. И будь спокоен, род не угаснет…

– Но это еще не все. – Базиль тяжело встал. – Идите за мной, молодой господин.

Старик открыл ключом потайную дверцу и спустился в подвал. Там он нажал неприметный рычаг и сдвинул плечом поворотную каменную панель. А в маленькой комнатке…

– Я знал, что реликвии и сокровища ищут. Насколько мне известно, вашего дядю Шарля пытали, и он открыл мучителям известное ему, но, к счастью, не знал точного местонахождения. Все владения рода Арманьяков в буквальном смысле перерыли, и рано или поздно искомое бы нашли. Один из людей вашего батюшки оказался частично посвященным и к тому времени, как я его лишил жизни, успел предать огласке некоторые факты, открывающие путь к тайне. Я попытался спасти вверенное мне, но, к сожалению, полностью это сделать так и не успел – в виконтство прибыли люди узурпатора. Тогда я выполнил обет, данный вашему батюшке, – и теперь сокровища рода Арманьяк ушли в небытие и никогда и никому не будут принадлежать. Но… – Старик склонился к сундуку и повернулся ко мне, держа в руках большую шкатулку, – кое-что мне удалось спасти…

Шкатулка открылась и я увидел в ней лежащую на красном бархате золотую корону. Простой, очень старинный и даже грубый венец, увенчанный шестью зубцами. У основания зубцов расположились неимоверно огромные кроваво-красные рубины, но больше никаких украшений на короне не было.

– Легенда гласит, – Базиль, став на колени, передал мне венец, – что, пока…

Я с поклоном принял у него корону, водрузил себе на голову, и торжественно продолжил за него:

– …что пока существует эта реликвия, род Лупуса будет множиться и славиться во веки веков!

– Воистину так!!! – Старик попытался сдержать слезы, но не смог.

– Не надо, друг мой… – Я его обнял и помог сесть на скамью. – Нет повода для слез, а есть причина для великой радости.

Но у меня самого безудержно текли слезы.

– Господин, это не все… – Базиль положил руку на сундук. – Здесь еще родовая дароносица, фамильное Евангелие с распятием, знамя, главная печать, перстень и книга Лупуса Первого, в которую он повелел вписывать все колена его рода и их историю. Помимо этого…

Я почти его не слушал, держал в руках корону и давал себе страшную клятву положить свою жизнь для возрождения славного рода Арманьяков.

– Я есмь, божьей милостью, граф Жан VI Арманьяк, клянусь душой и кровью своей, не щадить живота для восстановления и процветания нашего рода, и будь я проклят во веки веков, если устремления мои предадутся слабости и забвению…

Глава 25

Увесистая монетка взлетела в воздух и, несколько раз кувыркнувшись, упала в ладонь аверсом с изображенным на нем солидным конным мужиком. Это родан или роданеза – так еще называли родезский ливр. Монета, которую Арманьяки чеканили по праву владетелей кондадо Родез. Чеканили…

Я покатал монетку в руках и бросил ее в большую шкатулку, полную таких же кругляшей. В ней ровно тысяча родезских ливров, равных по своей стоимости пятистам турским ливрам. Это все деньги, доставшиеся мне из сокровищ Арманьяков. Мелочь, конечно, но даже будь их в тысячу раз больше – они ничто по сравнению с реликвиями, спасенными Базилем…

– Вот и все, история подошла к концу. – Крышка шкатулки с легким стуком захлопнулась. – Спасибо, отец…

Позади скрипнула дверь, и сразу же раздался голос Луиджи:

– Ваша милость…

– Что?

– Ваше поручение исполнено, монсьор. – Мальчик поклонился. – Дюшеса Бретонская, Маргарита де Фуа, примет вас завтра пополудни.

– Дюк?

– Дюк Бретани, граф де Монфор де Вертю де Ришмон и д’Этамп, Франциск де Бре, к сожалению, вчера отправился на охоту и неизвестно когда прибудет в замок, – отрапортовал мне Пьетро.

– Я услышал вас. Пока свободны…

Итак, как и ожидалось, примет меня дюшеса. О возможности такого развития событий меня предупреждал Антуан. Почему так? Попробуем разобраться…

Франциск хитер, как змей, и предусмотрителен, как тысяча францисканцев, поэтому и решил не встречаться с человеком из окружения Карла Смелого. Я не официальный посол Карла, а всего лишь частный посланник великого бастарда Антуана, но мало ли что может быть в письме? Карл вроде как бывший соратник Франциска и может через Антуана попросить какой-нить помощи. Денег, к примеру. А оно дюку надо? А так примет Маргарита, вроде вполне официально – все же полноправная дюшеса, но на самом деле подобный финт дает Франциску право законно забить на послание. А вообще, интереснейший персонаж – этот герцог Бретани.

Он в свое время был одним из участников Лиги общественного блага, в которой, как вы помните, не последнюю роль играл покойный папаша бастарда, а войсками Лиги руководил сам Карл Смелый. В свое время мятежные феодалы здорово нагнули Луи и заставили в Конфлане подписать позорное для него перемирие. В результате которого Франциск стал полноправным суверенным владетелем Бретани и еще прирезал к ней немного земелек Паука. Но это было давно и стало уже историей…

Нормандия, по тому же соглашению ставшая суверенной вотчиной Карла Беррийского, около десяти лет назад опять вернулась Пауку, а сам Карл едва успел укрыться у Франциска, который напрочь отказался выдать своего бывшего соратника. Ожидаемо Луи возмутился и отправился воевать Бретань. Причем воевал он ее достаточно успешно, и Франциск вынужден был подписать мирный договор, по которому опять стал ленником Паука и даже обязался побить горшки с Карлом Смелым Бургундским. Понятно, что договор был формальностью, дюк даже не думал усмиряться и, немного окрепнув после поражения, сразу забил на него и вторгся в Пуату. Правда, особо ничего там не навоевал.

В общем, вроде как сейчас установился шаткий мир, но на самом деле – им и не пахнет. Франциск будет до конца отстаивать свой суверенитет, а Паук будет стремиться вернуть Бретань в свои вотчины. Чем все это закончится – ясно. Что-то нет на карте двадцать первого века такого государства, как Бретань, а есть единая Франция. Но как и когда это случится, мне не ведомо.

А с дюшесой я совсем не против пообщаться. Все же она Фуа, а это значит – красива, умна и хитра, как все женщины этого рода. Кстати, она родная сестричка моей покойной мачехи и тетя сына Мадлен Французской – малыша Феба, прозванного так за свою красоту. С Фебом я встречался в кондадо Фуа, где случился скоротечный роман с его мамашей. Вы должны помнить – я рассказывал. Эх, времена были… Но это я отвлекся.

На особое отношение дюшесы к моей персоне рассчитывать не приходится: кто я – и кто она? Не будь я посланником, даже и мечтать не стоило об аудиенции. Но посмотрим. А вообще, мне от нее ничего не надо. Отбуду при дворе, закину еще письмецо одному банкиру и свалю. Это последнее поручение, и, выполнив его, я как на крыльях полечу в Гуттен. А потом в Бургундию. Но туда – с гораздо меньшим желанием. Но не будем о печальном, лучше по палубе погуляю…