Страна Арманьяк. Дракон Золотого Руна - Башибузук Александр - Страница 10

Тук остается за меня – службу тянуть. Тогда с кем я отправлюсь? Совсем без спутника нельзя. Невместно, да и небезопасно. Иост или Клаус? Обоих – слишком приметно. Иост или Клаус? Вот же черт… Клаус, скорее всего, – парень не по годам силен, даже Туку приходится попотеть с ним в тренировочных поединках на алебардах и прочем дреколье. Опять же…

Раздался робкий стук в дверь.

– Да… – Я приготовился обрушить свой гнев на того, кто нарисуется в кабинете.

Как посмели господина от важных мыслей отрывать? Сюда дозволено вторгаться только Туку, и никому боле.

– Господин… – В кабинете появилась стройная, худенькая – практически невесомая – девушка в темном закрытом платье, поставила поднос на столик и сразу же стала на колени.

Не получится наорать. Это Земфира. Красивая немного странной диковатой красотой, совсем юная девушка. Та самая девчонка, которую я освободил из заточения. Она выжила, хотя на это уже никто и не надеялся. Отправить на все четыре стороны рука не поднялась. Зачем тогда освобождал, спрашивается? Да и идти ей совершенно некуда. Пришлось оставить при себе. Ох и выйдет мне когда-нибудь боком моя же доброта. А потом, когда она наконец заговорила, выяснилось…

Выяснилось, что Земфира – сарацинка, а точнее, сирийка. Внешне она не очень похожа на арабку, что вполне объяснимо: мать Земфиры – славянка, а точнее, русская из Твери. Наложница, а позднее любимая жена Гассана ибн Зульфикара – богатого и влиятельного купца из Алеппо. Каким образом Земфира оказалась замурованной в христианском монастыре? Ее история заслуживает отдельного подробного рассказа, а пока проясню вкратце. В чем-то история эта похожа на эпопею моих негрил…

Корабль, на котором отец отправил ее к родственникам в Александрию, захватили португальцы. Обычное дело. Христиане с правоверными одинаково пиратствуют, а их всех нагибают при случае полудикие берберы. После чего сирийку насильно крестили, а дальше, опять же против ее воли, монастырский постриг – и девушка, прямо как по этапу, начала путешествие по застенкам европейских монастырей. Млять, прививали ей мракобесы веру христианскую. Имея несгибаемый и в чем-то буйный характер, смиряться она не собиралась. В итоге, конечно, доигралась. Конечно, в этой истории есть темные пятна, вряд ли она говорит полную правду, но допрашивать ее с пристрастием я не собираюсь. Зачем?

– Встань, Земфира. – Я подошел к девушке. – Сколько раз тебе говорил: ты не служанка и не рабыня…

– Я твоя рабыня, господин! – горячо возразила сирийка и прижалась губами к моей руке. – Моя жизнь принадлежит только тебе…

Вот черт знает что. Как же сейчас не до тебя, родная…

– Я приказываю, Земфира.

Девушка наконец встала и, потупившись, сказала:

– Почтенная Лилит прислала тебе, мой господин, вечернее питье.

– Передашь ей мою благодарность. А теперь присядь. – Я показал сирийке на софу. – Присядь и расскажи: как вас устроили, нет ли в чем нужды?

Земфиру взяла на свое попечение цыганка, а я в свою очередь отдал им для проживания отдельный флигель и выделил средства на обустройство. Просто я обязан Лилит по гроб жизни, хотя она ничего не требовала и не требует. К слову, цыганка совсем не похожа на привычных мне ее современных соплеменниц. Статная пожилая женщина со следами былой красоты на лице. По виду – вполне испанских кровей, по манере одеваться – тоже. Исповедует христианскую веру, причем показательно набожная. Умна, именно умна, без присущей цыганам хитрости. Или с присущей, но мною не замеченной. Но все же она цыганка – этого не отнять. А еще я успел прикипеть к ней за время болезни. А она ко мне. Как-то, вынырнув из беспамятства, обнаружил, что цыганка поет мне колыбельную…

– Нет ни в чем нужды, твоей милостью, господин… – торопливо зашептала девушка, присев на краешек софы, и опять попыталась поцеловать мою конечность.

Да что же это такое?! Надо как-то объясниться, что ли…

– Зачем ты все время целуешь мне руку?

– Это выражение преданности! – убежденно заявила сирийка. – Ты спас мою жизнь – теперь она твоя.

– Пустое, Земфира. Тебе придется привыкнуть. У нас женщины не целуют руки мужчинам. Если те, конечно, не церковного сана. Совсем наоборот… – Я без особого умысла прикоснулся губами к ручке сирийки. – Вот так…

– Господин!!! – В громадных миндалевидных глазах Земфиры забушевало пламя, девчонка мигом соскользнула с диванчика и прижалась к моим ногам. – Ты не должен так поступать! Я недостойна!!!

М-дя… Педагог хренов. Почему недостойна? Да и ладно… Пусть выражает свою признательность как хочет. Вот не чувствую я к ней ровным счетом ничего. Красива, конечно, чертовка, – слов нет, но вроде бы закономерные чувства не возникают. Даже обычное мужское желание. Почему? Во-первых, молода она еще: считай, совсем ребенок. А во-вторых… Даже не знаю. Может, пресытился бабами уже? Да и не до нее сейчас. Понятно, что сирийку надо как-то переправить в Алеппо и, возможно, поиметь за это множество преференций среди тамошних купцов, но как? На самолет не посадишь, а самому переться туда – совершенно глупая затея. Живо какой-нибудь рынок невольничий украсишь драгоценной персоной. Но думать об этом буду потом, совсем потом… скорее всего, в четвертой книге… Книге?.. Какой книге? Совсем уже зарапортовался барон.

Быстро спровадил девчонку, пообещав наведаться к ним во флигель, и вернулся к карте. Значит, так… М-да… Это тебе не круиз по Лазурному побережью совершить. Франция как единое государство появится очень не скоро.

А пока предстоит вихрем промчаться по…

Нормандии! Считай, Паукова вотчина…

Бретани! Тут дела получше, пока плюют на Луи с высокого барбакана.

Да Кале посетить – пока еще аглицкий. Но это в самом начале путешествия.

Да не собственного развлечения ради, а вполне по государеву делу. Хотя вру: в Бретани – ради собственного. Ох и на славу развлекусь…

Глава 5

Но не сложилось… Черт… я уже ощущал вкус губ Матильды. Персеван практически с седла снял, объявив приказ срочно явиться ко двору. Закончилась формальная опала. Война… опять война. Карл решил нагнуть швейцарцев. Совсем они охамели, даже захватили Савойю – исконную вотчину Бургундии. М-да… накрылся отпуск…

Как-то все странно… Насколько мне известно, швейцарская конфедерация присылала послов с предложением навечно замириться. Причем обещала в любое время поставлять своих знаменитых вояк в войско герцога. Совсем за мизерную плату. Так нет… простите за тавтологию: послал Карл посольство. Нет, я все понимаю: кантонцы совсем недавно практически опустошили границы Бургундии, вырезав подчистую не один городок. За такое наказывать надо, но, черт побери, общая политическая обстановка совсем не складывается в пользу Карла. Даже я, вовсе не сведущий в европейской политике человек, понимаю это. Вот недавно Сигизмунд Австрийский прекратил вековую рознь и признал швейцарскую конфедерацию. Мало того, он подписал с ними договор о взаимопомощи. Простая арифметика: нам придется встретиться в бою не только с тупыми швейцарскими головорезами, но и с австрияками, которые в данное время на одну руку мылят с Всемирным Пауком против Карла. Опять же подзуживаемый Пауком Рене Второй спит и видит, как вернуть Лотарингию…

Черт… мне, конечно, лестно служить герцогу, которому искренне симпатизирую. Но… но все чаще мне кажется… Ладно… мои сомнения – это только мои сомнения. Делами нужно заниматься.

– Лейтенант, объявить перед строем: если кто-нибудь из солдат моей роты войдет в город, то сразу же будет повешен. Мы в этом не участвуем!

– Как прикажете, капитан! – Логан отсалютовал и, вздыбив жеребца, помчался в расположение.

Млять! Я взбешен! Нет… Я просто вне себя! Это не война… Зачем? Город сдался, оружие сложили…

– Барон… – раздался рядом слегка насмешливый, срывающийся на дискант прерывистый басок, – предлагаю дополнить ваше распоряжение: прикажите солдатам коллективно постричься в монахи. Право дело…